по прозвищу Кобра III. Москва 1980 - Михаил Востриков
Протягиваю бумажку демону. Систель читает и удивлённо смотрит на меня. Он всё понял! Ну, почти…
— И это лефовские из-за этого никого к воде не подпускали столько лет? Чтобы всех в кулаке держать⁈ Вот, гады, «дважды платиновые»!
Я молча киваю головой. Да, в том числе и из-за этого гражданам Союза Свободных Окум было строго-настрого запрещено даже подходить к берегу Океана ближе, чем на 100 метров. Якобы, из-за, жутких океанских Тварей с их специфической магией «на смерть». А, на самом деле, чтобы «медные», «серебряные» и «золотые» маги Союза не получали химическую основу для выработки их организмами мощного литий-ионного электролита для своих внутренних магических аккумуляторов, а так и пользовались устарелым — кислотно-щелочным.
— Ты, эта… Систель, — беспокоюсь я, — Бумажку-то запрячь подальше. А то тут местные Иные вообще без внутренних аккумуляторов воюют друг с другом. Амулеты, блин, заряжают на генераторах. Прикинь, если просекут рецепт? Тут, такое начнётся… И ещё. Мне тут надо в Нью-Йорк немного золота перекинуть людям. Сделаешь?
— Да, конечно, о чём разговор, — говорит демон уже погрузившись в свои мысли и, теперь, выныривая из них… Выборы Короля Преисподней не шутка и к ним нужно готовиться серьёзно, — В этом времени передавать, надеюсь, в 1980-м⁈ Вес золота и адрес людей в Нью-Йорке давай, всё сделаю, расценки знаешь, расписку передам!
— И крайнее… вот, скажи, Систель, этот ваш Завулон, который Артур, он как, в законе демон или так, чертила?
— А-а-а… картавый такой… наглый? По замашкам, вроде как чертила, беспредельщик. Но, не чертила, точно! Их семья, вообще в Преисподней в авторитете, за весь криминал с людьми отвечает. Ты осторожнее с ним! Маячь, если что, примем меры для обуздания.
СЦЕНА 6/5
10 июля 1980 года. Шереметьево-2
Большая и дружная еврейская семья Зильбертруд — дед, бабка, сын, сноха, дочь, зять, две мелкие внучки и внук-подросток, проходит таможню на рейс «Москва-Вена». В Австрии их ждёт большой хаб Сохнута для репатриантов из СССР и далее, США, без заезда в Израиль. Там, родственниками уже всё договорено и кому надо проплачено.
Дедушка — Моисей Зильбертруд, в прошлом, крупный авиаинженер, любимец Сталина. Но, всё в прошлом, и все его изобретения уже устарели и рассекречены. Иначе, семью не выпустили бы из СССР.
— Ни-че-го! — тихо шепчет дежурный таможенник на ухо начальнику смены.
— Не может быть! — также шепотом отвечает ему начальник, — Они такую хату скинули… Материал пуговиц, гвоздей в ящиках… воду в бутылках над бриллиантами, всё проверили?
— Да. Ни-че-го! Только обручальные кольца и у деда — золотая Гертруда (Медаль — золотая звезда Героя социалистического труда) и серебряный портсигар с золотой монограммой… лично, от Сталина. Не стали забирать.
— Та-а-ак… давай-ка, заворачивай их всех на личный досмотр и рентген, проглотили, что ли…
И через час… Старший таможенной смены:
— Прошу извинить за задержку, товари… простите, господа! Служба, знаете ли… Счастливого пути!
Сюжет 7. Судьбу не обманешь!
СЦЕНА 7/1
19 июля 1980 г., суббота, 10−00, Текстильщики
Перед подъездом кирпичной хрущёвки стоит такси — «Волга» ГАЗ-24 салатового цвета с открытым багажником, куда мы с Владимиром Юрьевичем, папой Татьяны, выносим и ставим несколько сумок с её вещами. А мои — вообще, все уместились в одну, не самую большую.
При этом, я стараюсь не замечать и всякий раз отвожу глаза от нескольких больших чёрных клякс на асфальте перед подъездом, появившихся здесь в наше отсутствие, когда мы с Татьяной ещё отдыхали в Крыму. Дворник-татарин (а в Москве 1980, практически, все дворники — татары, а чистильщики обуви — ассирийцы!) Музафар ругается на эти кляксы по-татарски и по-русски — неизвестно, что и когда здесь пролили и они не оттираются совсем!
Я, конечно, знаю, что это за кляксы — «Зубы Василиска» сработали штатно. Месяца через три-четыре их смоет дождями. Надо их уже отключить от автоматического поражения, если мы отсюда уезжаем… оставить только оповещение… Родители Татьяны сразу почувствуют тревогу, если кто-то к ним припрётся с недобрым — маг он злоумышляющий и поэтому подлежащий немедленному истреблению, или, просто, похмельный сосед-алкаш из квартиры сверху, занять десятку до получки. А дальше, родителям нужно, просто, позвонить мне, я разберусь…
Но разбираться мне пока не с кем. Ни светлый, ни тёмный Дозор Иных, по нашему приезду из Севастополя на связь со мною пока не выходил…
Сегодня, мы с Татьяной и нашим крымским приобретением — полосатым котиком Шуршавчиком переезжаем в мою квартиру в «Дом авиаторов». Для всех легенда одна — мне эту квартиру оставил дядя Моисей Зильбертруд, моей мамы троюродный, по моему, брат, по её маме, а моей бабушке Марии, еврейско-немецкой линии нашей семьи Архиповых. Он с семьёй только что эмигрировал в Израиль, а отдавать квартиру государству не захотел, вот сам и предложил меня в ней прописать, узнав от мамы, что я учусь в Москве. Золотой дядька, с самим Сталиным, говорят, знался!
Вот, адрес и домашний телефон на всякий случай, Татьяна вам сама с него сегодня позвонит. Но, они уже, считай, приглашены к нам на новоселье… только, вот, разгребёмся на новом месте и сразу вас позовём, не волнуйтесь.
СЦЕНА 7/2
10–30. Площадь Восстания, 20-й этаж «Дома авиаторов»
А план у меня на сегодня таков:
До, обеда — переезд, если его можно так назвать, внести в лифт несколько сумок… а после обеда, к 15−00, мы едем в Лужники, на открытие XXII летней Олимпиады! Вот, и весь план.
Первым в квартиру, по древнему языческому обычаю и в полном своём кошачьем праве заходит Шуршавчик-Шур-Шурави, выпущенный мною из самодельной переноски. И сразу идёт на кухню проверять свою миску. Как будто точно знает, что она там есть. А она там есть! Впрочем, как и всё остальное, самое необходимое. Холодильники забиты хорошей едой под завязку, новая фарфоровая посуда, серебряные ложки-вилки. Всё это я скупил и притащил в пространственном кармане в крайние два дня в валютной «Берёзке», на Центральном рынке, что на Цветном бульваре и в посудных комиссионках на улице Горького и на Кирова, рядом с Лубянкой.
Квартира в полном порядке. Та же индоарийская бригада шестрируких асуров, что реконструировала мой офис Корпорации «Змеи СССР» на Большой Грузинской (два шага отсюда!)
