Дмитрий Бондарь - Ничего личного
Он отставил свою чашку кофе. Внимательно посмотрел на мой клетчатый пиджак, на покусанные ногти и ободранные кутикулы.
— Мистер Саура, — начал Том, — подобные предложения мне делаются по пять-шесть раз в год. Пятнадцать миллионов, двадцать, двадцать пять. Не хочу сказать, что они меня не интересуют, но немногие в Чикаго могут мне предложить условия на самом деле лучшие, чем я имею сейчас. И я никогда бы не стал вице-президентом и младшим партнером в такой компании, если бы кидался из стороны в сторону, соблазняясь на обещание золотых гор черт знает кем.
Его отповедь была совершенно понятна. Захар рассказывал, что ныне в бизнесе есть и такая практика: успешных менеджеров переманивают конкуренты, а потом через пару месяцев выкидывают на улицу, не выполнив обещаний. Не очень-то честно, но в конкурентной борьбе должны использоваться все способы, сулящие преимущество.
— Мое предложение реально. По пятьдесят миллионов ежегодно ближайшие пять лет и кусочек тайны, — повторил я. — Либо вы проводите свое расследование, тратите очень много денег и в результате получаете дырку от бублика? Ведь, скажу вам честно, тайны, приносящие такие деньги, охраняются очень неплохо.
Он ненадолго задумался.
— Знаете, мистер Саура, что меня беспокоит больше всего?
— Откуда, Том, мне это знать? Я не телепат.
Он усмехнулся.
— А я уже начал сомневаться. Больше всего меня настораживает несоответствие между вашим юным возрастом и произносимыми суждениями. Так не думают в двадцать пять, ведь вряд ли вам больше?
— Двадцать три, — уточнил я. — Но это ничего не меняет. Вы принимаете мое предложение?
— Сколько времени я могу подумать?
— Думаю, ваш Сэмми уже постирал всю рубаху. Сейчас она высохнет, и вскоре он появится. Решайтесь.
— Еще один вопрос. Вы работаете на правительство?
— Скорее, на людей из правительства, — уточнил я.
Не обязательно ему пока знать, что правительство это советское, а люди — бывшие его члены. Да и потом это знание будет явно лишним. Но вот обзавестись прикрытием в американском правительстве — совершенно необходимо. Надеюсь, Фрэнк оправдает мое доверие.
— Значит, все-таки инсайд, — сделал Том напрашивающийся вывод.
— Соглашайтесь, Том, такими предложениями не разбрасываются. Вы же хотите утереть нос Роберту Претчеру, Баффету или выскочке Соросу? У вас будет такая возможность.
— Знаете, мистер Саура, собираясь на эту встречу, я меньше всего рассчитывал поменять работу. Но если все, что вы мне рассказали — правда, то… Я согласен.
Я дал ему две недели на то, чтобы закрыть все дела по моим «мертвякам». Потом он должен был взять недельный рождественский отпуск и приехать в Луисвилл — ознакомиться с принимаемыми делами. Если его все устроит, то у нашего фонда появится официальный глава.
Я знал, что все будет хорошо.
Отказавшись от предложения Джейсона заглянуть к нему в офис перед дорогой, я передал привет мисс О'Лири и в тот же вечер отправился назад, только в этот раз маршрут пролегал через штат Иллинойс: Чикаго — Кэнкэки — Шампейн — Парис — Вашингтон (тот, что в Иллинойсе) — Луисвилл.
Глава 3
— Мы не успеваем! — сказал я. — Мы ни хрена не успеваем! Мы взяли на себя слишком много.
— А по-моему, дела идут успешно, — возразил Захар. — Посмотри, мы здесь всего три года, а уже у нас есть банки-фонды-агентства. Мистер Твистер, бывший министер, Мистер Твистер миллионер! Владелец заводов, газет, пароходов…
— Мы здесь уже три года, и чем ближе становится день, когда нужно будет тратить деньги, тем отчетливее я понимаю, что просто не знаю — куда их тратить! И как?!
Захар вернулся через неделю после моей поездки в Чикаго. Он выполнил свою часть задачи, и теперь сберегательный банк в Вероне и народный в Бари принадлежали нашему фонду. Еще он приценился к немецким и швейцарским банкам, но все это была проза жизни, ставшая уже почти рутиной, потому что настоящий восторг вызвал у Захара полет на Конкорде компании «Эйр Франс». Он немного попенял на тесноту в салоне и запредельную дороговизну — стоимость билета практически в три раза выше, чем за обычный перелет. Но все остальное приводило его в какой-то священный трепет: темно-синее небо за непривычно маленьким иллюминатором, бегущие цифры скорости, выведенные на табло в пассажирский салон, высота полета в шестнадцать-восемнадцать километров. Но больше всего восторгов было связано с тем, что переход на сверхзвук никак не чувствовался! И хоть и говорил я Майцеву, что если движение равноускоренное, то почувствовать скорость не получится и взывал к его инженерному самосознанию — все было бесполезно. Ему казалось, что в салоне должно было «хлопнуть», за окном непременно должен был случиться фейерверк, а все пассажиры надуться как воздушные шарики. Но и тем, что ничего подобного не произошло, он тоже восторгался. Единственное, что омрачило его полет — на борту не было ни одной стюардессы! Только мужики, а Захар очень трепетно относился к тому, кто наливает ему виски, приносит подушку и одеяло или стрижет голову: в первом случае это должен был быть мужчина, в последних двух — женщина. Иначе возникал дискомфорт.
— Как это не знаешь? — Майцев даже отставил в сторону коробку с пончиками. — Мы же изначально планировали тратить доходы на создание там, — он кивнул головой в сторону, — всяких конструкторских бюро, институтов. Вроде Кремниевой долины? Вот, кстати, пока летел с одним чудаком из Массачусетского технологического института, узнал много нового о своей стране. Он, оказывается, завидует тому, что у нас есть научно-исследовательские институты. Они специально создают такие технопарки, вкладывают огромные деньги, ищут спонсоров, а у нас они по умолчанию в каждом крупном городе уже есть! Только, как обычно, используются через жопу. Бери и внедряй! А ты говоришь — «не знаю»! Что изменилось-то?
— Захар, неужели непонятно?! — Меня раздражало, когда приходилось объяснять очевидное неглупому человеку. — Что ты знаешь о химии? О медицине? О промышленном дизайне? О микроэлектронике? О ядерной физике, о генной инженерии, о космонавтике? Как мы сможем оценить, что одно исследование — полезно, нужно и перспективно, а второе — бестолково, затратно и служит для отмывания денег?!
Я на самом деле не понимал многих вещей.
— Представь себе, накопили мы море денег, вся экономика Штатов, а значит, и большей части мира работает на нас с тобой, а мы эти деньги зафигачиваем в наши, российские НИИ? И при этом ни черта не понимаем в предмете? Чтобы ты сделал, будучи директором такого заведения?
Захар прошелся по офису, почесал затылок и весело ответил:
— Я бы придумал тысячу всяких дурацких, псевдонаучных тем с миллионом обещаний! Под каждую получил бы соответствующий грант и через пару лет вышел бы на пенсию миллионером и всемирной знаменитостью.
— Вот ровно так и будет, — посулил я. — Не только здесь люди научились втирать очки. На Родине водятся умельцы ничуть не хуже. А то и лучше. Вспомни дело узбекских хлопкоробов! Они же едва не двадцать процентов своей экономики на бумаге рисовали. И получали за это вполне реальные доходы. Здесь будет то же самое. Как только им станет понятно, что инвесторы ни ухом, ни рылом в теме — будет ровно то, что ты описал. И наши с тобой потуги канут в небытие.
— Однако, я как-то об этом не успел подумать, — стушевался Захар. — Мне казалось — будут деньги, и ты сможешь их направить туда, где будет выгоднее всего.
Я даже беззвучно рассмеялся.
— Захар, посмотри назад. Представь, что ты в шестьдесят первом. Расскажи тамошнему химику, что такое фуллерен! И попроси воспроизвести. Насколько понятным будет твое объяснение, чтобы он серьезно задумался о вопросе?
— А что это такое — фуллерен?
— Не знаю, — просто ответил я. — Используется в аккумуляторах, лекарствах. Но что это — бей меня лопатой, я сказать не смогу! Понял мысль?
— Не, ну давай тогда думать о том, в чем мы что-то понимаем.
Мне стало смешно. Потому что я-то точно знал, что единственное, в чем Майцев что-то понимает — это насущная задача: «как снять телочку». А все остальное, в чем он мнил себя специалистом — на самом деле безнадежно устарело еще в тот момент, когда он начинал писать по этой теме курсовую работу. Я был таким же.
— В том-то и дело, что ничего. Мы с тобой дилетанты широкого профиля. Имеем представление о многом и не имеем знаний ни о чем. Просто потому что не успели. Потому что щенки. И теперь два щенка начнут раскидываться деньгами! Надолго нас с тобой хватит?
Захар поднялся из кресла и направился к бару, в котором хранились наши алкогольные запасы.
— Без поллитры не разобраться, — посетовал он мне.
После первых пятидесяти грамм он резонно заметил:
