«Над всей Испанией безоблачное небо» - Герман Иванович Романов
— В городе Луго восстание фалангистов, его возглавил Мануэль Эдилья. У него собралось несколько сотен вооруженных «фалангистов», полицейских и «гражданских гвардейцев», — негромко произнес сидевший во главе стола молодой человек 25-ти лет.
— Возможно, будут и другие, дезертиров хватает.
Асарола внимательно посмотрел на гражданского губернатора, одного из друзей Кироги, что вчера подал в отставку, Франциско Переса Карбальо — молодой политик «Народного фронта», профессор и губернатор в столь юном возрасте. Адмирал знал, что в его расстреляют вместе с капитаном де корвета Кесадой и капитаном Текерой, командиром «штурмовой гвардии», что окажет сопротивление мятежникам. Впрочем, асальтос уже опередили, арестовав заговорщиков в армии, на флоте это сделал капитан де навио Санчес Феррагут и тот же Каседа — под надежный караул попали все адмиралы и командиры крейсеров, кроме Франциско Морено.
— В Виго милисианос и гвардейцами разоружен «Меридский полк» — заподозренные в заговоре офицеры тоже взяты под арест. Я приказал немедленно пополнить штаты волонтерами от партий «Народного фронта», но только теми, кто отслужил прежде. Все остальные должны пройти курс обучения, и лишь потом попадут в бандеры.
Сальседа посмотрел на адмирала — без помощи флота, который отправил в бухту патрульный корабль «Хаен» с десантом из матросов, это вряд ли бы получилось. Впрочем, в разоружение участвовала «штурмовая гвардия» и милисианос. Теперь все три пехотных и артиллерийский полк 8-й дивизии перешли под полный контроль «лоялистов» — так начали именовать сторонников Республики. Во все бандеры и батареи уже вливались добровольцы из «милисианос», брали всех, кто отслужили в армии, даже анархистов из профсоюза НКТ. Ничего страшного — тем самым потенциальные бунтари будут оторваны от своих «единомышленников», а познакомившись с дисциплиной, предпочтут сами покинуть части.
Так что расчет правительства оказался верным — в стране безработица, и теперь масса людей хлынула в армию. Во-первых, для борьбы с «контрреволюцией», а во вторых с ежедневной заплатой каждому солдату в десять песет и на всем «готовом» от казны, что немаловажно, так как многие обременены семьями. Увеличению подлежали и «гвардейские» формирования, их необходимо сделать полностью лояльными к правительству. И меры пока себя оправдывали — только в Луго примерно треть «бенемеритас» присоединились к выступлению, остальные попытались подавить мятеж, а когда это не удалось, то отошли с боем, всячески противодействуя инсургентам.
— Кортесы признали июньский референдум об автономии Галисии состоявшимся. Я приказал дать оповещение о том в газетах. К вечеру о решении будут знать во всех селениях. Теперь надо провести выборы алькальдов и местные хунты, которые будут наделены правом решения всех вопросов местного землеустройства без участия центрального правительства.
От слов губернатора Арасоле стало легче на душе, словно упал тяжелый камень — Асанья и Баррио все же пошли на «автономизацию», и теперь вслед за басками и каталонцами, определенную самостоятельность получат галисийцы, которые себя не считают испанцами. Именно неспособность правительства решить «галисийский вопрос» привела к тому, что крестьянство поддержало Франко из-за боязни потерять свои наделы земли — тут все вели единоличное хозяйство, хотя большинство нищенствовало. Зато теперь галисийцы, народ патриархальный и религиозный, выступят против мятежа, как и баски с каталонцами, и будут драться до конца.
Тут все просто — мятежники уже сейчас заявили себя противниками автономий, потому борьба пойдет упорная и жестокая, ведь в Галисии проживает почти полтора миллиона человек. Вдвое больше, чем в Стране Басков, которая больше года сражалась с «франкистам», лишь наступление Итальянского корпуса при поддержке германского «Легиона Кондор» сломило сопротивление Бискайи.
— Я как министр, поставлен в известность, что все вопросы, касающиеся землеустройства, теперь будут решать исключительно на провинциальном уровне местные хунты, которые лучше видят ситуацию. И принимать соответствующие закону решения после их рассмотрения.
Арасола был обрадован, что его совет вчера приняли президент и председатель совета министров. Так что правительство, ища надежную поддержку среди населения, сделало абсолютно правильный ход. Хираль и Асанья скорее всего, осознали, что провести земельную реформу централизованно просто невозможно, правительство в любом случае оставит все стороны неудовлетворенными своим решением. А потому лучше это сделать на провинциальном уровне, вот тогда в адрес Мадрида не будет ругани по поводу бессилия и постоянных проволочек.
— Это совершенно меняет дело!
С нескрываемым удовлетворением произнес молодой губернатор. Новость оценили и генералы, переглянувшиеся между собой, явно удивленные сообщением — столь решительного шага от властей просто не ожидали. А это просто банальный выигрыш времени, и занятие выигрышной позиции третейского «судьи». Проблема копилась веками, потому разрешить ее не смогло бы ни одно правительство…
Эль-Ферроль
— Мятежа на флоте не будет — теперь это ясно всем, даже самим мятежникам. И я не допустил кровопролития, хотя эксцессы имели место — но куда без них, анархистов хватает, чтоб им пусто было!
Асарола хотел выругаться, но вместо этого только машинально перекрестился. Кровавые схватки произошли на эсминцах, что выполняя прежнее указание Хираля, вышли к берегам Марокко. Там офицеры попытались присоединиться к мятежникам, вот только узел связи флота в Мадриде уже был взят под контроль, и на все корабли были открытым текстом отправлены радиограммы, причем намного раньше, чем это случилось в истории. И расправы над заговорщиками кое-где последовали жестокие — офицеров, призывавших к мятежу, матросы попросту перебили, разобрав винтовки. На этом «линчевание» закончилось — он разослал новые приказы, уже как морской министр, продолжая оставаться в Эль-Ферроле.
Сегодня с утра он на старом миноносце совершил вояж в Ла-Корунью, до которой было всего тринадцать миль — на южном мысу обширной бухты, где находились сейчас главные силы флота. Именно испанского, а не «республиканского», уточнения не требовалось. В руки мятежников попали только канонерская лодка «Дато» и два патрульных корабля. Плюс несколько транспортов и мелких судов, надежно запертых в Сеуте и Мелилье — единственных портах испанского Марокко. Их выходы блокировали эсминцы, вышедшие из Картахены, временными базами для них стали Альхесирас и Кадис, где мятеж удалось подавить в самом зародыше, расстреляв на месте после короткого суда всех руководителей.
Севилью тоже удалось взять под полный контроль, генерал Кейпо де Льяно и его приспешники сдались, «выторговав» себе суд в Мадриде, и тем самым несколько продлив себе жизнь. В Кордове продолжались бои, но и там восставшие уже чувствовали приближение конца. В Малаге и Гранаде выступления вообще не случилось — против вооруженных милисианос и рот «штурмовой гвардии», быстро оцепивших армейские казармы, многие из военных благоразумно решили не выступать.
Теперь вовсю пошли «чистки» — получив «фору» по времени, и не впав в растерянность, мадридские власти стали проявлять не свойственную ранее решительность и суровость. И тут характерный пример показала гражданская гвардия — там, где она выступила против восставших, то на том выступление «франкистов» и заканчивалось, не успев толком начаться. Но в Кордове выступление было совместное, оттого бои приняли ожесточенный характер, и то благодаря тому, что противником стала «штурмовая гвардия» и наскоро вооруженная милиция. Но теперь задействована авиация и прибывают подкрепления из близь лежащих городов Андалузии, и нет сомнения, что вся провинция будет «очищена» от мятежников. Причем репрессии уже начались против монархистов и «фалангистов», которые решили, что сейчас власть у них и можно уничтожать сторонников «Народного фронта» вполне спокойно, вроде отстрела на охоте.
Теперь земельный вопрос в Андалузии будет решен совсем не так, как рассчитывали франкисты. Сыновья помещиков дорого заплатят за свои бесчинства — их принялись просто уничтожать безземельные батраки. Конечно, со временем гражданская гвардия установит порядок и последует конфискация латифундий у всех тех, кто поддержал заговор. Решать ведь будут местные власти, не Мадрид, а выбирать их будет многочисленное, прежде бесправное крестьянство. Так что лишь насильственное перераспределение земли в пользу бедняков успокоит обширную провинцию, в которой теперь «фалангистам» и карлистам попросту не жить…
— Сеньор министр, получена радиограмма следующего содержания, — Пинсон выполнял при нем
