Шанс для истребителя - Владислав Викторович Колмаков
В общем, хреновенькая у нас была легенда для прикрытия нашей миссии. Думаю, что иностранные разведки наш нелепый маскарад не мог обмануть. Все там прекрасно знали, кто мы такие и куда едем. И хорошо, что французы нам не мешали. А то ведь они вполне могли это сделать на своей территории. Но не сделали. Скорее всего, они были рады, что СССР вступил в конфликт с Германией в Испании. Для французов немцы после Первой мировой войны были врагом номер один. Нет, СССР они тоже не любят. Нас никто в буржуазном мире сейчас не любит. Первое государство рабочих и крестьян для буржуев как чирей на попе. Само наше существование для них очень болезненно и неприятно. У СССР в 1936 году союзников нет. А есть только вероятные враги.
К моему большому удивлению, нас даже выпустили из стен посольства погулять по Парижу. Я-то думал, что нас тут запрут и не выпустят, пока не повезут дальше к испанской границе. Но нет. Нам организовали экскурсию по французской столице. Париж 1936 года мне понравился. Есть в этом старинном городе какая-то притягательность. Очень приятный и красивый город этот Париж. Я и раньше в нем бывал. В будущем. В своей прежней жизни. И знаете, что? Париж образца 1936 года мне нравится больше. Он не такой шумный и суетный, как в двадцать первом веке. Современных небоскребов здесь пока нет. А машин не так уж и много. Нет тут таких эпичных пробок. И по улицам даже иногда повозки, запряженные лошадьми, ездят, придавая этому городу экзотичности.
Мы отправились на эту прогулку не одни. Конечно же, нас сопровождали два сотрудника советского посольства. И я уверен, что никакими дипломатами эти крепкие, молодые ребята не были. Тут и ежу понятно, что они из внешней разведки или НКВД. Специально присматривают за нами. Чтобы чего-нибудь эдакого не отчебучили. Советские люди, они же совершенно дикие. В открытом мире никогда не были и не знают, что здесь и как функционирует. Не умеют они правильно себя вести в буржуазном обществе. Не знают реалий французской жизни. В общем, я главу советского посольства понимаю. Он и так сильно рискует, выпуская нас в город. И за это ему большое спасибо. За то, что не стал действовать по инструкции, а поступил по-человечески. Отпустил нас погулять под бдительным присмотром. Впрочем, такая предосторожность не бывает излишней. Ведь наши сопровождающие имеют ксивы дипломатов. И в случае осложнений с французскими властями или полицией они нас обязательно прикроют. А провокации тут вполне могут случиться. Любят иностранные спецслужбы их устраивать. Любят втягивать советских граждан в разные скандалы. Вот эти молчаливые парни из советского посольства выполняют сейчас сразу несколько функций. Присматривают за нашим поведением, работают гидами по Парижу и охраняют нас от разных неожиданностей.
Прогулка по французской столице мне понравилась. По Парижу мы побродили очень душевно. Прошлись по набережной Сены. Посидели в небольшом ресторанчике. Выпили кофе с круассанами. Я бы вместо этого с большим удовольствием пива жахнул. Пару кружек. Но не решился привлекать к себе внимание со стороны наших сопровождающих. Еще отзовут из этой командировки. За аморальное поведение. Ну их на фиг! Сейчас главное – это добраться до Испании без приключений. Поэтому пиво я пил только в мечтах. А в реале, как и все, давился кофе с французской выпечкой, изображая из себя образцового советского гражданина. После ресторанчика мы двинули по направлению к Эйфелевой башне. Добрались. Посмотрели на эту мировую достопримечательность. Наших пилотов она впечатлила. А мне это зрелище было до одного места. Я на эту парижскую башню в двадцать первом веке насмотрелся. Поднялись на самый верх Эйфелевой башни. Посмотрели на Париж с высоты птичьего полета. Нормальный вид. Красивый. На обратном пути к советскому посольству мы шли по другому маршруту.
И там на нашем пути попался очень любопытный домик с полуголыми женщинами (многие из них были топлесс) в большой, стеклянной витрине. Настоящий бордель. Я-то такое уже видел и совсем не удивился. А вот наших добровольцев это зрелище сильно шокировало. В СССР ведь нравы довольно пуританские. Там про секс даже говорить – это табу. А выставлять вот так напоказ свою наготу – это просто невозможно для советского человека. Неудивительно, что все наши парни синхронно тормознули возле этой любопытной витрины. А бабы за стеклом стали активно потряхивать своими прелестями, завидев сразу столько потенциальных клиентов. С большим трудом ребятам из посольства удалось увести всех добровольцев оттуда. Ведь такое зрелище любому нормальному мужику приятно. Даже если это добропорядочный советский человек. Думаю, что в этот момент у многих наших летчиков в этой группе случился настоящий разрыв шаблона. Назад в посольство все они шли очень задумчивыми. А кто-то даже вздыхал украдкой. Один я светился своим пофигистическим видом на всю округу. Меня эти полуголые француженки совсем не впечатлили. Не люблю я шлюх. Противно мне с ними общаться. Поэтому я их не воспринимаю как настоящих женщин. Не вижу в них сексуального объекта. Я даже под наркозом с такими особями сексом не займусь. Они для меня как манекены. Бесполезны в практическом плане.
Наконец-то мы пришли в советское посольство. И наши сопровождающие ощутимо так расслабились. И их можно понять. Присматривать за такой вот толпой диких советских граждан совсем непросто. В стенах посольства мы провели ночь. Хоть выспались нормально после этого трудного путешествия. А уже утром выехали к франко-испанской границе. Ехали все на тех же автобусах, на которых нас привезли в посольство из парижского аэропорта. Ехали долго. От Парижа до испанской границы семьсот километров. Разгоняться по трассе наши автобусы выше пятидесяти километров не могли. Дороги здесь тоже не везде были нормальными. В общем, по Франции мы тащились еще четверо суток. Ночевали в маленьких гостиницах в Бурже, Лиможе и Тулузе. Правда, там нас никто погулять не отпускал. Впрочем, все и так устали и вымотались. И на прогулку никто не рвался. Люди стали проникаться значимостью своей миссии. Мы же на самую настоящую войну едем.
И вот, наконец-то, она, испанская граница. Хм! Мы ее пересекли
