Евгений Токтаев - Неугасимый огонь (СИ)
Лежащие в беспамятстве, были живы. Вскоре они пришли в себя. Но вернулись из небытия другими. От ненависти Анхнофрет не осталось и следа.
С того дня жизнь её круто переменилась. Она была восстановлена в правах наследницы Пер-Басти, вошла в число Хранителей. Преуспев на этом поприще, совсем скоро стала постоянным членом совета Дома Маат. Удостоилась благосклонного взгляда Тутимосе. Очень заинтересованного взгляда...
О том, что же в действительности произошло в той хижине, было рассказано немногим, да и те предпочитали помалкивать. Не расспрашивать же Величайшего, дабы утолить любопытство[25].
Последние несколько лет Анхнофрет почти не бывала в Пер-Басти, жила в Бехдете, иногда в Уасите, много времени проводя в разъездах. В столице она имела домик, довольно скромный и не соответствующий её высокому положению, расположенный неподалёку от дворца. Кроме того, в самом Ипет-Сут ей выделили покои, но она появлялась там только тогда, когда в столицу приезжал Величайший. Однако в последние полгода, даже более, Анхнофрет находилась во дворце почти безвылазно.
Причиной тому был Аристомен. Ранефер, как и планировал, сделал его учителем языка и эллинских обычаев. Аристомен принялся учить всю царственную четвёрку, в которой самым нерадивым учеником оказался фараон. Ему просто было некогда, он все время отсутствовал в городе, почти безвылазно торчал в Бехдете, где строился флот, а потом и вовсе отправился на войну. Вскоре уехал и Ипи, весьма преуспевший в изучении языка, с Аристоменом остались только женщины.
Мерит наука давалась легко, она имела такие же способности к языкам, как и брат, схватывавший налёту. А вот Анхнофрет немного буксовала, оттого ей приходилось заниматься больше, и она совершенно обжилась во дворце, редко его покидая.
Благодаря этому, она не заставила Мерит ждать себя, явилась быстро. "Ядовитый цветок" и царственная правительница наедине не утруждали себя церемониалом, поэтому Мерит нисколько не удивилась её внешнему виду. Та пришла в тонком льняном платье, без украшений, без тяжёлой пекторали и парика.
-- Тебя разбудили? -- спросила Мерит.
-- Нет, я ещё не ложилась, -- ответила Анхнофрет. Она увидела бледность лица правительницы, заметила её чуть учащённое дыхание и произнесла с трепетом, -- что случилось? Тебе нездоровится?
Мерит помотала головой. Анхнофрет подошла к ней, коснулась ладонями плеч.
-- Ты видела? -- догадалась Хранительница, -- опять?
-- Увы, да. Впервые, почти за целый разлив, -- правительница вздохнула, -- угроза, достойнейшая. Неведомо от кого, откуда, но...
-- Что я должна исполнить? -- Анхнофрет видела, что Мерит держится на пределе, посему попыталась обратить все в шутку, -- как любит говаривать Ипи: "Яд и стрела никогда не подводят"?
-- Не торопись, достойнейшая, -- неестественная бледность Мерит начала отступать, -- сейчас нет нужды кого-то спровадить в Дуат. Дело в другом.
Она вздохнула, собираясь с мыслями, и продолжила:
-- План рассорить Александра и хатти потерпел неудачу. Они заключили союз. Теперь нам следует действовать иначе. И первым делом предпринять то, что и так давно собирались, но до сих пор откладывали. Мы все ещё не обменялись послами. Ты будешь послом Та-Кем.
-- Повинуюсь, -- машинально кивнула опешившая Хранительница, -- и исполню все, как велит долг. Но позволь спросить, царственная, почему я? Почему не избрать для такого дела умудрённых опытом мужей? К тому же Тутии на Алаши, я думала, что он уже вступил в тесное общение с...
-- Нет, -- отрезала Мерит, -- умудрённый муж, как раз, не добьётся того, чего сможешь добиться ты. Ты очаруешь Александра величием берегов Хапи, мудростью его зодчих, тайным знанием жрецов, выучкой воинов... Да хоть тем, что восемь из десяти ремту могут читать и писать. И главное -- истинным величием Нетеру. Ты сможешь выдержать спор с лучшими из его философов. Твоей свитой станут не воины, а Посвящённые, те, что ведают истину Нетеру и миропорядок Маат.
Видя, что Хранительница лишилась дара речи, Мерит обняла её.
-- Я верю в тебя, Анхнофрет. Прозванная "Ядовитым цветком тростника" способна сеять не только смертоносную отраву, но и сладкий дурман, паче не дурманом это будет, а истиной!
-- А если я не сумею? -- голос Анхнофрет дрогнул, -- если он откажется, посмеётся надо мной или прогонит?
-- Тогда, все или ничего, высокородная Хранительница, -- Мерит до боли сжала ресницы, и обе женщины поняли, что это значит...
Не прошло и нескольких дней, как ладья, отправленная наместником Алаши, получившего крылатую вестницу, причалила к берегам Киццувадны. Гонцы быстро донесли весть до Александра и вернулись с его согласием. Только, кого он пошлёт в ответ, Александр не сообщил. Что не вызвало подозрений даже у Мерит, обыкновенно осторожной, как кошка. Выбор посланников не простое дело, от них, зачастую, зависит не меньше, чем от царей. Было передано и приглашение Александру посетить Священную Землю, но царь отказался, сослался на множество безотлагательных дел. Посему, визит отложили.
Среди служанок Мерит была одна финикиянка, именем Адит-Баалат, которой царственная правительница доверяла почти безраздельно, в силу невыразимой преданности девушки и довольно скудного разума.
Местоблюстительница Дома Маат забыла, что людей, подобных финикиянке, могут использовать не только те, кто приближает их и одаривает серебром. Конечно, знай Правительница о её неумеренной любвеобильности -- не подпустила бы к себе и близко, но Адит-Баалат держалась скромницей. А все из-за своей надменности. Она считала, что наперсница самой Мерит-Ра выйдет замуж не иначе, как за высокородного воителя Та-Кем. С тех пор, как она рассталась с невинностью в объятьях одного из них, Адит-Баалат побывала на ложе у многих его товарищей. Одни интересовались лишь её прелестями, других танцовщица сама отвергала, высокомерно посчитав недостойными. Мерит о похождениях наперсницы не подозревала. Похвальбой воинов, вхожих во дворец, об их любовных победах, она совсем не интересовалась, а самой служанке, несмотря на её недалёкость, хватало ума не рассказывать, с кем она время от времени проводила ночи.
Мерит-Ра сама хотела найти ей достойного мужа, потому недвусмысленно представляла финикиянку высокородным воинам и, глядя, как та в их обществе держится недотрогой, расстраивалась, не подозревая об истинном положении дел.
Но однажды, нашёлся тот, кто подобрал ключ к сердцу Адит-Баалат. Жалостью к своей участи и притом, как это ни удивительно, высоким положением при Ранефере. Рассказами о дальних странах и ужасных битвах. Вначале было увлечение, а потом... Аристомен оказался хорошим взломщиком...
Той ночью совершенно измученная Мерит-Ра с несвойственной ей резкостью и раздражением пресекла чересчур назойливую услужливость финикиянки. Та состояла при правительнице уже довольно давно и прекрасно распознавала её состояние в моменты прорицания. Знала, что та желала бы получить, пережив очередное видение. Вот и теперь она оказалась тут как тут, треща без умолку какую-то жизнерадостную ерунду, на которую прежде Мерит, измученная страхом и обречённостью, реагировала скорее благожелательно, ибо, вернувшись в мир смертных, остро нуждалась в их простых и обыденных радостях. Однако сейчас Адит-Баалат довольно бесцеремонно отослали и служанка, не понимающая в чём причина такого отношения, отброшенная, словно глупый котёнок, не ко времени придумавший ластиться, ударилась в слезы.
Она вбежала в отведённую эллину комнату, уронила голову ему на плечо, дабы выплакаться и выговориться. Лазутчик узнал о ночном визите Анхнофрет к супруге фараона, о том, что обе они покинули зал совета очень озабоченными. Финикиянка ждала за дверью и не слышала их разговор, но когда они вышли, Мерит сказала Хранительнице ещё несколько слов.
-- ...и что-то там про вашего царя Алесанраса. Я не поняла.
Наблюдательный эллин давно заметил, что чрезвычайно осторожная Мерит-Ра, в его присутствии всегда выверявшая каждое слово, совершенно не стеснялась финикиянки, подававшей вино и фрукты во время их занятий. Пару раз, просвещая эллина о сложных взаимоотношениях некоторых высокородных обитателей Ипет-Сут, дабы и ему было проще влиться в жизнь дворца, Мерит даже не подумала прервать свою речь и подождать, пока служанка выйдет.
Общительный, улыбчивый, открытый и добродушный, Аристомен мог расположить к себе любого. Хранители, приставленные к нему, незаметно для самих себя уже не раз и не два нарушили наказ Ранефера, запрещавший разговаривать с Аристоменом на военные темы. Хитрый эллин выудил из них немало сведений, оставив в твёрдой убеждённости, что они ни в чём не проболтались. Он держал глаза открытыми и замечал многое, что иной на его месте счёл бы не стоящим внимания.
Аристомен долго утешал зарёванную финикиянку, обнимал, гладил по иссиня-чёрным волосам, целовал, шептал на ухо ласковые слова. Потом она извивалась всем телом, крепко зажмурившись и дыша прерывисто. Кожа на груди еле заметно покраснела, а сердце бешено колотилось. Совершенно измученная, умиротворённая, она уснула.
