Виктор Зайцев - Повелитель стали
Ближе к восьми часам утра, когда солнце поднялось достаточно высоко и тени на торговой площади уже не было, высохла вся роса, стали подходить нарядно одетые семьи. Наступил апогей торговли, самая интересная её часть. Глава семьи с женой и детьми подходил к товарам, выложенным на крыльце, и степенно прохаживался вдоль, изредка рассматривая товары, прикидывая их по размеру и обсуждая достоинство товаров с домочадцами. Окунь не вмешивался в это, у него образовалась очередь к весам, где бойко развешивалась соль. Цена соли была фиксирована, и разногласий между покупателями и торговцем не возникало. Но вот выселковские семейства достаточно выгулялись, показали себя и свою нарядную одежду, часть из которой наверняка была сшита для этого торга, соседям, и наступило время настоящей торговли. Тут уже участвовали все подручные Окуня, даже часть караульных поднялись из лодок и приняли участие в красочном представлении. Происходил классический торг – обе стороны расхваливали свой товар и принижали достоинства товара оппонента. Подходили по три-четыре раза. Выселковские угрожали дождаться других торговцев, окуневские намекали, что другие могут и не приехать, а если приедут – не привезут такого товара.
Белов просто наслаждался этим представлением, схватывая на лету новые обороты речи и сравнения. Пока ни одной монеты в руках торгующихся он не заметил. Единственным средством оплаты товаров была пушнина. От огромных медвежьих шкур до маленьких беличьих, собольих и горностаевых. Зато среди скобяного товара, привезённого Окунем, Белов разглядел большие пластины прозрачного материала, подошёл поближе и удостоверился – слюда. Размеры слюдяных пластин были достаточно большими – до семидесяти-восьмидесяти сантиметров в диаметре. Почти все они были круглыми или овальными. Ещё Окунь вынес и разложил на куске тёмной ткани серебряные украшения. Украшения были сработаны достаточно профессионально, хорошо отполированы. Среди них Белов заметил три маленьких медных зеркальца. Местные девицы, видимо, хорошо знали цену этим зеркальцам и даже не пытались прицениться. Сколько он не ждал, цену никто не спросил. Пришлось поинтересоваться самому. Окунь только улыбнулся и предложил показать свой товар, мол, сторгуемся.
Постепенно торг начал затихать, и Белов озаботился своими покупками. Отозвав купца в сторону, он выложил перед ним почти весь свой товар – бисер, ножик, пластмассовую лодочку, пару носовых платков, батарейки. Окунь сразу отодвинул ножик в сторону, у самого таких много, равнодушно потрогал бисер, но заинтересовался лодочкой и батарейками. Предложил – полпуда соли за всё. Белов быстро ответил: восемь пудов без ножа и платков. И начался торг. Торговались оба вполголоса, спокойно, но вдумчиво и аккуратно перечисляя недостатки и достоинства товаров, не опускаясь до взаимных оскорблений. Спокойный изначально Окунь, послушав доводы и предложения оппонента, заметно изменил своё отношение к нему на более уважительное и занялся торгом пристальней. В результате Белов после пятнадцатиминутных переговоров согласился на два с половиной пуда соли, всё равно надо будет почаще приезжать в Выселки, да и выше по течению придётся добраться, а купленной соли вполне хватало на год, если не больше.
Ударив по рукам, Белов пошёл отвешивать соль и перетаскивать сразу в лодку. Окунь тоже дал команду собираться и следил за погрузкой остатков товара и приобретённых шкурок в свои посудины, так называемые расшивы. Наблюдая за поведением купца, Белов убедился, что торговец не жулик и в его поведении нет патологической жадности. Опыт общения с преступниками у бывшего оперуполномоченного уголовного розыска был более чем достаточный, и он выработал интуитивную оценку людей в смысле их надёжности и порядочности. Решив довериться Окуню, Белов отозвал его в сторону и показал маленькое зеркальце. Увидев на лице опытного торговца удивление, которое как ни пытался, тот не смог скрыть, он тихо попросил за товар четыре гривны, добавив, что сможет достать ещё такие. Мастер, который их делал, погиб, но небольшой запас остался. Больше никто такие зеркала делать не умеет.
К чести купца, опомнился он быстро и сразу стал торговаться. Вот в этой торговле Белов практически не шёл на уступки. А в конце, когда заинтересованный купец почти взмолился, со словами: «Да у меня нет такой суммы на руках!», путешественник отыграл назад, предложив:
– Я согласен на одну гривну, но после продажи отдашь половину прибыли.
– А коли обману? – прищурился Окунь.
– Буду торговать с другими купцами, а тебя ославлю, – не моргнув глазом, ответил владелец зеркальца.
– А как узнаешь правду?
– Узнаю, может, не сразу, но узнаю, – уверенно пообещал Белов, добавив: – Найди богатых покупателей и разбогатеешь за два сезона так, что соль отдашь своим детям для учёбы.
Договорившись встретиться в Выселках через два месяца, перед ледоставом, Белов осмотрел полученную гривну, которая оказалась бруском серебра около двухсот граммов, и направился в сторону тётки Курихи. Вдруг раздались резкие звуки ударов железа о железо. Наш герой, а за ним Окунь с подручными, быстрым шагом пошли в центр Выселков. Там уже собрались жители селения. К удивлению Белова, народу собралось достаточно много – одних мужчин среднего возраста было больше сотни. Ребятня, которую выгнали из центра площадки, залезала на крыши домов и с интересом смотрела оттуда. На крыльце своего дома стоял Скор. Он поднял руку, и разговоры в толпе затихли.
– Добрые люди. Все знают, мой сын Слад вернулся с охоты подраненный. Но не все знают, что кабан поранил Слада из-за сломанной рогатины. Да, рогатины ломаются, но ломается древко и никогда не ломается лезвие. Вот это лезвие, смотрите! – Скор вынул сломанное лезвие и передал его стоявшим возле него мужчинам. Те заинтересованно стали рассматривать обломок. А Скор продолжал: – Помните, этой зимой медведь покалечил Хомяка и его брата Втора? В тот раз погнулось лезвие рогатины. Часто ли такое бывает? Все это помнят?
Молчание было ответом.
– А прошлым летом раскололся топор у Калины? Разогнулись два крюка, и упала крыша у Лосихи? Ладно, никто не пострадал. Кто ковал эти железки? Подмастерье кузнеца Третьяк. Что хочешь сказать, Третьяк? Третий год ты в учениках у кузнеца, почему не выучился?
На помост вытолкнули того самого помощника кузнеца, худощавого парнишку лет семнадцати. Он был переодет в чистую одежду и явно напуган.
– Ну, я хотел, я думал, ну, не получилось. – Объяснение было понятным и достаточно предсказуемым.
– Все знают, что положено по Правде за ранения по причине негодного товара? Такое же увечье или вира. Калечить парня я не хочу, а виры он не заплатит и не отработает. Что будем делать? – задал риторический вопрос Скор. Ответом ему было мрачное молчание.
– Родичей у него на Выселках нет. Кто заплатит за Третьяка виру обществу?
Белов поинтересовался у стоявшего рядом Окуня:
– А велика вира?
– За увечье пять гривен, за три увечья три по пять гривен. Это без ремонта дома.
А Скор продолжал:
– Я предлагаю отлучить Третьяка от Выселков. Пусть уходит сегодня же куда хочет. Зла на него не держу, преследовать не буду. Но на Выселки пути ему не будет. Все согласны со мной?
– Хватит с него, а кто подмастерьем у кузнеца будет? Работы много, один не справится, – раздались голоса.
– А с подмастерьем я предлагаю вот что: пусть от каждого рода выберут по одному отроку и приведут кузнецу на испытание. А через неделю кузнец оставит из них двоих или троих, кто толковей.
– Верно говоришь, старейшина, так и сделаем, – крикнули с разных сторон.
– Благодарю общество, я всё сказал, – поклонился Скор.
Народ стал расходиться, а Белов заметил тётку Куриху и поспешил к ней. Тётка тоже узнала его, и они пошли за курицами, по дороге завели разговор о корме для куриц. Куриха охотно согласилась и предложила продать два пуда зерна вместе с полудюжиной куриц. Торговаться по пути он не стал, торг продолжили во дворе Курихи. Да и торга практически не получилось. Стоило ему предложить так и не проданный Окуню ножик взамен кур, как Куриха стала отлавливать своих куриц и складывать в мешок, опасаясь, что гость передумает. Вскоре, закинув на плечи два мешка, Белов сердечно попрощался с Курихой и скорым шагом пошёл на берег. Возле дома Скора он остановился, постучал в дверь и зашёл в дом.
Скор сидел на полатях возле Слада, и они тихо беседовали. Белов поклонился, подошёл, проверил температуру у Слада. Лоб был нормальный. Староста спокойно дал осмотреть ноги сына, опухоль на сломанной ноге спала полностью, синяк тоже исчезал. Зашитая рана приобрела нормальный цвет, краснота сошла. Гость облегчённо вздохнул, угроза воспаления минула. Он попрощался с отцом и сыном, объяснив, что надо возвращаться к своему хозяйству. Улыбнулся Сладу, напомнил об обязательном удалении нитки. Спросил у Скора разрешения приехать осенью, на что тот ответил согласием. Ещё раз попрощавшись, Белов поклонился и ушёл.
