Евгений Белогорский - Во славу Отечества!
Душой команды поезда был, несомненно, начальник штаба Ставки Николай Николаевич Духонин. От природы он обладал кипучей энергией и, вместе с тем, холодным рассудком, что выгодно отличало его от всех остальных фронтовиков- генералов, которых знал Корнилов. Он всегда энергично брался за решение поставленной перед ним задачи и, как правило, успешно решал их, благодаря умелому сочетанию своих внутренних качеств. Выше среднего роста, он имел волевое лицо, украшенное густыми черными усами и аккуратно подстриженной бородкой. Начиная свой день в кабинете, он, как правило, там же и заканчивал его, делая небольшие перерывы для разработки своих рук, которые из-за нарушения кровообращения в кистях постоянно зябли.
Назначение Духонина на должность начальника штаба Ставки, вначале многие штабные деятели расценивали, как временное явление, стараясь объяснить это каким-то капризом Верховного командующего, не совсем хорошо успевшего познать деловые качества прочих сотрудников Ставки. Сдавший свой пост Духонину генерал Алексеев тоже не был в особом восторге от такого выбора, но время показало правильность решения Корнилова.
Свое первое боевое крещение, как самостоятельного стратега, Духонин получил в октябре месяце. Тогда германский Генеральный штаб, для поднятия боевого духа в рядах германских солдат и матросов, решил закрепить свое удачное наступление в Прибалтике новой наступательной операцией, целью которой являлся захват островов Моонзундского архипелага. В случае удачи, немцы полностью закреплялись в Ирбенах, вытесняли находившиеся там русские корабли, и создавали прекрасный плацдарм к вторжению в Эстляндию с кратчайшим выходом к Петрограду.
Для выполнения этого смелого замысла, немцы имели очень хорошие шансы. Большой Флот англичан под командованием адмирала Джеллико полностью бездействовал в Северном море, что позволило Флоту Открытой Воды беспрепятственно перевести на Балтику свои главные силы: эскадры линкоров и линейных крейсеров. Помимо того, в Гельсингфорсе на базе линейных кораблей Балтфлота, по-прежнему, царила полная анархия, ликвидировать которую Корнилов ещё не успел. Матросские комитеты митинговали, принимали одну резолюцию за другой, но воевать не желали.
По сути дела, в октябре 1917 года германский Генеральный штаб повторял план своей операции 1915 года по прорыву в Ирбены, но только с большим размахом. Для десантирования на Эзель была выделена усиленная пехотная дивизия, которая была усилена кавалерией, мотоциклистами и огнемётчиками. Общая численность десанта составляла 23 тысячи человек, 500 лошадей и большое количество снаряжения.
На штурм укреплений Моонзунда немцы бросили более две трети всего флота, поручив командование собранными силами вице-адмиралу Шмидту, командующему
I эскадрой. В помощь ему был создан особый штаб, состоящий из офицеров штаба флота и Адмирал-штаба во главе с капитаном цур зее фон Леветц, который вместе со Шмидтом разместился на линейном крейсере «Мольтке».
Под командованием Шмидта также находилась эскадра адмирала Бенке в составе пяти линкоров: «Кёниг», «Байерн», «Гросс Курфюрст», «Кронпринц», «Маркграф», эскадра адмирала Сушона в составе пяти линейных кораблей: «Фридрих Великий», «Кёниг Альберт», «Кайзерин», «Принц-регент Луитпольд», «Кайзер» и две эскадры лёгких крейсеров адмирала Рейтера и адмирала Гопмана. Кроме этого была создана эскадра миноносцев и тральщиков под командованием коммодора Генриха.
Всего для операции «Альбион» было привлечено более трёхсот кораблей германского флота, 6 дирижаблей и около ста самолетов. Для занятия островов были выделены двенадцать пароходов, которые были уже собраны в Либаве.
О готовящейся на Балтике операции Ставка Верховного командования заблаговременно была информирована через агентурную сеть в Данциге и Либаве, и заблаговременно запросила помощи у англичан, но главный флагман Флота Открытой воды Джеллико отписался лишь одними туманными обещаниями.
Операция вторжения началась 12 октября, когда, имея на руках похищенные в Гельсингфорсе кальки с русских минных полей, немецкие тральщики под прикрытием линейных кораблей расчистили место высадки своего десанта на остров Эзель. Два германских линкора: «Байерн» и «Гросс Курфюрст» наскочили на мины, но это не помешало им поддержать огнем высадку десанта. Русские пехотные части не оказали немцам даже видимого сопротивления, стремительно отступив вглубь острова.
Высадившийся десант немедленно разделился на две части и устремился к Аренсбургу для подавления церельской батареи и к Орисару, что бы занять дамбу на остров Моон.
Этот день для немецкого командования закончился на мажорной ноте, всё складывалось именно так, как планировалось в кабинетах высокого штаба. Правда, русские эсминцы, под командованием адмирала Старка, предотвратили прорыв германских тральщиков на Кассарский плес, но успешная высадка десанта полностью сводила, на нет этот досадный ляп моряков коммодора Генриха. Дальнейший исход операции ничуть не вызывал сомнения в ставке кайзера.
Однако, храбрость и героизм простых русских моряков, а так же грамотные действия нового начальника штаба Ставки не позволили германской военной машине гладко прокатиться по запланированному в германском штабе пути. Едва лётчики морской разведки, базирующиеся под Ревелем, донесли в Ставку о числе вымпелов немецкой эскадры и начале высадки вражеского десанта на Эзеле, как генерал Духонин предпринял самые энергичные меры. Первым делом, он вызвал к себе представителя английской военной миссии в Ставке и потребовал от рыжеволосого англосакса оказания немедленной помощи русскому флоту со стороны союзников. Начштаба ожидал скорейшего выхода кораблей англичан к берегам Германии, а в качестве первого шага, — отдачи приказа о выходе на перехват германской эскадры английских подводных лодок, базировавшихся в балтийских портах. Начальник штаба не жалел чёрной краски, описывая слабость русской флотилии для отпора германскому наступлению, конечной целью которого, из слов генерала, было занятие Питера и принуждение России к подписанию капитуляции перед Германией.
В заключение своей речи, Николай Николаевич упомянул, что в случае неоказания России военной помощи от союзников, он рассматривает это, как прямое нарушение союзнических обязательств Англии перед Россией. Подобный тон очень задел гордого представителя британской миссии, однако развернутая перед ним угрожающая картина заставила его отложить на потом обучение русского генерала уважению к британской короне. Он пообещал немедленно проинформировать свое правительство и дать ответ в течение суток. Не ограничившись только беседой с главой военной миссии, Духонин дал телеграмму на базу английских подлодок с требованием скорейшего выхода к Моонзунду и исполнения союзнического долга против германского флота.
За время ведения переговоров с англичанами в Ставку поступало одно тревожное сообщение за другим. Из-за конфликта в экипаже минного отряда, подал в отставку адмирал Бахирев, адмирал Владиславлев затягивал выход в море русских подлодок из Куйависто, а оставшийся вместо Бахирева Старк в бой не особо рвался. Вдобавок к этой безрадостной картине, адмирал Свешников, под чьим командованием были сухопутные войска на Эзеле, засыпал ставку паническими телеграммами, ясно давая понять, что долго гарнизон острова не продержится.
Кризис руководства стал очевидным к концу 13 октября, когда немецкий десант занял центр острова и выдвинулся к базе эсминцев в Аренсбурге. Адмирал Свешников срочно заболел и обратился в Ставку за разрешением покинуть свой штаб, передав все полномочия генералу Иванову. В ответ на эти новости, Духонин незамедлительно произвел замену командования, выдвинув на первые посты молодых и энергичных командиров. Вместо порядком уставших от войны адмиралов, командиром всех морских сил в районе Моонзунда был назначен капитан первого ранга Щастный. Едва получив приказ Ставки, он отбыл к Моонзунду из Ревеля на простом миноносце, желая, как можно скорее вступить в командование.
Вслед за ним из Эстляндии на острова в срочном порядке были переброшены части Ингерманляндского полка под командованием полковника Слащёва Я.А., за плечами которого были три года фронта, пять ранений и Георгиевское оружие за храбрость. Он давно был на примете у Духонина, и вот теперь этот знающий командир был брошен в прорыв, имея на руках поистине диктаторские полномочия.
Находившийся в то время в Петрограде Корнилов полностью одобрил действия своего протеже, в свою очередь, незамедлительно встретившись с английским послом, и попросил напомнить морскому министру Черчиллю о его обещаниях помощи флота его величества короля Георга V.
