Борис Толчинский - Нарбоннский вепрь
— Потому что вы мне нравитесь. Но это, признаюсь, не единственная причина.
— Ага! Я так и знала, — прошептала принцесса.
— Вторая причина в том, что я, как никто другой в этой стране, желаю мира между аморийцами и народами Севера. А мир непрочен без личной дружбы между правителями государств…
— Но я же — не правитель государства и никогда им не буду! — с удивлением отозвалась Кримхильда.
— Вы дочь правителя, и этого достаточно, — парировала София, а сама подумала: "Да, пожалуй, пока достаточно. Не все сразу. Нельзя ее перепугать". — Наконец, моя дорогая, вы женщина и я женщина. Вот вам третья причина: я помогаю вам из женской солидарности… Разве этого мало, чтобы увериться в моей искренности?!
— О, нет, ваше сиятельство, я вам верю!
"Очень рада буду, если это так", — подумала София Юстина.
Тем временем они вышли во двор, где их уже ждал личный мобиль дочери первого министра. Мобиль представлял собой вытянутый приблизительно на пять мер в длину и две меры в ширину снаряд обтекаемой формы, отдаленно напоминающий лодку-плоскодонку, вырубленную из цельного древесного ствола. Мобиль имел приятный серовато-серебристый цвет; вообще аморийцы, как давно подметила Кримхильда, в согласии со своей верой, в которой каждому аватару соответствовал строго определенный цвет, признавали лишь однотонные расцветки. Потому, кстати, подумала она, София Юстина одела ее в зеленые тона, соответствующие аватару Химере, со вчерашнего дня небесному покровителю нарбоннской принцессы.
Мобиль опирался на три небольших колеса: два сзади и одно спереди, там, где обтекаемый конус переходил в горизонтальную иглу, наподобие тарана. Спереди, над этим самым "тараном", сверкал стилизованный знак Пегаса. С обеих сторон корпуса мобиля располагались по одной дверце с геральдическим символом семейства Юстинов.
София открыла правую дверцу и пригласила гостью внутрь. Кримхильда испуганно попятилась. Да, конечно, в Темисии она видела такие самодвижущиеся машины, но мысль самой отправиться в путь на мобиле ввергала ее в ужас.
— Вы совершили столько решительных поступков сегодня, моя дорогая, — с укоризненной улыбкой заметила София, — что вам не составит труда совершить еще один. Ну же, залезайте!
Кримхильда зарделась, сделала шаг к мобилю — и остановилась.
— А если… — начала она.
— А если мы разобьемся, вы хотите спросить? Ну, тогда, я думаю, мы погибнем вместе, — с истинно аморийским фатализмом отшутилась София и прибавила, уже более строгим тоном: — Не заставляйте меня разочаровываться в вас, дорогая.
"А, будь что будет!", — снова подумала Кримхильда; на самом деле в присутствии Софии Юстины она начинала ощущать силу и уверенность, исходящие от молодой княгини, и это очень успокаивало…
Когда Кримхильда заняла место справа, София устроилась рядом. Внутри мобиль оказался гораздо меньше кареты. И здесь не было ни кучера, ни слуг — только две женщины; больше места ни для кого бы не хватило. Слева, прямо перед креслом, где сидела София, располагались какие-то кнопки и прочие приспособления, назначение которых Кримхильде не было понятно; а прямо из передней стенки, как раз меж кнопок, вырастал небольшой черный стержень с венчающей его фигурной перекладиной. София положила руки на края этой перекладины и вдавила нечто большими пальцами обеих рук. Кнопки зажглись, превратившись в разноцветные лампочки, затем послышалось тихое жужжание.
— Эта машина поедет, если только за рулем буду я, — пояснила София. — Она имеет встроенный дактилоскоп.
— Ясно, — выдавила из себя принцесса, чтобы хоть что-то сказать.
Безо всякого усилия мобиль сдвинулся с места и мягко покатил к воротам. Челядинцы уже открывали их.
— Мы едем! — в радостном изумлении воскликнула Кримхильда.
— Еще бы нам не ехать! — усмехнулась София. — Пока сияет над нашей страной Божественный Эфир, мы, аморийцы, будем ездить, летать, плавать куда и когда захотим! Ну разумеется, если не забудем, как надлежит правильно распоряжаться священной силой.
Чтобы пылевые выбросы гигантского города не повредили дорогие наряды и макияж, София Юстина единственным нажатием какого-то рычага облекла кабину мобиля герметичным стеклянным навесом.
Они выехали из квартала древних дворцов, пересекли проспект Береники и Палатинский проспект. Никуда не сворачивая, мобиль мягко катился по гладкому бетону Княжеской улицы. Как и все улицы в Темисии, Княжеская была строго ориентирована по сторонам света, она шла от северной окраины космополиса до Старой Набережной озера Феб.
Мобиль двигался медленнее конного экипажа: София предоставляла гостье возможность сполна насладиться созерцанием подпирающей небо громады Большого Императорского дворца. Был ясный полдень; хрустальная статуя Двенадцатиликого Бога на вершине Палатиума слепила глаза принцессе Кримхильде.
Официальная резиденция бога-императора Амории представляла собой правильный квадрат со стороной в одну герму. Внешние стены сложены из огромных блоков желтого песчаника, тщательно отесанных и добротно пригнанных друг к другу. Высота наружной стены составляла десять, а ширина — пять мер. Она увенчана треугольными зубцами.
Комплекс дворца имеет четыре входа, ориентированные по сторонам света. По периметру стены стоят пилоны — возвышающиеся над соседними постройками привратные башни с наклонными стенами, так что внешне пилон напоминает урезанную пирамиду. Всего пилонов двенадцать: четыре угловых и восемь привратных. Каждый пилон носит название бога-аватара, начиная с Феникса и заканчивая Симплициссимусом. Высота углового пилона — двадцать мер, привратного — тридцать. Главные врата — Северные, выходящие на Площадь Двенадцатиликого Бога, или Палатинскую; они расположены между пилонами Сфинкса и Химеры. Парные привратные пилоны соединены надвратными галереями; кроме того, галерея Северных врат имеет балкон ("Императорский"), с которого август принимает парады и обращается к своему народу.
Перед каждым привратным пилоном возвышается четырехгранный гранитный обелиск ("игла") высотой 25 метров. На обелиске высечен текст Завещания Фортуната, этого своеобразного гибрида Конституции Империи и Священного Писания аватарианской веры.
Собственно Большой Императорский дворец стоит на Палатинском холме, — отчего дворец иногда называют Палатинским, — так что внешние стены почти не загораживают обзора, и представляет из себя грандиозную шестиступенчатую пирамиду высотой двести десять мер. Чтобы создать впечатление еще большей высоты и внушительности, колоссальные ярусы-террасы наклонены вовнутрь, как у пилонов, а трапециевидные окна покрыты черным лаком.
Высота ярусов-террас нарастает от десяти мер на первом до двадцати мер на втором, тридцати — на третьем, сорока — на четвертом, пятидесяти — на пятом и шестидесяти мер на шестом. Каждый ярус, согласно замыслу древних строителей, символизирует определенный уровень иерархии аморийского общества. Так, первый ярус обозначает народ, то есть плебеев, простолюдинов: рыбаков, крестьян, пастухов, свободных мастеров, наемных служащих; второй — солдат, милисов и прочих стражей безопасности государства, надзирающих за народом; третий ярус — нобилей (патрисов), чиновников, магнатов, офицеров армии, иереев; четвертый — кураторов Орденов аватарианского Содружества, крупных чиновников, архонтов и экзархов, министров, плебейских делегатов, князей и военачальников; пятый — членов Дома Фортунатов, Высокой Консистории и Святой Курии; наконец, шестой, самый верхний, ярус символизирует земного бога, императора-августа…
Увлеченная созерцанием величественной Пирамиды, принцесса Кримхильда не заметила, как мобиль выехал на Старую Набережную. Она опомнилась лишь тогда, когда поняла, что София Юстина правит свою машину прямо к воде!
— Доверьтесь мне, моя дорогая, — с улыбкой молвила княгиня, предвосхищая все вопросы, — и ничего не бойтесь!
С замиранием сердца Кримхильда следила, как приближается озеро, кажущееся океаном. Аморийская столица стояла на северном берегу озера Феб. Как и большинство внутренних озер и рек Амории, оно образовалось без малого восемнадцать столетий тому назад по воле богов-аватаров. Озеро Феб было самым большим в Империи, оно продолговатой каплей тянулось с севера на юг на добрые четыреста герм, вплоть до границы центральной провинции Эридея с мрачной Стимфалией. Феб питала полноводная река Пифия, названная так по городу Пифону, столице Стимфалии, где в скалистых ущельях начиналась эта река.
Прокатившись по специально установленному пирсу, мобиль съехал в воду.
— Это амфибия, — пояснила София Юстина. — Мне показалось, что вы не будете против небольшой экскурсии по озеру, дорогая.
