Ежи Довнар - Телепортация
… А вместе со стихами ощущение присутствия рядом кого-то ещё, но как бы не совсем реального человека, скорее, его духовную субстанцию. И уж коль скоро Вы, господин капитан, простите, товарищ капитан, в курсе моей ситуации и спрашиваете меня об этом, то, возможно, в той воздушной воронке, в которой стремительно вращалось моё тело, были и Вы? А может быть и остальные уважаемые гости тоже?
– Да, абсолютно верно, Вы угадали. Мы, находясь в это время на пятом по уровню для нас небе, участвовали в этом фантастическом для Вас приземлении, – ответил на её вопрос Лесь Степанович – только никак не могли взять в толк, почему Вас так тянет в наши родные места. Но уж коль скоро мы оказались здесь вместе и сила нашего проявления удвоилась в связи с тем, что мы родом из этих мест, то не остаётся ничего другого, как продолжить наше милое и столь обаятельное общение. Вспоминаю одно литературное произведение Константина Симонова – «Живые и мёртвые», кажется, так называется его роман? Правда, там речь идёт совсем о другом, но название очень даже кстати подошло бы и к нашему случаю. Не правда ли?.. А скажите, пожалуйста, что это за коробка лежит на этом столе? Никак шахматы?
Переход был довольно неожиданный, но Ромик быстро ответил:
– Нет, это не шахматы. Это нарды.
– Нарды? А что это за игра?
– Странно, что вы не знаете. Этой игре уже более двух тысяч лет. Появилась она в Персии, а в Европу её привезли крестоносцы, и она стала называться там триктрак.
– Знаете, у нас в лагере на Соловках кроме шашек, вылепленных из хлеба, и матерчатых карт, сделанных из арестантского одеяла, ничего больше не было.
Все сочувственно помолчали, а Ежи Францевич даже положил руку на плечо расстрелянного в Гулаге пятьдесят лет тому назад своего земляка-лагерника.
– Я вспомнил то, о чём Вы, господин Ромик, рассказали, и подтверждаю историческую справку, приведенную Вами, – сказал он. – Когда мы брали в плен турок, у многих из них была эта игра и называлась она по-турецки, если не ошибаюсь, тавла. А кости, которые они метали, назывались зары. Только и слышно было перекатывание их по доске и непонятные мне ещё тогда слова «шэш-бэш». А сыграть не дадите ли?
– Да ради бога – и Ромик раскрыл доску.
– Кто сыграет со мной? – спросил Кульчицкий.
– Давайте я попробую – произнёс Фридрих Зайне. – У нас в Германии была эта игра, я играл в неё довольно часто. И привезли её к нам, кажется, из Англии, но там она называлась по-другому. Если мне не изменяет память – backgammon.
– Какое это имеет значение, – перебил его Ежи Францевич – но уж если быть исторически точным, то игру эту обнаружили и в египетских пирамидах, в гробнице Тутанхамона, если не ошибаюсь, и таким образом выходит, что в неё играли ещё шесть тысяч лет тому назад. Ну, да бог с ним. Перемещайтесь напротив меня и бросайте кости.
У игроков загорелись глазницы. Монах высунул голую костлявую руку из овального поля своей голограммы, сгрёб кости и метнул их на доску. Выпало шесть-шесть. Та же рука сняла с горки две чёрных шашки и выдвинула их на шестой пункт. Затем высунулась другая рука, отороченная рукавом из добротного голландского сукна с шёлковой оборкой по краю, также взяла кости и также метнула их. Выпало пять-три. На соответствующих пунктах с противоположной стороны доски выставились две белых шашки. Опять метнул монах, и опять выпало шесть-шесть. Метнул Кульчицкий – пять-три. Снова монах и снова шесть-шесть. Снова Кульчицкий и снова пять-три. И тут вдруг после последнего броска раздался отдалённый раскат грома, распахнулось настежь окно в результате сильного порыва ветра, и от потолка отвалился кусок штукатурки, с шумом грохнувшись на пол. Всем сидящим за столом и висящим над ним это показалось не столько пугающим, сколько подозрительным – кто-то из виртуальных гостей усмотрел в этом подсказку свыше и произнёс даже слово «шулер». В ответ на это Фридрих Зайне медленно обвёл присутствующих взглядом обозначившихся глаз, ещё раз внимательно посмотрел на доску и начал говорить:
– Шулер это не моя профессия. Скорее, предсказатель будущего или ясновидящий. Будучи ещё совсем молодым человеком, я посетил во французском городе Салоне могилу великого Нострадамуса, прах которого покоился в церкви францисканского монастыря. Я говорю «покоился» потому, что французские революционеры через двести с лишним лет надругались над его могилой и его останки были перезахоронены по распоряжению Робеспьера в том же городе, только в церкви Святого Лаврентия, а надругавшиеся приговорены к смертной казни. На могилу великого астролога была возложена плита со следующими словами: «Здесь покоятся кости знаменитого Мишеля Нострадамуса, единственного из всех смертных, который оказался достоин запечатлеть своим почти божественным пером – благодаря влиянию звёзд – будущие события всего мира». Стоя у надгробной плиты и прочитав эти слова, я вдруг почувствовал, как во мне произошёл какой-то мгновенный переворот: в сознании, в сердце, во внутренностях, одним словом, во всём моём организме. В меня как бы вселилась новая сущность, может ангельская, может дьявольская – понять этого я не могу по сегодняшний день. Только с того момента я стал видеть и чувствовать настолько много, что если бы всё это попытаться изложить в письменном виде, то не хватило бы бумаги, произведённой со времён фараонов по день нынешний. Я обрёл дар вселенского видения и сейчас я вам это докажу.
Он на секунду прервался, зачерпнул своей костлявой кистью из аквариума горсть воды, не проронив при этом ни капли, и отправил её в зияющую нишу, бывшую когда-то ртом. Затем продолжил:
– Мы с вами сейчас были свидетелями исторического предсказания, – да, да, не удивляйтесь – касающегося будущего Европы и той страны, на территории которой мы находимся. Вас может удивить связь судьбы великого государства с выпавшими числами на костях и, тем не менее, я отчётливо её усматриваю. Предлагаю выслушать меня до конца, ибо для тех, кто сегодня ещё жив, эти предсказания могут иметь очень тяжёлые последствия. Итак, что же я вижу?
С этими словами монах вперил свой взгляд в доску, и она на глазах у всех стала менять свои очертания – прямоугольная форма начала превращаться в овальную. Метаморфоза эта сопровождалась скрипом, взрывами, лязгом цепей и рёвом моторов. Вырывавшиеся из деформированной доски шумовые звуки вызывали не сочетаемые ассоциации: как будто гигантский средневековый подъёмный мост стал опускаться вниз, а по нему двинулось подразделение современных танков или бронетранспортёров, да ещё сверху пролетела эскадрилья боевых самолётов, и где-то поблизости разорвались бомбы. Когда звуки стихли, монах стал говорить дальше:
– Во-первых, я вижу медаль «Zloty Krzyz Zaslugi», которым будет посмертно награждена наша уважаемая и бесконечно симпатичная пани Ханна. Во-вторых, в этой овальной форме мне видится современная, как сейчас стали говорить, Евразия, на которой, подобно тому, как на шахматной доске, очень скоро продолжится борьба за глобальное господство. Ведущих игроков не двое, а несколько, и главный игрок это гость с американского континента. Остальные игроки находятся в западной, восточной, центральной и южной частях этого овального поля. Все в предвкушении очередной шахматной партии, целью которой изменить до неузнаваемости существующий миропорядок. Началом партии станет событие, которое произойдёт в социалистической ещё пока Венгрии. И будут это действия, связанные с уничтожением укреплений на границе с Австрией, и произойдут они в день 9 мая, ровно через два года с этого момента, и через сорок четыре года после окончания II-ой мировой войны. А через пять месяцев правительство этой страны объявит об открытии границ вообще, и из Восточной Германии перебежит через Венгрию в Австрию в течение всего лишь трёх дней около пятнадцати тысяч немецких граждан. Берлинская стена потеряет смысл, рухнув через два месяца после этого. Отвалившаяся от потолка в нашей комнате штукатурка дала нам знать об этом столь близком уже событии. А ещё через два с небольшим года потеряет смысл своего существования самая большая на географической карте страна мира, именуемая Советский Союз. Случится это 25 декабря 1991 года, когда первое лицо государства, получившее от своих ставропольских коллег кличку «Мишка-пакет» за пристрастие к взяткам и приношениям, подпишет прилюдно по телевидению указ о сложении с себя полномочий Верховного Главнокомандующего. Появится известная строка поэта в новой редакции «Отечество славлю, которое есть, но трижды, которое…было». А после этого разойдутся в политической и экономической самостоятельности все пятнадцать республик этой, теперь уже бывшей, страны… Вот видите, мои кости, на которые выпадали шестёрки, – а союзные республики являются «шестёрками» большой России – разлетались, как вы заметили, в разные стороны и это указывало на тот процесс, который уже не за горами. После этого последуют годы жуткого падения всех этих стран без исключения, затем вхождение некоторых из них в различные союзы, в том числе и военные, и постепенное выравнивание положения. Что будет дальше, показывают кости, брошенные Ежи Францевичем. Пять плюс три составляет восемь – именно такое количество стран станет вершителями судеб человечества в недалёком будущем, а конкретно, около двухсот представителей этих стран, которые будут входить в так называемую Бильдербергскую группу. Кроме того, нас, сидящих за этим столом, тоже пять плюс три – трое живых и пятеро, увы, уже давно находящихся на том свете. Нам, пятерым, уже как бы без разницы, что будет с миром дальше, а вот эти трое находятся в прямой зависимости от грядущих перемен. И дай бог, чтобы в ближайшее время наши ряды не пополнились их душами.
