Наследник (СИ) - Седых Александр Иванович

— Ты просишь протекцию? — издевательски усмехнулся верховный атаман казачьего войска. — И в каком же чине желаешь послужить в Красной армии?

— Сам свою судьбу устрою, — сжав кулаки, зло зыркнул на отца Матвей. — Рядовым красноармейцем пойду.

— С твоими–то талантами? — удивлённо поднял брови владыка Парагвая.

— Ты же сам всё время меня просил: не выказывать людям истинную колдовскую силу, — язвительно заметил ученик чародея.

— Это тебе, сынишка, тогда придётся сильно постараться, — грустно улыбнулся Алексей. — В смертельной схватке, чтобы сдержаться и не раскрыться перед врагом, в полсилы умеет сражаться только опытный мастер.

— Уж, не в штабных ли палатках мне боевого опыта набираться? — широким жестом руки пренебрежительно обвёл бумажное убранство штаба дерзкий адъютант.

— Ума тебе ещё поднабраться бы не помешало, — тяжело вздохнул отец. — Да и выдержки тоже.

— Всю жизнь сдерживаюсь! — ударил кулаком по столу обиженный судьбой отпрыск парагвайского владыки.

Столешница грозила треснуть под богатырским ударом, но невидимая гравитационная волна вовремя подпёрла её снизу, так что застонавшие доски лишь слегка прогнулись.

— А мебель ломать незачем, — спокойно, как будто сторонний наблюдатель, погасил всплеск юношеских эмоций могучий чародей.

Матвей же понял, что произошло — он не умел так мастерски владеть колдовской силой, но искривления гравитационных полей чувствовал отлично.

— Отец, мне уже восемнадцать лет, а я ни чего стоящего в жизни ещё не совершил, — удручённо поник головой Матвей. — Отпусти на волю, ты обещал.

— Вольному воля, — по–доброму улыбнулся отец. — Ты только уж меня–то не подставляй под удар: мамке письмо напиши, покайся.

— Да я уж написал, — шмыгнув носом, смущаясь, достал из кармана свёрнутый бумажный треугольник Матвей.

— У меня для тебя, казак, тоже подарочек припасён, — забрав у сына конверт, прошёл к своему багажу Алексей и достал ножны с пехотной «парагвайкой», сильно укороченной казацкой шашкой. В современной войне длинным кавалерийским клинком не помашешь наскоку, вот казаки и укорачивают для окопного рукопашного боя старое оружие наполовину. — Я подумал: негоже старинному боевому клинку на стене пылиться. В своё время, мне эту шашку твой дед подарил. Вот теперь только не знаю, как ты сможешь воевать с казацким оружием в пехотном строю РККА, я ведь собирался тебя в пластуны к генерал–майору Унгерну определить.

Упоминание о перспективе стать фронтовым разведчиком сверкнуло ярким лучиком, но не смогло ослепить амбициозного молодца: Матвей мечтал пробиваться по военной карьере своими талантами, без протекции. Сын с малых лет был наслышан о боевых подвигах отца–фронтовика и жутко завидовал его приключениям в бурной революционной юности. И вот наконец–то, пришёл черёд Матвею испытать себя в настоящем деле.

— А я спрячу короткий клинок в ножнах за спиной, — поднявшись со стула, бережно принял в руки ценную семейную реликвию сын казака. — Ну так, как ты носил в Японии свой самурайский вакидзаси. Я ведь теперь тоже стал рониным — бродячим воином.

— Короткие мечи прячут за спиной ночные убийцы — ниндзя, — усмехнувшись, поправил знаток японских традиций и положил руку на плечо молодого воина. — А ты паладин — рыцарь света, и постарайся оставаться на светлой стороне мира, даже когда по необходимости придётся заходить в сумрачную тень.

— Постараюсь быть достойным славных предков, — улыбнулся счастливый воин и крепко обнял отца. — Я уйду на рассвете, не хочу, чтобы наше прощание видели чужие взоры.

— Правильно, сынок, — обнимая, похлопал его по спине Алексей. — Иди по жизни своей дорогой, только озирайся по сторонам, и не только колдовским зрением вокруг смотри, но и нутром чувствуй опасность — без интуиции на войне пропадёшь.

— Вот я и чую душой, что пришло моё время, — высвободившись из отцовских объятий, распрямил плечи былинный богатырь. — Уж эта–то война наша!

Молодой ронин вихрем вырвался из палатки, чуть не свалив с ног дожидавшихся у входа очередников.

Алексей подошёл к окну и проводил взглядом стремительно исчезающую из алых отсветов костра тёмную фигуру. Спустя миг молодой демон полностью растворился в окружающем ночном мраке. Однако, невзирая на сгущающуюся тёмную мглу, Сын Ведьмы ещё пару секунд трепетно следил колдовским взором за своим удаляющимся чадом.

— Удачи тебе, ронин, — прошептал вслед отец.

— Что… ронин? — не расслышал всю фразу только что подошедший начальник разведки.

Алексею вспомнились слова старика Сугинобо и опечалено вздохнул:

— Самурая без господина японцы нарекают ронином — опасным призраком, блуждающим, словно волна морская, страшным сокрытой внутри непредсказуемой разрушительной силой.

— А-а, ну это да, младший Ронин ещё натворит дел, — пальцами потерев ушибленное торопыгой плечо, озадаченно покачал головой Кондрашов, который по роду деятельности знал некоторые семейные секреты владыки Парагвая. — Если ты этот ураган выпустил на волю, то я не завидую врагам, которые попадутся ему на пути.

— Он–то уже начал свою войну, а мы всё ещё раскачиваемся, — нахмурился владыка. — Что там со Сталиным?

— Упирается Вождь Народов, — зло оскалился парагвайский генерал–майор. — Не желает Сталин войну развязывать, а по его воле и мы сидим на попе ровно. И никакие доводы убедить его не могут. Мы уж и фото аэросъёмки приграничных районов в Москву отсылали, и копии раздобытых разведкой документов — всё без толку. Своим людям он приказал даже не подходить к нему с провокационными докладами, а уж парагвайским дипломатам вовсе не доверяет. Сталин верит в логику личных мудрых умозаключений и не желает понимать резоны бесноватых германских авантюристов. Тем более что уже ранее напророченные его зарубежной агентурой атаки так и не состоялись: ни в начале мая, ни в конце месяца, ни в начале июня — всё подтверждает его железный скепсис. Думаю, что теперь даже подлинник плана «Барбароссы», с личной подписью Гитлера, не убедил бы уверенного в своей непогрешимости прозорливого Вождя Народов.

— Но ведь Сталин же понимает неизбежность войны, — всплеснув руками, резко отвернулся от окна Ронин. — Советский Союз предпринимает спешные попытки нарастить военную мощь.

— Только со сроками коммунисты ошибаются, — фыркнул Кондрашов и язвительно заметил: — Под чутким руководством органов НКВД, строители социализма перекопали все аэродромы в Западном военном округе.

— Зачем перекопали? Когда⁈ — огорчился эдакой глупости казачий войсковой атаман, которому за последние месяцы не доставало времени следить за всеми действиями союзников.

— В конце весны начали работы. Намереваются за лето залить взлётные полосы бетоном, сделать сразу все аэродромы всепогодными, — позлорадствовал над большевиками белогвардейский генерал и ещё добавил перца: — Коммуняки–торопыги и оборонительные укрепления вдоль старой границы уже наполовину разрушили, а доты у новых рубежей построили лишь частично и ещё не вооружили.

— Так, а вы что же молчали⁈ — возмутился Алексей.

— Парагвайские советы для большевиков, что красная тряпка для быка, — безнадёжно махнул рукой Кондрашов. — Тут вон этой весной в астраханских степях чуть нашу казацкую армию не расформировали, лишь заступничество Народного комиссара обороны Тимошенко помогло, да ещё Сталину очень понравилась телесвязь. Большевистские вожди чересчур уверовали в мощь РККА, и надеются, что у них есть не менее года для подготовки к большой войне.

— А какие сведения по этому вопросу у нашей разведки? — мрачно взглянул на генерала Алексей.

— Затем и спешил, чтобы последние данные сообщить: начало наступления намечено на двадцать второе июня, — достал листок из папки Кондрашов. — Аналитики считают, что уж в этот раз Гитлер не станет отодвигать начало операции на более поздний срок, ведь так можно потом и до холодов провозиться, а немецкие интенданты зимнее обмундирование не заготавливают. Генералами вермахта изначально планировалось уложиться с основными боевыми действиями в три–четыре тёплых месяца, но ведь нельзя исключать неизбежные заминки.