Котёнок выпускает когти - Юрий Артемьев
— Твоя комната вторая справа. — проинформировала меня Раиса, а потом тупо развернулась и стала спускаться вниз по лестнице.
Потянув за железную ручку, я распахнула правую половину входной двери. Не рассчитав силу, распахнула дверь больше чем надо. Послышался стук удара дерева по дереву. Дверь с размаху въехала по столу.
— Ну. Ты! Осторожней! — рыкнула дежурная.
— Извини! Не рассчитала.
— Вали отсюда!
Захожу в коридор. Слева и справа двери с номерами. Моя вторая справа. На ней номер «6» жирно и неровно написанный краской на листе бумаги. Захожу в комнату. Двенадцать железных кроватей армейского образца в два ряда. На меня уставились несколько пар глаз девчонок моего примерно возраста.
Я решила проявить вежливость и продемонстрировать своё непонимание ситуации.
— Привет! А где моя кровать?
Глаза изучающих меня девчонок округлились… Но одна из них, толстоватая, по-моему Вера… Да! Точно. Верка. Что-то типа главного бабуина среди девиц нашего класса. Она сделала надменное лицо, и надув губы указала на крайнюю койку у дверей:
— Вон та твоя!
Кровать действительно была как бы свободна. На это указывал в первую очередь свёрнутый в рулон дохленький матрас и голая сетка с прорехами отсутствующих пружин.
Это что? Тест на самое слабое звено? Ну, тем лучше. Тогда придётся идти на обострение сразу.
— А ты ничего не перепутала, жирная корова?
У «жирной коровы» глаза вылезли из орбит, а лицо налилось кроваво-красным. Её толстые губы открывались и закрывались в немой попытке заговорить. Сейчас она скорее напоминала выброшенную на берег рыбу.
— Ты не расслышала меня? Я спрашиваю, где была моя кровать до того, как я в прошлый раз вышла из этой комнаты?
— Чё, ты сказала, сучка?
Стараюсь говорить спокойным почти ледяным голосом:
— А за сучку получишь!
— Чё?
- *бут во чё!
Верка теряя самообладание, решительно вскакивает со своей кровати и бросается на меня. Но тут же наткнувшись на мою правую пятку лбом, отлетает обратно, перевалившись через собственную койку, смешно задрав вверх толстые ляжки. Удар произведённый мною в карате называется Мае-Гери.
Боковым зрением вижу движение в мою сторону с левой стороны. Практически не глядя пробиваю боковой удар ногой — Маваши-Гери. А третьей претендентке на премию Дарвина, что бросается на меня справа, пробиваю простую боксёрскую, любимую с детства двоечку: Левой, правой! Всё… Картина маслом. Раздвинутые в хаотичном порядке кровати, три тушки валяются в живописных позах. Остальной контингент комнаты с испуганными глазами жмётся поближе к окну и подальше от меня.
Немая сцена.
— Кому-то ещё что-то не ясно? Могу объяснить.
Прямо как в песне Владимира Семёновича.:
«Друг! Оставь докурить! А в ответ — тишина…»
Правда тишина не полная. Стонет, зажимая кровоточащий нос та, что получила двоечку. Кряхтит Верка, пытаясь вылезти из-под сдвинутых кроватей. Третья скулит, и подняться даже не пытается.
— Ты чего? — гундосит Верка. — Мы же пошутить хотели. Тонна сказала, что ты не помнишь ни хрена, после того, как с крыши нае*нулась.
Ага. Понятно. Тонна — это Нонна директриса. Ну. Что же? Не будем никого разочаровывать.
— А я всё забыла. И ни хрена не помню. Но мне по *ую все ваши грёбанные шутки. — Я делаю небольшую паузу, подхожу к окну и отодвинув стоящую рядом девчонку, Таньку Сергееву, тихоню и зубрилу, сажусь на кровать справа.
— Это будет моё место.
Никто не протестует, но смотрят на меня насторожено. Как волчата на медведя. Я скидываю с ног ботинки, и откидываясь на подушку, располагаюсь на кровати полулёжа, по-прежнему стараюсь держать в поле зрения всю комнату.
В это время дверь комнаты шумно распахивается и входит… Нонна-Тонна. Кто бы сомневался.
Глава 10
— Что здесь происходит? Что за бардак тут устроили?
Все присутствующие, конечно, кто мог, подскочили со своих мест. Я не пошевелилась, глядя на вошедшую директрису.
Разглядев побитую троицу и лежащую на кровати меня, Нонна повысив голос:
— Котти! Ты почему лежишь? Ты забыла, что лежать и спать можно только после отбоя?
— А я не помню, что на кровати лежать нельзя. Голова что-то закружилась…
— Ну, тогда встань и иди в медпункт.
— А я и не знаю где это. Я не помню.
Директриса сверлит меня своими поросячьими глазами и после небольшой паузы рявкает?
— Сергеева! Проводи эту…
Не договаривает. Разворачивается. И уходя, буркает как бы себе под нос, но достаточно громко:
— Морозова! Ко мне в кабинет!
Морозова — это Верка. Всё ясно. Сейчас начнётся допрос на тему: Что и как? Толстая Верка шустро подскакивает и семенит вслед за уходящей мадамой.
Засовываю ноги в боты.
— И кто меня ведёт.
— Я… — пискнула Татьяна.
— Ты — Сергеева? — с туповатой интонацией спрашиваю я. — А как тебя зовут?
— Таня… — снова пищит испуганная девочка.
— Ну… Куда идти?
Глядя в спину идущей впереди меня Тани, анализирую произошедшее. Всё идёт по плану. Амнезию подтвердила. Себя показала с новой стороны. Раньше-то Инга не кидалась на людей, раздавая люлей направо и налево. Всё-таки правильно, что мы целый месяц отрабатывали совмещение наших общих знаний и умений. Мой опыт занятий карате и боксом неплохо лёг на гимнастическую гибкость цирковой девочки. Эх! Мне бы такую растяжку в прошлой жизни. Брюс Ли и Джеки Чан умылись бы горючими слезами. Тело Инги, несмотря на полученные переломы, быстро восстановилось, и как губка впитало новые навыки из моего арсенала. Совместными усилиями мы смогли добиться того, чтобы в нужный момент я легко мог управлять телом, не задумываясь о том, какую группу мышц напрягать, чтобы не упасть. Для меня новое тело стало таким же своим, как и предыдущее, несмотря на разницу в росте и в весе.
Мы спустились на первый этаж. Там, напротив входа в пищеблок, был медкабинет. Медсестра, а может быть и фельдшер, я диплом не проверял, встретила меня настороженным взглядом.
— Инга! Чего тебе?
— Голова болит и кружится.
— Ты же только что из больницы? Тебя выписали и сказали, что ты здорова.
— Ну… Я была здорова. А пока дошла из больницы до интерната… Не знаю. Опять голова закружилась.
Делаю вид лихой и придурковатый, как якобы советовал Пётр Первый в своих уставах.
Мне трогают лоб. Смотрят в глаза, коими я кидаю взгляды туда-сюда вслед за пальцем.
— Высунь язык!
— А-а-а!
— Всё в норме… — шурудит у себя в столе. — Вот тебе таблетка! На, запей!
Глотаю не глядя неизвестную мне таблетку. Запиваю водой из стакана.
— Можешь идти. Если голова будет
