Наблюдатель, часть II - Анатолий Анатольевич Подшивалов
2 мая 1899 г Санкт Петербург.
На Васильевском был один Серафим. Все уехали в Крым еще месяц назад. Попросил Серафима нагреть воды и поставить самовар. В светелке ничего не изменилось, только на столе были строем расставлены солдатики. После ванны немного отдохнул — все же двухнедельная тряска в вагоне, пусть и в отдельном купе, сильно утомляет. За чаем решил посмотреть питерские газеты — и на второй полосе увидел заметку о генерале-хлебопашце, естественно о Зернове. Автор статьи довольно объективно все описал, похвалил инициативу отставного героя войны, в общем, Олег, похоже, нашел себе занятие на пенсии. Потом поехал к Гайдебурову, отдал статьи, пленки и фотопринадлежности, получил расчет за напечатанные статьи.
Редактор вызвал фотографа и велел все проявить и срочно сделать отпечатки. Похвалил слог статей, особенно всех порадовали статьи о быте на эскадре и Нептуне. Пока проявляют пленки и печатают фото, редактор пригласил отобедать в ближайший трактир, где питаются газетчики, кухня там неплохая и чисто, а цены вполне устраивают работников пера. Вернулись в редакцию, а тут принесли еще сырые отпечатки — все в общем, получилось и «шевеленка» не сильно видна.
Дал пояснения к кадрам, Гайдебуров отобрал что получше, тем более о подвиге наследника- цесаревича надо написать, хотя тонущий «Донской» и за ним, на заднем плане идущий на таран «Нахимов» получились слегка нерезко. Тонущий японский флагман тоже пойдет в статью. Дирижабли над кораблями — естественно, кто еще такое видел? Сандро на мостике тоже смотрелся браво, настоящий адмирал, ведущий в бой свою эскадру. В общем, Гайдебуров был на седьмом небе — «даст прикурить» конкурентам, тиражи взлетят до небес. Обещал отпечатать мне все фото и прислать на мой адрес. Заехал в банк, увидел, что стал богаче на два миллиона рублей — Христо перевел деньги по последним погашенным векселям братца Ивана. Снял со счета две тысячи рублями, забрал бумажные франки и фунты, все, готов ехать в Париж.
10 мая 1899 г. Отель «Риц», Париж.
Второй день в Париже, здесь сейчас очень приятная погода, не жарко, чистый воздух, даже навозом от фиакров не так несет, автомобилей куда больше чем в Петербурге, хотя большинство из них — бричка без лошади. Вчера приоделся по парижской моде, посетил куафера (сиречь, парикмахера) — у меня отросла приличная бородка, совсем не седая, только виски с проседью, слегка подстригли растительность, от бриолина и одеколона я наотрез отказался. Посмотрел в зеркало и оттуда на меня глянул очень приличный тридцатилетний молодой человек. Сижу в номере, попиваю принесенный чай (из-за этого меня здесь считают чопорным англичанином), вот даже молочник поставили. Стук в дверь!
— Войдите.
Дверь приоткрывается и вижу лукавое лицо Чжао, а потом он отходит и в проеме двери появляется девушка ослепительной красоты, в синем платье, от которого еще синее кажутся ее глаза.
— Сашенька! — и Маша повисла у меня на шее. Чжао деликатно закрыл дверь с той стороны.
[1] Уйгурское то есть старомонгольское письмо, такая пайцза могла принадлежать темнику (начальнику над десятью тысячами конников) или послу, баскаку высокого ранга.
[2] Так и есть — это просто пропилен, иногда в смеси с другими негорючими газами, соединение, являющееся побочным продуктом при крекинге нефти, то есть доступное в то время, но наш попаданец про него не помнил.
[3] Шевеленка — размытость краев изображения из-за смещения фотоаппарата при длинных выдержках — характерное явление для аппаратов начала ХХ века с не очень светосильными объективами и малочувствительными пленками, не позволяющими дать короткую выдержку
[4] Первые электромеханические приборы управления огнем, в 1898 г Крамп уже устанавливал их на строящиеся корабли, были на «Варяге» и «Ретвизане».
[5] То есть, следующему в строю, репетовать — повторить для другого корабля.
[6] Бусидо — кодекс чести самурая.
[7] Мамеринец — кольцевой выступ палубной брони, обшитый изнутри толстой кожей, обеспечивающий водонепроницаемость башни.
[8] Вакидзаси — короткий меч, в отсутствие ритуального кинжала кусунгобу мог использоваться для сэппуку (харакири).
[9] То есть, при выстукивании ударами пальца о палец.
[10] Подвесное сидение, с которого обычно красят борт, может использоваться и для эвакуации в шлюпку.
Глава 3
Париж, Париж
Эти недели в мае и июне, наверно, лучший период во всей моей жизни, по крайней мере, той, что случилась до этого времени. Я и Маша были счастливы, это был наш второй медовый месяц, мы наслаждались друг другом, забыв обо всем на свете. А кругом была весна и Париж. Конечно, мы выходили гулять, мне понравились прогулки верхом в Булонском лесу: там можно было взять напрокат смирных верховых лошадок и неспешно пустить их шагом по аллеям. Конечно, пришлось приобрести соответствующую экипировку и Маша была дивно хороша в темно-зеленой амазонке[1] и белой кружевной шляпке, завязанной лентами под подбородком. В парижских бутиках Маше приобрели практически полный гардероб с учетом осени и зимы, кое-что прикупил себе и я, не забыли Ваню и семью Христо. То есть, прибарахлились по полной, а где еще это делать, только в Париже, столице мировой моды. Как мы это повезем домой? Наверно, придется арендовать товарный вагон…
Сходили в Лувр, но Джоконда произвела на Машу странное впечатление — она испугалась ее взгляда и я решил ей показать тиару Сайтаферна, вокруг нее сейчас было столько шумихи и споров. Вокруг витрины с золотой шапкой толпился народ, буржуа ахали: ах — сколько золота, ах — какое мастерство древних мастеров. Я–то знал, что это произведение декоративно-прикладного искусства к археологии не имеет никакого отношения, так как является искусной подделкой, сделанной одесским ювелиром Исааком Рухомовским по заказу известных жуликов братьев Гохман. Но это вскроется еще через несколько лет, когда старый Изя приедет в Париж и воспроизведет часть тиары в присутствии комиссии Лувра. Спросил мнение Маши и она ответила, что тиара кажется ей очень новой, конечно, золото не окисляется и не подвержено времени, но как тиару достали из земли, должны же быть какие-то повреждения, ведь, по легенде Гохманов,
