Гарри Гаррисон - Путь Короля. Том 1
Шеф огляделся, стараясь оценить ситуацию. Утреннее ощущение покоя и уверенности не покидало его, несмотря на стычку с Карли. В задумчивости он вытащил поверх рубахи свою цепочку с серебряным амулетом Рига. Еще раз пронесся шумок замечаний, люди подошли поближе, стараясь опознать амулет. Некоторые из присутствующих, может быть четвертая их часть, тоже достали свои пекторали: молоты, лодки, фаллосы. Но ни одного такого, как у Шефа.
Глядя Шефу прямо в лицо, вперед вышел человек, грузный мужчина средних лет с кирпично-красным лицом.
— Ты пришел с моря, — сказал он. — Ты викинг, один из этих северных бандитов. Даже такой, как ты, должен знать, что ему лучше не соваться в Дитмарш, где живут свободные люди. Мы берем тебя в рабство и продадим твоим сородичам в Гедебю. Или людям епископа в Гамбурге. Если только кто-нибудь не захочет выкупить тебя — но, судя по твоему виду, это сомнительно.
Какой-то инстинкт подсказал Шефу пересечь круг и неторопливо приблизиться вплотную к своему обвинителю. Он глядел на него с гордо поднятой головой, чтобы подчеркнуть свое превосходство в росте.
— Если ты знаешь, что я пришел с моря, — произнес Шеф, — ты должен знать, что в море сражались два корабля. На одном были викинги. Это был «Франи Ормр», главный корабль Сигурда Змеиного Глаза. Разве ты не видел Знамя Ворона? Другой корабль был мой, и Сигурд бежал от меня. Верни меня на корабль, и я заплачу тебе цену человека серебром.
— Это какие ж корабли преследуют викингов? — спросил толстяк.
— Английские корабли.
В толпе послышались возгласы удивления и недоверия.
— Это правда, что на первом корабле были викинги, — раздался голос. — Но они не убегали. Они заманивали второй корабль и здорово одурачили его шкипера. Если на втором корабли были англичане, они, наверное, все дураки. И мачта с парусом у них тоже дурацкие.
— Доставь меня на корабль, — повторил Шеф.
Позади себя он услышал голос Карли:
— Он не смог бы этого сделать, если б и захотел. У нас нет лодок. Мы, дитмаршцы, очень смелые в болотах, но в полумиле от берега уже начинаются разбойничьи воды.
Толстяк покраснел и сердито огляделся вокруг.
— Может, и так. Но если тебе больше нечего добавить, одноглазый, тогда остается то, что я сказал. Ты мой раб, пока я не найду на тебя покупателя. Отдай копье.
Шеф подбросил копье, перехватил его поудобнее и сделал ложный выпад. Когда толстяк отскочил, широко ухмыльнулся и повернулся спиной к дитмаршцу, игнорируя его топор. Он пошел вдоль круга, всматриваясь в лица и обращаясь к тем, кто носил амулеты. Они, решил Шеф, в точности подобны норфолкским крестьянам, чьи споры он столько раз судил в свою бытность ярлом. Вызвать их интерес и сыграть на противоречиях между деревенскими.
— Странная вещь, — заметил он, — когда человека выбрасывает на берег, живого или мертвого, что вы с ним делаете? В нашей стране рыбаки, если у них есть деньги, носят в ухе серебряное кольцо. Вы знаете зачем. Если они утонут, и тела выбросит на берег, жители берут себе плату за похороны. Покойников бы все равно похоронили, это долг, но кому понравится делать это бесплатно? И вот он я, кольца в ухе у меня нет, но я и не мертв. Разве я заслуживаю худшего обращения? Я причинил кому-то вред? Я сделал подарок вашему Карли, а он в ответ сбил меня с ног, раскровенил нос, расшатал зубы, вывихнул челюсть — мы теперь лучшие друзья.
Удовлетворенный гул. Как и предполагал Шеф, Карли здесь был предметом и восхищения, и постоянных шуток.
— Кто меня удивляет, так это наш приятель, там, сзади меня, — Шеф ткнул пальцем себе за плечо. — Он говорит, что я раб. Ладно, допустим. Но он говорит, что я его раб. Разве я пришел в его дом? Разве он с угрозой для жизни скрутил меня голыми руками? Разве вы все согласны, что все выброшенное морем принадлежит ему? Так ли это?
На этот раз гул был недвусмысленно неодобрительным, а Карли негодующе и шумно выдохнул.
— Тогда я предлагаю вот что, — Шеф уже обошел весь круг и снова стоял лицом к лицу с толстяком. — Если ты хочешь сделать меня своим рабом, Никко, доставь меня в Гедебю и поставь на невольничьем рынке. Если сможешь меня продать, очень хорошо. Но тогда ты должен разделить деньги на всех деревенских. А пока мы не в Гедебю, я остаюсь свободным: никаких цепей, никакого ошейника. И мое копье останется со мной. Ты, конечно, можешь сторожить меня, как хочешь. И наконец, до тех пор я буду отрабатывать свое содержание, — Шеф коснулся амулета. — Я знаю кузнечное ремесло. Дайте мне кузню и инструменты, я вам сделаю все, что вам понадобится.
— Звучит достаточно справедливо, — раздался голос. — У меня лемех у плуга сломался, нужна аккуратная работа.
— Он говорит не как викинг, — поддержал другой. — Больше похоже на фризцев, только они все с насморком, а он без.
— Слышали насчет дележа денег? — добавил третий.
Шеф плюнул на ладонь и ждал. Нехотя, с ненавистью в глазах, дородный Никко плюнул тоже. Они небрежно ударили по рукам. Шеф повернулся и подошел к Карли.
— Я хочу, чтобы ты тоже пошел в Гедебю, — сказал он. — Мир посмотришь. Но нам обоим надо многому научиться, прежде чем мы туда отправимся.
* * *За сорок миль от берега, вблизи Святого острова, на волнах, как стая гигантских морских птиц, покачивался с убранными парусами английский флот. В центре четыре корабля были сцеплены воедино для совета: «Норфолк», ускользнувший из мутных и вязких протоков Элбер-Гат, «Суффолк» под командой старшего шкипера англичан Хардреда, «Морж» Бранда и «Чайка» Гудмунда Жадного, представлявших викингов Пути. Страсти накалились, и к прислушивающимся морякам доносились по волнам громкие голоса.
— Я не могу поверить, что вы просто бросили его на Тором проклятой песчаной отмели, — Бранд едва не рычал.
С лица Ордлафа не сходило упрямое выражение.
— Нам ничего не оставалось делать. Он исчез из виду, вода прибывала, начиналась ночь, никакой уверенности, что Сигурд и его отборные ратоборцы не выскочат из-за соседней отмели. Нам пришлось убираться оттуда.
— Ты думаешь, он жив? — спросил Торвин, по бокам которого сидели специально приглашенные два жреца Пути.
— Я видел, что за ним пошли четверо. Вернулись трое. Они не выглядели довольными. Вот и все, что я могу сказать.
— Значит, есть шанс, что он застрял где-то в Дитмарше, — заключил Бранд. — У этих ублюдков с утиными ногами.
— Говорят, что он и сам был болотным обитателем, — сказал Ордлаф. — Если он там, с ним, наверное, все в порядке. Почему бы нам просто не отправиться за ним? Сейчас светло, и мы можем воспользоваться приливом.
На этот раз упрямиться пришла очередь Бранда:
— Далеко не лучшая идея. Во-первых, в Дитмарше никто не высаживается, даже за питьевой водой и для вечернего strandhogg. Слишком много команд после этого пропало. Во-вторых, как я вам говорил еще неделю назад, это лоцманские воды. А вы мне отвечали, что сможете идти с впередсмотрящими и лотом! Вы сели на мель и можете сесть снова, на этот раз где-нибудь похуже. А в третьих, Рагнарссоны все еще где-то неподалеку. В начале у них была длинная сотня кораблей, сто двадцать, как вы сами насчитали. Сколько, по-вашему, мы утопили и захватили?
Ответил Хардред:
— Мы захватили их шесть. Из катапульты утопили, по крайней мере, еще с дюжину.
— Значит, их осталось сто, против наших пятидесяти. Меньше пятидесяти, потому что они подошли к «Букингему» и пробили дыру в его днище, а у меня на полдюжине кораблей осталось слишком мало команды для боя. И мы больше не сможем захватить противника врасплох.
— Так что же нам делать? — спросил Ордлаф.
Наступило долгое молчание. Его наконец прервал Хардред, чей чистый англосаксонский выговор забавно контрастировал с военным жаргоном норманнов и английским остальных присутствующих.
— Раз мы, как вы говорите, не можем спасти нашего короля, — начал он, — тогда мой долг — вернуть флот в английские воды и получить указания от короля Альфреда. Он мой государь, и по соглашению между ним и королем Шефом, — он замялся, подбирая слова, — каждый из них наследует все права другого, если другой уйдет раньше его. Что сейчас, кажется, и произошло.
Он переждал, пока уляжется буря возражений, и твердо продолжал:
— В конце концов, этот флот теперь главная надежда и защита английских берегов. Мы знаем, что можем потопить пиратов, если они полезут на нас, и так мы и сделаем. В этом была главная цель короля Шефа, как и короля Альфреда, — сохранить мир и покой на побережье и в прилегающих к нему землях. Будь он здесь, он бы сам приказал сделать то, что я предлагаю.
— Ты можешь идти, — вскричал Квикка, освобожденный раб, — можешь возвращаться к своему государю. А наш государь — тот, кто снял с нас ошейники, и мы его не бросим, чтобы на него надели ошейник какие-то утколапые ублюдки.
