Три танкиста при Бородино. 1812 - Алексей Соболев
А Илья и тут оказался молодцом! Когда к нему упитому стала подбивать клинья дородная селянка, то со взглядом полным сиреневого тумана он смог сказать только, что мол «Уди, коза мля, я женат...». Селянка на такое обхождение обиделась и шипя, аки бешеная кошка, отошла от Ильи, из сущей вредности оставив его без опоры у березки. Тот, качаясь на ногах, попытался поймать бело-полосатый ствол руками, но после третьего промаха свалился возле дерева и захрапел богатырскими руладами...
И вот настало утро... Первым, как и положено командиру, очнулся Илья. Оглянул поле действия, буркнул мол «разврат кругом, ужо я вам, поганцы» и завалился спать обратно. Он командир - ему можно! Позу, правда, переменил с левобочной на правобочную. Фиалка куртуазно тыкала его цветком в нос...
Вторым очнулся от пьяного угара Женька. Сел. Осмотрелся. Правой ногой спихнул причмокивающего губами Ржевского, обнявшего его, Женькину, левую ногу. Ржевский что-то промычал, но скорее типа «да все пучком, сплю я тут», чем нечто вроде «хрен ли пихаешься, моргалы выколю, пасть порву». Жека же попытался встать. Не получилось. Еще раз. Опять не получилось. Потом подумал-подумал, обрадовался какой-то свежей мысли, с большим трудом и периодически склоняясь на бок встал на четвереньки, утвердился на них и медленно почапал в такой позе за танк. Там он пыхтел чего-то, матерился тихо, но вроде встал на ноги и после того за танком тихо зажурчало слегка звеня об металл борта. Затем Женька, перебирая руками по борту машины, как по опоре и направляющей, вышел из-за нее, встал не теряя связи с техникой и долго и внимательно осматривал место вчерашнего действия. На котором вповалку и вперемешку с пустыми бутылками лежали тела и мужские и женские, частью полураздетые, но все без исключения вырубившиеся. Между ними бродили два лохматых барбоса и поедали остатки холодного уже шашлыка. Пахло фиалками и натуральным потом...
- Хм... Однако...
Укушенный бобиком и даденный в ухо пастухом Леха оказался самым умным. Он умудрился таки устроиться между сразу тремя селянками - тепло, мягко и уютно. Но это уже после и укуса бобки и пастушьего кулака. Т.е. выполнив просветительскую миссию, Леха мог с абсолютно чистой совестью предаться хоть чему угодно. Он и предался. И так напредавался, что некоторые из девчат после уже слегка скептически смотрели на возможности местного Димочки...
А из Горелово, меж тем, показалась процессия с хоругвями. Возглавлял ее местный батюшка Протопопий, а состояла она из благообразных старушек, двух дедов помнящих еще юность Суворова и на правах старослужащих заставлявших юного Сашку ровнять нигрол по мейсинскому лекалу. Замыкал процессию местный дурачок Маркуша.
- Изыди сотона! Освободитеся от бесов, дети мои! Покайтеся! Помолитеся! Алилуй-й-йя-я-я-я!!! - затянул мощным басом Протопопий...
- Алилуй-й-йя-я-я-я!!! - высоко и нестройно вторили ему старушки с всем истовым своим благообразием и непритворным ужасом осматривая место вчерашнего... хм... воздаяния и возлияния...
- Ой, звездочка! - вякнул Маркуша и, подскочив к борту танка поперек батьки, попа в смысле, приложился ладошками к нарисованной звезде.
Топка в танке, меж тем давно погасла и тлела остатними углями. Накопившееся давление в котле было уже предельным и пора бы клапанам сработать и стравить его. Что они, как раз и сделали в этот момент, пшикнув и выдав в стороны белые облака пара. Маркуша с неожиданности заорал и бросился бежать в сторону Горелово. После, уже к вечеру, его нашли в каретном сарае зарывшимся в старое сено-подстилку. Старушки закрестились со скоростью конторских машинисток, а Протопопий икнул, но сохранил твердость облика. Хотя страшно ему было жуть как.
- Готовы ли вы причаститься, дети мои неразумные?
- М-м-м... Усида г-г-гтовы, отец родной... - промычал очнувшийся Ржевский и сидя на земле протянул батюшке бутылку на треть еще пока полную коньяку. Поручик и в такой ситуации оставался неисправимым оптимистом...
Батюшка покосился взглядом на нестройные ряды старушек с хоругвями. Ему тоже хотелось заграничного напитку, он, как и любой священник, тоже был человек. И потому поворотясь к своему благообразному воинству пробасил:
- Бесы сильны, как никогда! Здесь на месте нам с ними полностью не сладить! Отправляйтесь к матушке Ефросинье и начинайте подготавливать храм к противостоянию нечистым. Я же останусь тут на переднем крае и задержу их крестом и молитвой! Аминь!
- Алилуй-й-йя-я-я-я!!! - и хоргуви качнулись обратно с сторону гореловского храма...
Дождавшись пока старушье воинство, напутственное крестом батюшки, скроется за холмиком, Протопопий повернулся к уже поднявшемуся на нетвердые ноги Ржевскому и принял от того ту самую бутылку Мартеля...
- Ну, Димка, ты тут устроил...
- М-м-м-у-у...
- Да сам вижу... Кто такие эти люди?
- М-м-м-у-у...
- Да поди ж ты?!!! Вот нежданная радость!
- Н-н-н-ли-м-чик...
- О! И лимончик... Хорошо живут, окаянные!
——————
[1] Ржевский Дмитрий Иванович - истинное имя знаменитого героя анекдотов поручика Ржевского. Оно дано ему автором пьесы "Давным давно" Александром Гладковым. Та самая пьеса по которой снят классический фильм Э.Рязанова "Гусарская баллада". Именно в этой пьесе Ржевский появляется впервые, как литературный и во многом комический персонаж. При этом, главный герой книги И.Гамаюнова "Гусарский детектив" ошибочно назван ее автором Александром Аполлоновичем (или у И.Гамаюнова были свои соображения), но зато его трактовка Ржевского весьма точно соответствует характером герою популярных у нас анекдотов. Любопытно, что в реальности род Ржевских был довольно разветвленным, знатным
