Второй шанс 5 (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

– Ну что, мы свободны или ещё что-то ожидается? – усталым голосом поинтересовался Утёсов.

– Ожидается, – кивнул замминистра. – С вами сейчас будет общаться товарищ Бобков. Прошу следовать за мной.

Василий Фёдорович не стал подобно Моисею водить нас 40 лет по пустыне, мы уже вскоре оказались в большом помещении, на двери которого красовалась табличка «Зал приёмов». Конечно, не Георгиевский зал Кремля, но достаточно солидно для первого лица государства.

Рядом с Бобковым, чьё лицо по сравнению с портретами на праздничных транспарантах было не таким гладким, стоял Демичев, а чуть позади в сером, тщательно выглаженном костюме… Я даже сначала не поверил своим глазам, мне захотелось их протереть или ущипнуть себя. Может, просто очень похожий на него человек?.. Однако, когда Сергей Борисович улыбнулся мне уголками губ, я понял, что это не глюк.

В ответ тоже выдавил из себя кривую улыбку, но дальше удивляться было некогда – Бобков принялся жать нам руки. Причём и артистам, и артисткам, последним, правда, как я заметил, куда нежнее.

– Спасибо, товарищи, за выступление! Спасибо! Спасибо за выступление… А ваш номер с исполненной экспромтом песней, товарищ Варченко, мне понравился. Приятно познакомиться с молодым дарованием!

Демичев следом за ним тоже жал нам руки, повторяя, как попугай, слова благодарности. – Здорово выступили, душевно, – подытожил Филипп Денисович. – А как вообще живёт наша творческая интеллигенция? Есть какие-то пожелания, просьбы?

– Хорошо живёт, товарищ Генеральный секретарь, – угодливо улыбнулся Демичев.

– Что ж вы, Пётр Нилович, за всех отвечаете? Неужто о каждом всё знаете?

– Работа такая, – развёл руки Демичев, всё так же улыбаясь.

– А я вот, руководя 5-м отделом, тоже по долгу службы многое знал о многих… хм… представителях творческой интеллигенции.

И обвёл собравшихся взглядом с хитрым прищуром, как бы говорившим: «Всё про вас, шельмы, знаю, за каждым из вас грешки водятся». И тем более удивительно, что в этот момент вперёд с решительным видом выступил Евтушенко.

– Есть просьба, товарищ Генеральный секретарь партии. Нельзя ли ускорить процесс выхода из печати сборника моих стихов «Сварка взрывом»?

– А что, задерживают? – повернулся Бобков к Демичеву, лицо которого начало принимать свекольный оттенок.

– Я таких подробностей не знаю, ко мне с подобными просьбами товарищ Евтушенко не обращался. Но могу заверить, что сборники стихов Евгения Александровича выходят из печати ежегодно, таким темпам может позавидовать любой маститый поэт.

– Ладно, разберёмся, – сказал генсек. – Больше просьб не имеется? Ещё раз, товарищи, спасибо за выступление, уверен, Пётр Нилович изыщет способ, как вас отметить.

– Да что там, уже одно участие в таком мероприятии дорогого стоит, – улыбнулся Моисеев.

И то верно, многие готовы были бы заплатить за то, чтобы стать участником правительственного, да ещё и телевизионного концерта, и заплатить немалые деньги. Думаю, вздумай организаторы концерта устроить аукцион – они бы просто озолотились. В моём будущем так и было. Конечно, вряд ли на правительственных концертах, но в телевизор в лихие 90-е, да и в нулевые попадали частенько за бабло или через постель, о чём то и дело трубили в своих расследованиях «жёлтые» СМИ.

– Что ж, творческих вам успехов! С наступающим Днём Победы!

– Спасибо! С праздником! И вам удачи на новом посту! – послышалось вразнобой от артистов, довольных, что всё это наконец закончилось.

Василий Фёдорович кивком головы показал на выход, куда мы и потянулись. Шёл по коридору, а в голове сидела мысль о Козыреве; неужто он так поднялся, что теперь при самом генеральном секретаре?

– Варченко, – услышал я оклик замминистра. – Вернитесь, с вами хочет пообщаться Пётр Нилович.

Вот гад! В смысле, этот Василий Фёдорович. Ещё и злорадства в голос добавил. Поймав сочувствующий взгляд Богатикова, я грустно вздохнул и поплёлся обратно.

Бобков о чём-то общался с Демичевым, а при моём появлении попрощался с ним, пожав тому руку. Министр культуры двинулся в мою сторону, и я невольно подобрался, но он, кинув на меня настороженный взгляд, прошёл мимо, к выходу, захватив с собой и растерявшегося замминистра.

Не понял… Я дёрнулся было следом, но в этот момент подошедший Сергей Борисович взял меня под локоток.

– Это Филипп Денисович хотел с тобой пообщаться, Демичев был предлогом, чтобы не смущать других артистов, – сказал он, подталкивая меня к Генеральному секретарю ЦК КПСС.

Вот оно что! Гляди-ка, конспираторы… Тем временем и Бобков шагнул мне навстречу. Его словно бы оценивающий взгляд заставил меня слегка смутиться, но я тут же себя одёрнул: Макс, не ссать и шашки наголо! Если бы мне что-то угрожало, Козырев не выглядел бы таким спокойным и даже, я бы сказал, добродушным.

– Ну что, путешественник во времени, – протягивая руку, улыбнулся Филипп Денисович, – давай, что ли, знакомиться заново.

Глава 3

Общались мы с ним не здесь. Прошли следом за Козыревым в небольшое помещение с низеньким столиком и парой кресел. Сергей Борисович с разрешения Бобкова нас покинул, а мы с новоиспечённым Генеральным секретарём ЦК КПСС расположились в креслах. На столе – бутылка «Боржоми» и два стакана, рядом лежит открывашка.

В том, что где-то здесь спрятан миниатюрный микрофон, через который ведётся запись нашего разговора, я более чем уверен. На месте Бобкова я именно так и проступил бы.

– Мне концерт очень понравился, – начал Филипп Денисович, откидываясь на спинку кресла и сплетя пальцы на животе. – И твоё выступление, без дураков, даже меня заставило потянуться за носовым платком.

– Спасибо, приятно такое слышать, – скромно потупился я, чувствуя, как предательски зардели уши.

И тут же лицо собеседника приняло весьма сосредоточенное выражение.

– А теперь к делу, Максим. Беседа у нас будет долгой и обстоятельной. Надеюсь, ты не слишком торопишься?

– Для вас время у меня всегда есть, – насколько можно искренне улыбнулся я. – Филипп Денисович, а можно вопрос?

– Смотря какой.

– Сергей Борисович, он при вас в каком качестве?

– Козырев? Теперь он исполняет обязанности моего помощника, своего рода адъютант, если оперировать армейскими понятиями. А что?

– Значит, в Пензе он уже не появится… Думаю вот, через кого мне теперь держать связь, с кем встречаться на конспиративной квартире…

– Ну уж с этим как-нибудь разберёмся, – хмыкнул собеседник. – Да и ты, думаю, не планируешь всю жизнь в Пензе жить, верно?

– Есть такое, после училища собирался поступать в Литературный институт, а там, глядишь, и впрямь в столицу переберусь. Хотя недаром говорится, что человек предполагает, а Бог располагает.

– Главное – обозначить цель и планомерно стремиться к её достижению, – философски заметил Бобков. – А пока мне знаешь что, хотелось бы услышать от тебя лично историю твоего… хм… перемещения во времени.

Всё-таки сомневается, понял я. Но я могу ему повторить лишь то, что когда-то рассказывал Козыреву. Может быть, надеется, что я начну, так сказать, путаться в показаниях и тем самым себя дискредитирую в его глазах? Ха, правду, какой бы тяжёлой она ни было, уважаемый Филипп Денисович, говорить легко, потому что ничего не нужно придумывать. Вот только о ловце я и ему рассказывать не собирался: ещё, чего доброго, решит, что у меня шарики за ролики едут, и распорядится отправить в соответствующее учреждение. С другой стороны, у него же есть на руках свидетельства моего «ясновидения», когда предсказанные мною события сбывались, так что на его месте я бы к словам сидящего напротив молодого человека относился со всей серьёзностью.

– Что ж, для начала представлюсь: Максим Борисович Варченко, по паспорту мне 17 лет, реально же я прожил… Хех, что-то к старости память подводить начала… В общем, когда 1 сентября 1977 года я проснулся в этом теле, мне тому было 58 лет.