Классный час-2 - Сергей Тамбовский
Ничего необычного она мне не сообщила — я вытащил её из барака часиков в семь вечера, потом мы пришли ко мне на квартиру и пили тут вино с водкой, ну а потом что случилось, ты и сам всё понимаешь.
— Ты же не далее, как сегодня утром говорила, что не привыкла к такому обращению, — хмуро парировал я, — что изменилось за полдня?
— Да я сидела-сидела, — призналась она, — за проверкой домашних заданий и вдруг поняла, что если строить из себя недотрогу, то всю жизнь так и будешь проверять тетрадки в бараке.
— Не будешь, — автоматически поправил её я, — все ваши бараки снесут через два-три года.
— Я не о том, — с досадой отозвалась она, допивая кофе с коржиком (очень вкусно, кстати, с корицей, спасибо, Антоша), — ну перееду я в панельку на Южке, там ведь теперь новые микрорайоны строят… и буду так же сидеть в ней в полном одиночестве… а ты прогонишь эту свою продавщицу? — внезапно перепрыгнула она на следующую тему.
— Конечно, дорогая, — всё также хмуро отвечал я, — гаремы у нас не приветствуются законодательством.
— Ой, — вдруг вспомнила она что-то, — сегодня же обычный учебный день, а на часах… без пяти семь. Надо ж в школу собираться.
И она ускакала в ванную, немедленно сообщив оттуда:
— Я воспользуюсь косметикой твоей Маринки, можно?
— Бери всё, что видишь, — тупо сказал ей я, застилая постель и одеваясь на работу, — семь бед — один ответ, — а это я уже про себя произнёс.
Из подъезда мы по отдельности выходили — сначала я, убедился, что свидетелей нет, и махнул рукой приглашающим жестом, она стояла на лестничной площадке второго этажа, там, где почтовые ящики висят, и смотрела в окно. Кстати, почту надо вытащить, мелькнула у меня запоздалая мысль, ладно, после работы вытащу, не возвращаться же, примета плохая. А Софья выскочила из подъезда вся весёлая и румяная, чмокнула меня в щёку и далее мы уж вместе пошли — путь из её барака мимо моего дома пролегал, так что конспирация тут не нарушалась никоим образом.
Единственное, о чём я подумал по дороге к школе — так это о том, что там такого сотворили со мной в подземелье, что я в полный невменоз на полсуток отправился…
Классный час-2
Школа встретила нас привычным шумом и гамом, как будто и не было только что трёхдневного траура. Мы разделись в учительской раздевалке, следом за нами туда ввалился физрук Фирсов, ехидно ухмыльнулся и подмигнул мне за спиной Софьи. Но я на его ухмылки никак не реагировал, только этого мне недоставало.
И насчёт раздевалок всплыло из глубин долговременной памяти, что в 21-то веке тут по три контролёра сидеть будет, неустанно бдящих, чтоб чего не спёрли. А сейчас одна бабушка божий одуванчик, и то не весь день, а набегами. Вся одежда, короче говоря, в свободном доступе, но ничего не прут ведь… насколько же испортятся нравы за тридцать лет. Про охранников на входе я уж заикаться не буду.
— Антон Палыч, — сразу же пристала ко мне завуч по воспитанию, когда я вошёл в учительскую, — сегодня после шестого урока у всех намечен классный час.
— Вас понял, — коротко бросил я, — проведу, не волнуйтесь. А тема?
— Тема свободная. Касаться того, что случилось три дня назад, даже не надо, о чём-то позитивном поговорите.
— Ещё лучше, — ответил я, но вспомнил про аллочкины запросы и погрустнел, как пить дать же, придётся про любовь что-нибудь сочинять.
Но пока у меня алгебра в восьмом-Б классе, где сидят Вася Дубин с Ваней Красногоровым. Прямо с порога, поздоровавшись со всеми, я начал барабанить целыми заготовками из методички.
— Открыли тетради, пишем и ни на что не отвлекаемся — тема у нас «линейные уравнения с двумя неизвестными». Записали? Тогда продолжаем — уравнение вида ax+bу=c, где х и у неизвестные, называется линейным уравнением с двумя неизвестными. Каждая пара значений х и у, удовлетворяющая уравнению, называется решением уравнения с двумя неизвестными.
— Антон Палыч, — неожиданно перебила меня отличница Аня Сойкина, — а правда, что вы на хоккее с канадцами были? Я вашу фотографию в Известиях видела, вы там ещё вместе с Крамаровым сидите.
— Правда, Анечка, — не стал увиливать я, — Крамаров же мне и прислал билеты на эту игру.
— И как там в зале-то? — это уже Красногоров встрял, — интереснее, чем по телевизору?
— Никакого сравнения… это всё равно, что смотреть передачу про еду — сытым-то от этого просмотра не будешь, верно?
— А драка нашего с канадцем из-за чего началась? — это спросил мальчик с задней парты, забываю я всю дорогу, как его зовут.
— Мишаков с Жильбером дрались, да, — припомнил я этот момент, — сразу после гола Эспозито, когда он 5:4 сделал счёт. Началось всё с того, что канадец со всей силы саданул нашего клюшкой в бок.
И я показал условными движениями, как это было.
— Больно наверно, — предположил мальчик с задней парты, — если со всего размаха-то.
— Ну не будем забывать, что у хоккеистов там кругом щитки и протекторы, — напомнил я, — но всё равно наверно и больно, и обидно. Вот Мишаков и не выдержал.
— А потом же он предлагал канадцу продолжить драку, — это уже Вася высказался, — сбросил перчатки и приглашал, мол, выходи один на один — чего ж тот не пошёл-то?
— Испугался, наверно, — предположил я, — Мишаков парень здоровый и резкий, мог покалечить. Но это мы отвлеклись, давайте продолжим про уравнения.
Класс разочарованно вздохнул, но послушно заскрипел перьями по бумаге. А по окончании шестого урока (как-то долго они тянулись в этот день, уж и не чаял последнего звонка дождаться) начался обещанный с раннего утра классный час в десятом-В. Алла Лосева сидела на своей второй парте вся сияющая, как луна в полнолуние, наверняка сейчас выдаст на-гора всё, что у неё наболело, подумал я.
— Здравствуйте ещё раз, ребята, — так начал я общение с классом, я ж у них геометрию проводил четвёртым уроком, так что виделись уже.
— Здрасть, — на разные голоса раздалось в ответ.
— Сегодня у нас классный час на свободную тему, как мне тут подсказали старшие товарищи. О чём поговорим? — и я уселся на край своего стола.
— Про хоккей? — предположил Половинкин.
— Не-не, — выскочила Алла, которую давно уже распирало изнутри, — вы в прошлый раз обещали про любовь и дружбу.
— Я свои обещания выполняю, — твёрдо заверил я её, — можно и про любовь. Давай с тебя начнём, Алла, раз ты такая смелая — ты
