Александр Михайловский - Рандеву с Варягом

   Старший лейтенант Бесоев промокнул губы салфеткой и спросил, - А разве вас не возмущает тот факт, что строевой обер-офицер в войсках, прапорщик или поручик, жалования получает меньше чем тот самый рабочий аристократ, и ест досыта не каждый день. И при этом он, наравне с солдатами, идет в атаку и подставляет грудь под вражеские пули. И рискует даже больше нижних чинов. Ведь когда цепь под вражеским огнем залегает, командир командует, либо стоя на одном колене, либо в полный рост.

    И за все это он получает презрение либералов и ненависть революционеров. А то как же - опора реакционного режима. И так будет всегда, при любом политическом строе и форме собственности. У справедливости, мой дорогой земляк, много граней, и не все они сияют чистым светом.

    Я кивнул, - Правильно. Товарищ Коба, послушайте товарища Бесоева. При всем богатстве вашего жизненного опыта, он сможет открыть вам немало такого, о чем вы не знали. А солдаты и офицеры будут нужны России и после установления в ней справедливых порядков. Ибо жадность иностранных дельцов к нашим национальным богатствам совершенно не зависит от установленной в России формы правления. Даже, наоборот, в случае успешного осуществления в России революции - неважно сверху или снизу - к обоснованию агрессии добавятся еще и идеологические мотивы. Они и сейчас усердно помогают борьбе с "кровавым царизмом". А уж когда публично будет заявлено что, мол, русская революция совершенно неправильная, и теперь на наших просторах необходимо установить особую "демократию с человеческим лицом", с передачей управления всеми нашими богатствами некоему "мировому сообществу". И только сильные вооруженные силы, поддержанные всем народом, способны охладить пыл любителей чужого добра.

    Коба обвел всех настороженным взглядом, - Товарищи, я уже много слышал о ваших планах. Но, при нынешнем государственном устройстве они мне кажутся неосуществимыми. Конечно, я бы тоже хотел, чтобы у вас все получилось - без лишней крови и насилия. Но император Николай - это совсем не тот человек, который будет заботиться о благе своих подданных. Стоит вспомнить только одну Ходынку, или постоянно голодающие то одну, то другую губернию. Только по вашей подсказке запланировано создание хлебного резерва для помощи голодающим...

   - Когда-то хранилища с такими резервами уже были и в Древнем Китае и средневековой Византии. Ведь так? - вопросом на вопрос ответил я. Коба кивнул, и я продолжил, - Так вот, такие резервы в крупных империях прошлого действительно существовали. Но вы знаете, что через год хранения только половина хлеба была пригодна в пищу и на посев, а все остальное оказывалось попорчено грызунами, сыростью и плесенью, возникшими, как от общего небрежения хранителей своими обязанностями, так и от отсутствия необходимых для хранения технологий.

    Создание Хлебного Фонда должно быть начато со строительства оборудованных по последнему слову науки крупных государственных элеваторов в хлебопроизводящих губерниях. А это дорого, и станет возможным, только если на это выделят значительные средства. Нынешний указ о Хлебной монополии, он ведь всего лишь часть мер, предусматривающих введение госмонополии на торговлю всеми стратегическими товарами, и уводящих денежные потоки из жадных лапок дельцов в государственную казну. России надо не меньше тратить, России надо больше зарабатывать.

    Конечно, и среди чиновников есть свои воры. Но они способны украсть только часть от целого. То есть, казна оказывается заведомо в выигрыше. - я немного помолчал, - Кроме того, товарищ Коба, других царей для нас у Всевышнего нет, и из желания не навредить своей стране нам придется работать с тем императором, который правит в данный момент.

    Нина Викторовна вдруг неожиданно спросила, - Товарищ Коба, скажите, вы катались когда-нибудь на карусели?

   - Было дело, товарищ Антонова, катался пару раз, - кивнул Коба, всем своим видом показывая непонимание того, каким образом этот вопрос относится к теме разговора.

   - Так вот, - продолжила Нина Викторовна, - высшая власть - это и есть этакая карусель, когда катание сначала доставляет удовольствие. Все оказывают тебе почтение и уважение, а ты, знай себе сиди на троне и подписывай бумажки.

   - А разве это не так? - спросил Коба.

   - Это так, - ответила Нина Викторовна, - но только в том случае, когда правителю наплевать на то, что страна с достигнутых его предшественником вершин катится под откос. В противном случае, если надо тащить государство из пропасти, пусть даже не к сияющим вершинам, а всего лишь на ровную дорогу, то управление государством - это тяжкий труд, сравнимый только с работой галерного раба.

   Так вот, Николай Александрович желает прославить свое имя, как успешного правителя. А значит, Россия на дне пропасти его совсем не устраивает, но и работать, как раб, он тоже не умеет. Он всего лишь человек, чье призвание быть городским обывателем, любить жену и детей, в будние дни ходить на службу, а в воскресные в церковь. Работа с надрывом, как у Петра Великого, или его отца, Александра Александровича, совсем не для него.

    А государственная карусель кружится все быстрее и быстрее... И тошнит и хочется спрыгнуть, а некуда. План императорской отставки он, знаете ли, дурно пахнет. Да и кому оставить трон? Младшему брату Михаилу, который настолько не в восторге от этой идеи, что даже до сих пор не женился на особе, приличествующей для члена императорской фамилии. Или третьему в цепи наследования - Кириллу Владимировичу, который в нашем прошлом, будучи уже в изгнании, сам назначил себя Императором Всея Руси, и обрел прозвище "царь Кирюха", имея в виду и второй смысл этого слова, обозначающий в народе беспросветного пьяницу-алкоголика.

   - А почему бы, товарищи, вам не учредить республику? - спросил Коба, - Если уж с императорами все так плохо.

    Наш смех после этих слов был горьким, как хинин. Старший лейтенант Бесоев, просмеявшись, сказал немного обидевшемуся Кобе, - Вы уж нас извините, товарищ Коба, смеемся мы не над вами. Просто мы в отличие от вас знаем о нескольких попытках учредить в России республику. Каждый раз к власти приходили такие проходимцы и жулики, радом с которыми окружение нынешнего императора выглядит чуть ли не ангелами. Республика - это путь вниз, к неуправляемому хаосу и анархии. Напротив, на вершину успеха нашу с вами общую страну поднимали лидеры авторитарного толка, которые совершенно четко знали, чего они хотят добиться. Комитет - это форма жизни, с множеством ног и совсем без мозга. Всегда и во всем нужен человек, который берет на себя ответственность за работу и ее результаты. Так что, будем делать то, что должно, и да свершится то, что суждено.

   - Хорошо, товарищи, - кивнул Коба, - ваше дело мне кажется безнадежным, но вы не сдаетесь, и мне это нравится. Только скажите, чем именно может вам помочь бедный, малообразованный грузинский социал-демократ?

   - Товарищ Коба, - сказал я, закрывая дискуссию, ибо в кармане у меня запищал прибор, сигнализирующий о приближении к гостиной посторонних, - О бедности говорить, не будем, а малообразованность порок устранимый, особенно при ваших талантах. Товарищ Андреева, - обратился я к Ирочке, сидевшей за столом, положив подбородок на кулачки, - назначаю вас персональным наставником товарища Кобы. А теперь тихо, к нам идут.

    Тревога оказалась напрасной. Это был слуга, который передал мне записку, присланную генералом Ширинкиным, в которой сообщалось, что послезавтра после полудня на нашу новую базу в Новой Голландии прибудут императоры Николай II и Вильгельм II. Речь на встрече пойдет о новом мироустройстве, которое возникнет с заключением русско-германского союза, и о взаимовыгодном трехстороннем техническом сотрудничестве. Чувствую, что в ближайшие двое суток нам будет нескучно...

   С самого утра Император Всероссийский находился в приподнятом настроении. Он не прогадал, когда послушал пришельцев из будущего. Союз с императором Вильгельмом, названный Континентальным альянсом, получился нацеленным против Великобритании, являвшейся общим врагом и России и Германии, а от того он был действительно прочным.

    Французская республика, ради своих колониальных иллюзий изменившая дружбе с Россией, перед лицом единства двух монархий снова завиляла хвостом, как побитая собака, и всеми своими телодвижениями выражала желание на любых условиях присоединиться к русско-германскому альянсу. Австрия же, наоборот, откалывалась от Германии и вместе с Турцией дрейфовала в сторону Англии.

    Старого маразматика Франца-Иосифа настолько возмутил неожиданный вояж Вильгельма в Россию, что он отправил ему крайне резкую телеграмму. Все бы ничего, в узком кругу королей и императоров бывало и не такое. Но каким-то образом текст сей пропитанной желчью и ядом эпистолии попал в немецкие газеты, и вся Германия встала на дыбы. Николай был доволен, это же было просто замечательно.