Вперед в прошлое – 7 - Денис Ратманов
Никитич слушала, сидя за учительским столом и подперев голову рукой. Дрэк кивал.
— Если разные группы позвонят одновременно, нестрашно.
— Пойду поищу флаги. — Директор направился к выходу, полностью довольный собой.
— Общий сбор — под платаном. — объявил я. — Если никого не найдем — в два часа дня будем решать, что делать дальше.
Я смолк, одноклассники разговорились, расшумелись, поднимая тему, что могло случиться с Инной: утонула. Нет, на нее напали гопники на пустыре. Нет, встретила кого-то и просто задержалась, вообще ни к чему это все.
Илья сделал приглашающий жест, но я остался у доски. Следовало сказать еще кое-что, но язык не поворачивался. Только сейчас до меня дошло: дети могли найти труп, что нехорошо для их неокрепшей нервной системы. Тем более это труп одноклассницы. Или — любимой девушки. Девушки, которую я невольно убил. И ясно, что моей вины нет, но это понятно, когда ты над ситуацией, а изнутри все видится по-другому. И все-таки стоит провести инструктаж, вряд ли Инна будет невредима и в сознании.
Откашлявшись, я продолжил чужим голосом, хриплым и низким:
— Еще кое-что. Вы ж понимаете, что с Инной могло случиться что-то плохое. Очень плохое. Если она без сознания, вытащите тело из воды и не пытайтесь привести ее в чувства. Вызывайте медиков, все равно помочь вы не сможете, только навредить.
— Та шо, она помереть может? — округлил глаза Карась. — Прям ваще?
Сглотнув вязкую слюну, я кивнул.
— Да. Вы должны понимать, что это — не веселое приключение, а ответственное задание.
Одноклассники смолкли и запереглядывались.
— Еще раз напоминаю: не трогать Инну. Вызвать профессионалов и оставаться рядом.
Ввалился директор, положил на учительский стол пыльный мешок, кое-где проеденный мышами, разрезал веревку, и из мешка, будто потроха, вывалилась красная ткань. Дрэк принялся раздавать флаги, какие-то дырявые, какие-то — с золотистыми кисточками.
Двух знамен не хватило, я забрал один у Барика и отдал Гаечке.
— Все равно вас никому не видно, как и нас с Ильей. Поэтому, парни, — я посмотрел на Кабанова и Памфилова, — если что-то выяснится, уж доберитесь к нам и расскажите — вы к нам будете ближе всех.
— Сигналка есть одна, — сказал дрэк. — Кажется, ее разумно отдать сигнальному.
Карась аж зааплодировал себе — впервые в жизни он не на подтанцовках или в роли декорации, а ему доверили что-то ответственное.
— По позициям, — скомандовал я. — Или есть вопросы?
Все замотали головами и начали расходиться, беспомощно оглядываясь на меня. И я понял, чего не сделал, объявил:
— Памфилов, Гайчук, Чабанов, Райко, Борецкий, Фадеева — главные в парах.
Мажорик не ожидал, что его так легко примут обратно в стаю и раздулся от гордости, теперь он под каждый камень заглянет, землю рыть будет.
— Расходимся, — скомандовал я.
— Удачи, ребята, — сказал директор.
Наверное, теперь мы у него будем самым любимым классом. Вот так, и задницы лизать не надо, чтобы ладить с людьми.
— Помоги вам бог! — благословила нас химичка.
Задержался только Карась — дрэк учил его пользоваться сигналкой. Надеюсь, он справится, хоть его умственные способности и весьма скромные.
Илья бежал впереди меня, останавливался, торопил:
— Давай быстрее!
Благо он жил возле школы. Сгонял домой за ключом от базы, открыл подвал и помог мне вытащить Карпа. Я оседлал мопед, а Илья вдруг сел прямо на асфальт, сжал руками голову и принялся раскачиваться из стороны в сторону.
Мое тело одеревенело, я не знал, что делать. Это ведь не истерящая бабка — это Илья, который всегда был для меня примером рассудительности. И вдруг я понял, что даже если Инна просто спряталась и натравила всех на меня от обиды, он не перестанет ее любить.
Тихая истерика закончилась так же быстро, как и началась, Илья уселся сзади, обхватив меня.
— Если она умерла, я не смогу жить, — признался он.
— Если бы ты видел ее отчаявшихся родителей, то так не говорил бы.
— У них есть Ян, — пробормотал Илья.
— Твою мать! — Я соскочил с мопеда, схватил его за грудки, встряхнул. — Еще такое скажешь — в рожу дам! Самоубийство — это… Это…
— Не трусость. — Илья принял вызов, встал напротив меня.
— Не трусость — предательство тех, кто тебя любит, — прошипел я.
— Это из-за тебя! — бросил он сквозь зубы.
И я понял: то, что сжирало его изнутри, никуда не делось и даже не затаилось, а просто закусило кость. Это ведь не по-мужски — рыдать, когда хочется, пусть даже тебе четырнадцать лет. Или он просто не знает, что делать с эмоциями. Потому ему надо помочь.
— Неужели? Инна — предатель, ты тоже…
— Не смей — о ней!
Скрипнув зубами, Илья кинулся на меня. Я ждал этого и закрылся. Не дал себя схватить, мы кружили друг напротив друга. Никаких перчаток, кап и защит. Судя по блеску в глазах, Илья был готов убивать, предплечье болело от его удара, а он в таком состоянии вряд ли чувствует боль. Потому надо его сперва загонять, а потом придушить, если его не отпустит.
С минуту мы обменивались ударами, игнорируя вопли проходящей мимо бабки. Потом перешли в партер, то есть упали на асфальт и принялись валяться в пыли. В конце концом мне удалось взять шею Ильи в захват. Я сжимал рычаг до тех пор, пока он не постучал по земле.
Отпустив его, я откатился в сторону, потер саднящую скулу, где наливался кровоподтек. Ломать друга я не собирался, потому пришлось подставляться. Подождав,
