Шеф-повар Александр Красовский 2 (СИ) - Санфиров Александр

Брюки лыжницы потемнели от воды по середину бедер. Но ей, явно было не холодно после прогулки по глубокому снегу, это было хорошо заметно по её раскрасневшемуся широкоскулому лицу.

— Явно в ней есть кровь саамов, — подумал я

— Привет, — сказала она низким грудным голосом, подойдя ко мне. — Довезешь меня до Торнео?

— Привет, — ответил я. — Довезу, конечно, как не довезти такую красивую девушку.

Щеки девушки от моего комплимента заалели еще сильней.

— Деревня, — насмешливо подумал я и чтобы продолжить разговор сообщил.

— Меня зовут Алекс, я еду в Стокгольм. А ты как тут очутилась?

— А меня зовут Тууликки, — ответила девушка, румянец на ее щеках начал убавлять интенсивность. — Я хотела на лыжах доехать до Торнео. И вот, не получилось. Как назло, лыжа сломалась. Пришлось от лыжни до дороги по снегу добираться. Еле дошла.

Я улыбнулся.

— Хорошее имя, как раз под такую погоду.

— Тууликки тоже засмеялась.

— Мама рассказывала, когда я родилась тоже шел снег и ветер был сильный, вот папа и назвал меня Немного ветра.

Я же сейчас размышлял про себя.

— Хорошие сейчас времена, спокойные, девчонка без всякой опаски просит довезти до дома. А ты сам не думаешь, что это подстава и сейчас тебя начнут разводить на бабки, обвинив в домогательствах.

Тууликки, между тем, голодными глазами смотрела на мой перекус.

— Присоединяйся, — предложил я, наливая ей кофе в крышку термоса и отламывая половину батона с мясом.

— Долго уговаривать спортсменку не пришлось, она уселась на заднее сиденье и с удовольствием пила кофе и болтала со мной.

— Интересно, — подумал я. — Болтливость у нее наверняка от саамов, таких разговорчивых финнов я что-то не встречал.

Через некоторое время я заметил, что девушку потряхивает от холода. А на сиденье вокруг её брюк собирается небольшая лужица.

Я завел двигатель и включил печку на полный обогрев.

Вскоре в кабине потеплело, но лужица на сиденье не уменьшалась.

— Я вышел из машины и, покопавшись в багажнике, нашел свои тренировочные штаны и шерстяные носки.

Заглянул в кабину и, сунув брюки с носками в руки девушки, сказал:

— Давай, переодевайся.

Я не простоял и пяти минут, как дверь машины снова открылась, и мне подали мокрые брюки и носки.

— А девица-то без комплексов, — думал я, выжимая мокрые насквозь штаны и носки.

— Перебирайся вперед, — предложил я, убрав остатки перекуса.

Тууликки ловко перелезла на переднее сиденье, отогревшись в сухих штанах и шерстяных носках, она уже не напоминала нахохленного воробышка.

Убрав остатки воды с заднего сиденья, и поставив лыжные ботинки девушки под струю горячего воздуха из печки, я уселся за руль и тронул машину.

До Торнео оставалось ехать тридцать километров, прошла же Тууликки на лыжах чуть больше десяти.

— Нехилые на севере Финляндии девушки живут, — одобрительно подумал я. — Сорок километров для них не крюк.

Выехав на шоссе, я снова включил запись Пинк Флойд. Минут десять мы ехали не разговаривая, затем Тууликки недовольным голосом сообщила.

— Алекс, что это за музыка? Её же невозможно слушать.

— А что бы ты хотела?

— Чтобы я хотела? — мечтательно произнесла девушка. — Я недавно слышала у подруги песню, называется Шепчущиеся волны, такая замечательная песня. У тебя, её случайно нет?

— Случайно есть, — ответил я и поставил кассету с альбомом Donna Summer «Love to Love You Baby». По мне так тоска полная, а вот девушкам нравится.

Еще некоторое время мы ехали молча, затем девушка спросила.

— Алекс, я думала ты швед, но у тебя акцент не шведский. Ты ведь не финн?

— Я русский, — пришлось ответить мне.

— Врёшь! — широко раскрыла глаза моя спутница. — Никогда не видела русских. Я думала вы такие страшные, бородатые дядьки, а ты на человека похож. Глава 7

— Правильно думала, мы все так дома и ходим, — подтвердил я. — Пришлось джинсы купить и даже сбрить бороду, чтобы поехать к вам в Финляндию.

Тууликки недоверчиво посмотрела на меня.

— Алекс, ты опять врешь?

— Нисколько не вру, — сообщил я в ответ и скорчил рожу.

— Теперь видишь, какой я страшный, как горный тролль.

— Ха-ха-ха, — звонко засмеялась девчонка, — ты совсем не страшный, а смешной. Послушай, мне надоела эта музыка, поставь лучше что-нибудь из Аббы.

— А вот Аббы у меня, как раз и нет, — сообщил я.

— Теперь я поверила, что ты действительно едешь из Советского Союза, заявила девушка. — Только там, у вас, не слышали об этой знаменитой группе.

Ну, вот что делать, не будешь же объяснять ей, что песни этой группы меня, как когда-то выразился мой приятель Мишка Резников, зааббали еще в прошлой жизни. Поэтому сейчас у меня, их и не было.

— Кстати, мы же забыли взять твои лыжи и палки, — решил сменить я тему разговора.

— Ничего страшного, брат через два дня поедет в Кеми и их заберет, — сообщила девушка.

Мысленно я позавидовал честности местных жителей, интересно, сколько бы у нас пролежали на остановке красивые камышовые палки, и лыжи Ярвинен? Пусть даже одна лыжа была сломанной. Думаю, не больше часа, нет, это я очень хорошо думаю, минут десять-пятнадцать, скорее всего.

Так, с разговорами, мы незаметно проехали тридцать километров. Когда показались первые дома Торнео, Тууликке глянула на свои ноги, одетые в мои брюки и после этого вопросительно посмотрела на меня.

— Алекс, прости, не мог бы ты меня довезти до дома? Я переоденусь, и верну тебе твою одежду.

Улыбнувшись, я сказал.

— Тогда командуй, куда ехать.

Минут через пятнадцать мы остановились около симпатичного домика кирпичного цвета, огороженного невысоким заборчиком.

Девушка выскочила из машины, схватила с заднего сиденья свои брюки, носки и, не забыв надеть лыжные ботинки, унеслась в дом.

Ко мне она вышла минут через десять, уже в цветастом платье, с накинутой на него шерстяной кофтой.

Вернув, брюки и носки и поблагодарив, она спросила.

— Алекс, может, ты зайдешь к нам, пообедаешь по-настоящему, мама сегодня сварила суп из оленьих костей с ягодами можжевельника и тоже приглашает тебя зайти.

— Конечно, я не мог отказаться от такого предложения, тем более что никуда не опаздывал.

Зайдя в дом, я понял, почему меня пригласили. Женщины очень любознательные создания и сейчас мама Тууликки и ее младшая сестра, рыжая девица лет шестнадцати, внимательно разглядывали меня.

Мама, типичная представительница племени саамов, представившаяся, как Импи, пожала мне руку крепко по-мужски, а рыжая веснушчатая девочка засмущалась, сделал книксен, и, уткнув глаза в пол, тихо сообщила, что её зовут Анники. На что старшая сестренка насмешливо фыркнула.

— Пока мама собирала на стол, девушки атаковали меня вопросами, типа, сколько мне лет, куда я еду, что у меня за машина, они такой никогда не видели и так далее.

Спасла меня от допроса Импи. Она пригласила всех за стол и прикрикнула на дочерей.

— Отстаньте от гостя, пусть спокойно поест.

За едой она тоже поблагодарила меня за доставку дочери,

— Алекс спасибо, что привез эту непутевую лыжницу. Говорила ей, чтобы ехала автобусом, так разве послушает, как начала работать кассиром в магазине, сразу взрослой себя стала считать.

— Мама, перестань, — прервала речь матери Тууликки. — У нас гости, мне потом все выскажешь, когда папа приедет с работы.

— А вашего папу не Тапио, случайно зовут? — спросил я.

За столом наступило молчание.

— Алекс, как ты узнал его имя? — воскликнула пришедшая в себя Тууликки.

Вместо ответа я продекламировал:

Tapion talon emäntä,

Kaikki kullassa kuhahu,

Hopeissa horjeksihen.

Хозяйка дома Тапио

Движется вся в золоте,

Покачивается в серебре.

И добавил, — было странно, если бы отца Тууликки и Анники, звали по-другому. Кстати, имя их брата не Нююрикки?