Фармацевт - Александр Юрьевич Санфиров
-Не убегу, — пообещал я. — Пока в больнице лежал, видел, чем санитарки занимаются. Думаю, что справлюсь, не боги горшки обжигают.
-Надеюсь, — тихо произнесла Валентина Викторовна, — действительно, не боги. Сильно тебя травма изменила, сынок, порой, вот, как сейчас, слушаю и не узнаю. Говоришь, как взрослый человек, ничего в тебе мальчишеского не осталось.
Вроде бы наша беседа закончилась, и я начал собираться в баню, и дискуссия разгорелась снова.
-Вить,в какую баню пойдешь?
— Как, куда, в баню № 2. — сообщил я.
-Не ходи, лучше иди в баню № 4
-А почему?
-А потому, что в четверке парилка на дровах начала с мая работать.
-Зато в четверку дальше идти, — уже из коридора ответил я.
-Зато в четверке пар здоровей, — нанесла мама добивающий удар.
-Ладно, пойду в четверку, — сообщил я и, взяв чемоданчик с бельем и полотенцем, вышел из квартиры.
Глава 3
Спустившись на первый этаж, лицом к лицу столкнулся с Валеркой Лебедевым.
— Здорово, Шибза! — воскликнул он, увидев меня. — Куда это ты с чемоданом намылился?
— Еще не намылился, в баню приду, там намылюсь, — сообщил я в ответ.
-Витька! Слушай! Подожди немного, я тоже с тобой за кампанию схожу, хоть отмоюсь по-настоящему после сегодняшней практики.
Поход в баню с Валеркой мне не очень нравился, но отказываться без причины было неудобно.
Так, что пришлось ждать.
Лебедев долго не собирался, через пять минут он вылетел на улицу и сразу начал озираться по сторонам.
-Ты, чо, Витька, париться не будешь? — спросил он, забираясь на ближайшую березу с ловкостью не хуже обезьяньей.
— Ну, я думал в бане веник купить.
— Ну ты и …, — обрывая березовые ветки, прокомментировал Валерка. — Нашел, на что деньги тратить. Сейчас мы с тобой пару веничков забацаем и пойдем.
Усевшись на скамейке, мы в четыре руки быстро соорудили два веника и отправились к своей цели.
Глядя на Лебедева, я понял, что ему, действительно, необходимо помыться. Мало того, что руки у него были черными от мазуты, лицо тоже нуждалось в мытье.
-Валера, ты чего такой грязный сегодня, вроде раньше с работы таким не появлялся?
Лебедев на ходу рукой с веником почесал затылок .
— Тут, понимаешь, такое дело. Мы с парнями после смены в раздевалке в буру решили поиграть. Так мастер пришел расп.. ся, все сразу разбежались кто куда. Вот я в душ и не попал.
С подобными разговорами мы, наконец, дошли до бани.
Очередь в гардероб оказалась небольшой, так, что через пять минут мы уже раздевались около своих шкафчиков.
Раздевшись, я первым делом отправился к весам. В больнице весы имелись в приемном покое, куда мне хода не было, поэтому до сих пор я не имел понятия, сколько во мне килограмм. По Витькиным воспоминаниям до травмы он весил тридцать девять килограмм.
Встав на весы, я начал двигать гирьки, чумазый Валерка с интересом следил за моими действиями.
После моих манипуляций весы показали вес сорок восемь килограмм.
Увидев эту цифру, я не поверил своим глазам. Гребнев последний раз взвешивался в начале апреля, сейчас идет вторая половина июля. Получается, я прибавил девять килограмм за три с половиной месяца.
В принципе, в этом ничего удивительного нет. Ведь мой брат в этом возрасте был намного массивнее, чем я, а отец, судя по фотографиям, был еще здоровей. Так, что есть, в кого расти.
Мой спутник был вполне с этим согласен.
-Слышь, Витёк, а ты поздоровел, — заметил он.- Я только сейчас заметил, что мы с тобой одного роста. Ну-ка, слезай быстрей, я тоже взвеситься хочу.
— Эй, хулиганьё! Вы там не подеритесь из-за весов! — раздался вредный старушачий голос. Оказывается бабка, пившая чай за столиком, внимательно наблюдала за нами.
-Не подеремся, бабка, не ссы! — ответствовал ей Валерка, за словом в карман он никогда не лез, ему их и так хватало.
Старуха от неожиданности чуть не подавилась чаем, а мы тем временем скрылись в моечном отделении.
-Вот зараза какая! — не мог успокоиться Лебедев. — Сидит старая в мужской раздевалке, херами любуется, наверно в молодости не насмотрелась.
Я фыркнул от неожиданной фразы и, не удержавшись, засмеялся.
Найдя свободные тазики, мы повесили на их ручки номерки и первым делом, после того, как кипятком ополоснули мраморные скамейки, запарили веники.
-Ну, что идем в парилку, — предложил Лебедев буквально через пару минут, ему явно не терпелось опробовать свой веник. В моечном отделении народа было не особо много. В парилке тоже людей было маловато, поэтому мы без проблем забрались на верхний полог.
Валерка сразу начал с остервенением бить себя веником по спине, животу, в общем, куда попало.
Я же отсел подальше от своего напарника и постарался расслабиться и прогреться. Жар в парной был нехилый, любители еще не успели залить камни водой, поэтому в помещении было сухо, как в сауне. И я пожалел, что послушал маму и пошел в эту баню.Ну, не нравился мне такой сушняк.
Но теперь дело сделано, так, что нужно расслабиться и получать удовольствие.
-Витька, ты чего не паришься? — слегка задыхаясь, спросил Лебедев, закончив колотить себя веником.
— Валера, — снисходительно ответил я. — Вижу, ты в этом деле ничего не понимаешь. Кто же зайдя в парную сразу начинает себя веником колотить?
Нужно подышать, прогреться, нам торопиться никуда не надо.
-Это точно, — заметил тощий мужичок с вытатуированными портретами Сталина и Ленина на груди и медным крестиком на шнурке. — Соображаешь, пацан. Баня суеты не терпит.
Валерка насупился, и явно хотел что-то сказать, но, заметив татуировки перстней на пальцах мужика, резко заткнулся.
Во второй заход я слегка погладил себя веником, но без надрыва. Все же совсем недавно Витька Гребнев получил тяжелую травму, и осложнений получать совсем не хотелось.
Через полтора часа мы, наконец, закончили с мытьем и начали одеваться. Бабка больше к нам не приставала, ей было не до этого, она зацепилась языком с бывшим зэком и что-то ему оживленно рассказывала.
Когда мы спустились на первый этаж, Лебедев ожидаемо выдал:
— Ну, что по пиву?
-А, давай! — махнул я рукой. И мы двинули в буфет.
Естественно, народа в нём было полно, сюда ведь шли пить пиво не только банные клиенты, но и просто желающие с улицы.
Еще в коридоре чувствовался тот запах, которого я не ощущал много-много лет. Смесь запахов дубовых бочек, пива, папирос и махры, — создавала тот неповторимым микст, напрочь исчезнувший в пивных барах двадцать первого века.
От удовольствия и нахлынувших воспоминаний я даже зажмурился.
Неожиданно по очереди прошел довольный ропот.
— Мужики,
