Harry Turtledove - Око за око
– Тогда мы постараемся согреть друг друга, – сказал он и вновь улыбнулся своей неуверенной улыбкой. Она стала шире, когда Нье увидел, что Лю Хань улыбается в ответ. Он посмотрел на маленькую бронзовую лампу. – Задуем ее?
– Зачем? – ответила она. – Мы же будем под одеялом.
– Верно.
Однако Нье все же задул лампу, и комната сразу погрузилась в темноту.
Лю Хань быстро высвободилась из своих многочисленных одежек и нырнула под одеяла. Нье едва не наступил на нее, когда разделся и подошел к постели.
Она задрожала, когда его руки пробежали по ее телу, от возбуждения и от того, что они оказались холодными. Но его тело было теплым; Лю Хань бедром ощутила эрекцию. Когда она прикоснулась к нему рукой, он вздрогнул – очевидно, по тем же причинам.
Нье поцеловал ее, и она погладила его по щеке. Его кожа оказалась удивительно гладкой, совсем не такой, как у Бобби Фьоре. Грудь Нье была совершенно лишена волос – ничего похожего на джунгли, росшие на теле американца. Когда она занималась любовью с Бобби в первый раз, волосы у него на теле показались ей отвратительными. Потом она к ним привыкла.
Теплые губы Нье коснулись ее левой груди, язык ласкал сосок. Лю Хань вздохнула и положила руку ему на затылок. И хотя ей нравились его ласки, они напомнили Лю Хань о ребенке – пусть это всего лишь девочка.
Губы Нье переместились к другой груди, а пальцы сжали сосок – достаточно сильно, чтобы доставить удовольствие, не причиняя боли. Лю Хань вновь вздохнула. Другая рука Нье скользнула между ее ног, но пальцы еще не касались самых потаенных мест, лишь дразнили – пока она не забыла, что в комнате холодно. Его не придется учить терпению, как Бобби Фьоре.
Прошло некоторое время, и Лю Хань решила, что Нье слишком терпелив. Она сомкнула пальцы, мягко оттягивая назад кожу. Он застонал и мгновенно оказался на ней. Она раздвинула ноги и выгнула спину, чтобы помочь ему войти.
В комнате было так темно, что Лю Хань не видела лица Нье. Неважно. Она знала, что в те мгновения, когда их губы не соединялись в поцелуе, они мучительно продолжали искать новой возможности для слияния. Ее бедра равномерно поднимались и опускались, усиливая удовольствие, которое она испытывала.
Она дышала так часто, словно пробежала большое расстояние. Нье застонала содрогнулся, но продолжал двигаться до тех пор, пока Лю Хань не вскрикнула не в силах сдержать свои чувства. Только после этого он улегся рядом с ней, чтобы не раздавить ее своим весом, из-за которого Лю Хань неожиданно начала задыхаться.
Он коснулся ее щеки.
– Ты такая, как я себе представлял, но только еще лучше, – сказал он.
Его слова понравились и одновременно насторожили Лю Хань.
– Я не буду твоей игрушкой или твоей – как ты говорил? – твоим лакеем, да, кажется так, – из-за того, что между нами произошло, – заявила она.
Голос Лю Хань прозвучал неожиданно резко, но так даже лучше. Нье должен понимать, что отношения между ними не изменятся только из-за того, что она однажды легла с ним в постель. Коммунисты обещают женщинам прекрасное будущее. На примере Хсиа Шу-Тао она успела убедиться, что далеко не все из них имеют в виду то, что говорят. Она думала, что Нье не такой, – теперь Лю Хань предстояло узнать, не ошиблась ли она.
– Что ж, это честно, – ответил он. Его голос также звучал холодно. – Но и ты не думай, что если я побывал в твоей постели, то буду без колебаний воплощать в жизнь все твои идеи. – Потом он приподнялся на локте и поцеловал ее в щеку. – Впрочем, твой предыдущий замысел был превосходным.
– Я рада, что ты так думаешь, – сказала она.
Станет ли она использовать свое тело, чтобы влиять на Нье? Рассчитывает ли таким образом упрочить свое влияние среди революционеров, сражающихся с чешуйчатыми дьяволами? Следовало признать, что такие мысли приходили ей в голову. В мире мужчин тело женщины – единственное оружие, которым она обладает, а Лю Хань хотела занять такое положение, чтобы к ее идеям относились всерьез. Тогда она сумеет по-настоящему отомстить маленьким чешуйчатым дьяволам. Однако предложение Нье ей понравилось.
– Товарищ, мы договоримся.
Его руки словно случайно скользнули по ее телу к бедрам.
– И как мы закрепим нашу сделку? – лукаво спросил он. Она колебалась, чувствуя, как у него вновь появляется эрекция. Она и сама была не против продолжения.
– Нет, не так, – твердо сказала она, убирая его руку. – Неужели ты не слышал, что я сказала?
К ее облегчению, голос Нье прозвучал вполне дружелюбно.
– Я слышал, но иногда – и довольно часто – люди произносят ни к чему не обязывающие слова. Гоминьдан, к примеру, называет себя революционной партией. – Он презрительно фыркнул. – Но ты, Лю Хань, говоришь то, что действительно думаешь. И мне хотелось это услышать.
– Хорошо, – подумав, ответила Лю Хань. – Тогда мы подтвердим наш договор таким способом. – Она поцеловала его. – Достаточно?
* * *Голографическое изображение Императора сияло посреди зала кают-компании «127-го Императора Хетто». На трех мирах Империи миллиарды представителей Расы, Работев-2 и Халесс-1 праздновали «День птенца» своего суверена. Атвар чувствовал себя частью огромного сообщества, созданного Расой, а не ввязавшимся в бесконечную войну чужаком, изменившимся за годы ужасных событий на Тосев-3.
Некоторые капитаны кораблей так разбушевались, что Атвар засомневался, а не приняли ли они хорошую дозу имбиря, тайно доставленного на флагманский корабль? Ему даже думать не хотелось о том, что командиры столь высокого ранга могут пасть жертвой вероломного тосевитского растения, но на Тосев-3 то, что ему нравилось, и реальность имели мало общего.
Неподалеку парил Кирел, который забыл о своей обычной сдержанности и оживленно беседовал с двумя самцами, которые принадлежали к фракции Страхи в те дни, когда у Страхи еще имелась своя фракция. Атвар порадовался тому, что его помощник пребывает в хорошем настроении, вот только его собеседники вызывали у командующего флотом беспокойство. Но с другой стороны, за отставку Атвара с поста главнокомандующего после того, как СССР взорвал атомную бомбу, проголосовало довольно большое количество самцов, так что Кирел попросту не мог игнорировать всех – в противном случае ему пришлось бы общаться всего с несколькими капитанами.
И еще здесь был бедный, работающий на износ Пшинг. В руке адъютант держал резиновый сосуд, наполненный соком каких-то тосевитских фруктов. Большие Уроды, не чувствительные к действию имбиря, употребляли этиловый спирт с самыми разнообразными вкусовыми добавками. Самцы Расы находили некоторые из этих смесей отвратительными – зачем, например, пить виски, так и осталось тайной для Атвара, – но кое-какие напитки стоило экспортировать на Родину, когда покорение будет завершено.
Атвар подплыл к Пшингу и зафиксировал свое положение, уцепившись одним когтем за специальное кольцо.
– Как ты себя чувствуешь сейчас, когда тебе не нужно никого будить, чтобы сообщить об очередной катастрофе? – спросил он.
Глаза Пшинга никак не могли сфокусироваться. Очевидно, он успел выпить несколько емкостей красного вина.
– Недосягаемый командующий флотом, я чувствую себя замечательно! – воскликнул Пшинг, добавив соответствующее покашливание, чтобы подчеркнуть истинность своего утверждения. – Вонючие Большие Уроды для разнообразия ведут себя тихо.
– Действительно, – со вздохом согласился Атвар. – Вот если бы все так и оставалось. – Он подплыл к консоли, где стояли напитки, привезенные с Родины, а также местные, заключенные в специальные емкости с яркими этикетками. Атвар не хотел праздновать «День птенца», употребляя напитки, произведенные на Тосев-3. Император являлся символом Родины и всего, что стояло за этим словом. Уж лучше выпить бренди из ягод худипара, чем местное вино.
Внимание Атвара привлек самец, вошедший в зал, – он явно разыскивал главнокомандующего. Хорошее настроение моментально покинуло Атвара. Рокойс был заместителем Пшинга и сегодня исполнял обязанности адъютанта. Если Рокойс появился в зале, значит, что-то случилось. Опять.
Атвару ужасно захотелось спрятаться среди других самцов, чтобы Рокойс его не заметил Неужели он не может хотя бы один раз, как Пшинг, отдохнуть от плохих новостей. Но, даже спрятавшись от Рокойса, ему не избежать взгляда императорских глаз. Благодаря хитрому трюку глаза голограммы следовали за ним, где бы он ни оказывался. Впрочем, Атвар никогда не увиливал от исполнения долга.
Но как велико искушение!
Вместо того чтобы сбежать от заместителя адъютанта, Атвар оттолкнулся от консоли и поплыл ему навстречу, успев, впрочем, подхватить емкость с бренди из худипара. Рокойс принял позу уважительного повиновения и начал:
