Страна, которой нет - Kriptilia
- Да он вообще не в счет, его выводили на громкое дело, для него сектор трамплином был с самого начала.
Разговор в коридоре Сектора А, не услышанный задержавшимся в кабинете капитаном Хамади.
Фарид аль-Сольх
К разговору с начальством Фарид готовился тщательно. Понимал, что будет плохо. Сразу всюду будет плохо, как ни крути. Во-первых, он нарушил прямое распоряжение, на месте не усидел, полез - и попал очень куда не надо, очень не вовремя. Так что помимо убийства Тахира и обнаруженного в процессе расследования военного заговора - подробностей Ширин не знала, ее прихватили на следующее утро после массовых арестов, так что она просто не успела разобраться, кто там чего накрутил, но ясно было, что штука масштабная - так вот, на фоне всего этого не хватало отделу еще Фарида искать и о нем беспокоиться. Первое блюдо готово, и оно не закуска, а по европейскому обычаю - суп. Горячее некуда.
На второе - спас Фарида, похоже, Бреннер. И тогда вопрос вопросов - что об этом знал отец и что отвечать, если спросит Штааль? Кто в такой обстановке поверит в "не знаю" - когда речь идет о старшем сыне и наследнике? Я б не поверил.
А на третье, если Фариду жениться, то работу менять нужно. Не может зять второго человека в Восточном Пакистане сидеть инспектором в контрразведке. ВП пока не Туран. Можно, правда, нажать на то, что пора пакистанцам привыкать - в том числе, и к нашим формам проявления патриотизма... но тут вмешивается проклятое первое блюдо, по которому его в младшие инспектора разжаловать могут легко, спасибо, если не в стажеры.
Хуже всего – теперь Фарид попросту не мог объяснить, как оказался в этом положении. Неведомая наркотизирующая дрянь в лицо, потом похмелье, потом процедуры, и вот вам результат: полная невозможность войти в ту, старую воду. Если события после наркотика покрывала пелена амнезии, то предшествующие им… нет, не пелена и не вуаль, а что-то такое, аморфное. Дымка или туман. Прошлогодний снег, вспомнил он выражение Ширин и ее шутливое объяснение, чем прошлогодний снег отличается от прошлогоднего песка. Вот теперь все, что ему предстояло объяснить, было именно прошлогодним снегом, то есть, существовало лишь в памяти, и то, изменив агрегатное состояние.
Фарид плыл по совершенно пустому коридору - Штааль вызвал его не в кабинет, а в комнату для совещаний - повторял про себя подробности, аргументы, а ощущение, что дело плохо и никогда уже не будет совсем хорошо, не проходило. Что-то будет, наверняка, в этом он был уверен с того момента, как открылась дверь и вошла Ширин. Что-то будет, но не все. Где-то в этом прошлогоднем снегу пряталась проволочка, ее зацепили, Фарид же и зацепил, а потом пришел взрыв - но теперь и удар, и грохот находились там же, где снег, в нигде, а воронка осталась, и в нее еще долго падать... в целом, не самое подходящее настроение для важного разговора.
Стол в главной переговорной был длинным. Уходил за горизонт, как рельсы. Недосягаемый другой конец – иди, беги, мчись скоростным, толку-то. Горизонт недостижим. Амар Хамади стоял напротив, по другую сторону рельсов, подпирал плечом длинный казенный стеллаж, смотрел не на Фарида, а туда же, за горизонт, и Фариду казалось, что Амар различает контуры каравана на фоне заходящего солнца, а он сам – нет.
Не было ни рельсов, ни каравана, ни солнца, а только сидел во главе стола Валентин-бей, бесстрастный и холодный как удаленная от Солнца планета. Пожалуй, Сатурн. Здесь, в переговорной еще недавно толпились люди, Фарид ощущал запахи, видел отпечатки пальцев на зеркальной поверхности стола. Разлетевшееся по своим делам кольцо. Инспектор аль-Сольх отметил: его на собрание отдела не пригласили. Возможно, по осмысленным причинам: все важные дела он проболел. Ощущения подсказывали иное.
Фарид посмотрел на пустыню, на расположение планет - и перестал понимать, что здесь делает Амар. Или капитан Хамади. Скорее да, капитан Хамади. Ширин сказала, к ним тоже они приходили вдвоем.
- Инспектор аль-Сольх, с сегодняшнего дня вы находитесь в отпуске по состоянию здоровья. - констатировал Штааль. - Продолжительность отпуска - неделя. Затем вы продолжите работу по новому месту назначения - вас затребовал аппарат Вождя. Желаю вам удачи на новом поприще.
Нет, сказал себе Фарид, с трудом поборов первый импульс: отдать честь и уйти. Нет. Стой. Приклейся к полу и стой, хотя ноги сами несут к двери, а при мысли о сопротивлении, о том, чтобы заговорить, возразить, бороться за себя, делается тошно.
- Мне не нужен отпуск, господин полковник, меня окончательно выписали. А в аппарат я не хочу.
- Господин аль-Сольх. – значит, он больше уже не инспектор. - Вы оказали значительные услуги государству, и государство желает дать вам более широкое поле для применения ваших способностей, каковые не вполне сочетаются с рабочей практикой нашего отдела.
Может быть, переводит Фарид, вы и не хотите в аппарат, но еще меньше вас хотят видеть здесь. Еще раз захотелось развернуться и уйти, но он знал, как будет потом жалеть о том, что хлопнул дверью, не попросил прощения, не выказал должное смирение. Здесь не место гордому фырканью и рассуждениям о том, что не хотите – не надо, еще пожалеете. Он хотел служить именно в контрразведке, хотел еще до переезда в Дубай из Индии, год уговаривал отца подыскать ему подходящую должность, потом лез вон из кожи, чтобы разобраться в нравах и обычаях Сектора А, в характере начальника – и ему было интересно, он не хотел никакого другого места.
Потом, конечно, сам все испортил, но не может же быть, чтоб окончательно? Почему другим и не такое сходит с рук? Почему тот же Имран… потому что Фарид не Xc? Ну так Фарида сюда и не с улицы подобрали!
- Валентин-бей… - аль-Сольх слегка склонился вперед. – Я понимаю, как я виноват. Я очень хорошо понимаю. Я прошу у вас прощения… и у инспектора Хамади тоже. Я столько всем хлопот причинил, я все понимаю…
И уже понял, что сказал не то - увидел, как
