Андрей Саргаев - Е.И.В. Красная Гвардия (СИ)
— Вы же видите, сэр, — Иван Лопухин едва сдерживал желание двинуть упрямца прикладом под рёбра. — Всех капитанов срочно вызывают на флагман.
— Да? — Винсли безуспешно пытался сосредоточиться. — Что от меня нужно этому выскочке?
— Какому выскочке, сэр?
— Горацио! — сэр Чарльз захихикал и похлопал по карманам. — Симмонс, чёрт тебя побери, где моя трубка?
Подскочивший Толстой ухватил капитана за руки:
— Не стоит сейчас курить, сэр.
— Почему?
— Адмирал не любит табачного дыма.
— Он негодяй.
— Да, сэр.
— И выскочка.
— Вы это уже говорили, сэр.
— Когда?
— Только что.
— Да? А где моя трубка?
— Возьмите сигару.
— Зачем?
— Закурите на «Виктории».
— А она кто?
— Флагманский корабль, сэр.
— Ты тоже негодяй, сержант.
— Почему, сэр?
— Потому что не увидишь, каково будет лицо адмирала, когда я закурю самую вонючую сигару. И ты мне её дашь.
— Конечно же, сэр, — Толстой согласился бы и звезду с неба достать, лишь бы капитан поскорее покинул палубу.
Звезда не понадобилась — Винсли тут же забыл о своей просьбе и решительно вступил на брошенный с борта трап. На полпути остановился и поднял голову:
— Я расскажу адмиралу, что ты негодяй, Симмонс.
— Конечно, сэр! — согласился Толстой и тихонько пробормотал. — Вахтенному чёрту у сковородки будешь рассказывать.
— Что? — остановился Винсли.
— Я говорю, сэр, что нужно поторопиться, адмирал и так будет недоволен опозданием на сутки.
— Да пусть его морской дьявол сожрёт со всеми потрохами! Кстати, а почему мы опоздали, сержант?
— Но сэр, вы же сами приказали править к берегу.
— Зачем?
— Мы высаживали Джима Салливана, отправленного вами в Англию с письмом к сэру Питту-младшему.
— Не помню, — вздохнул капитан и наконец-то спустился в шлюпку, где его бережно приняли и осторожно усадили.
Фёдор Иванович не обманывал — письмо действительно было написано сэром Генри под диктовку полковника Бердяги, матрос Салливан, найденный спящим в капитанской каюте, оказался счастливчиком, миновавшим трюмы «Забияки». Не убивать же его теперь? Тем более живой свидетель того, что безумное по содержанию письмо принадлежит перу капитана Винсли. Доставит по адресу, куда денется… Из-за этой задержки «Геркулес» присоединился к эскадре только вчера, пропустив, к сожалению, бой с русским конвоем. Надо сказать, что боя как такового не получилось — вырвавшийся вперёд «Роял Соверен» хотя и нёс французский флаг, но противной стороной был воспринят недоверчиво и подвергся обстрелу с дальних дистанций. Едва успев сделать один залп, линейный корабль неизвестным образом получил пробоину в подводной части и затонул в течение пяти минут. Спасённые моряки впоследствии утверждали, будто видели быстро приближающийся со стороны крохотного корвета плавник не то акулы, не то касатки… но кто же в наш просвещённый век верит в сказки про неведомых чудовищ, пожирающих мореплавателей. А русские ускользнули в Тулон, издевательски отсалютовав холостыми залпами.
А что сейчас задумал хитрый адмирал? Он явно не оставит попыток поссорить Петербург с Парижем. Впрочем, через час все точки над i будут окончательно расставлены…
— Иван Дмитриевич, вы твёрдо уверены, что это адское устройство сработает вовремя?
Полковник Бердяга, присматривавший за вскрытием извлечённых из трюма ящиков, с сомнением пожал плечами:
— Вы знаете, Александр Андреевич, имея дело с учёными, никогда нельзя быть уверенным наверняка. Но господин Ловиц клятвенно заверял в надёжности взрывателя.
Тучков хотел привычно плюнуть на палубу, но воздержался в последний момент — теперь, когда на корабле не осталось ни одного англичанина, это выглядело несколько неприлично. Но его мнение о цене обещаний Товия Егоровича полностью совпадало с мнением гусарского полковника. Одно дело изобретения графа Кулибина — механика как-то ближе пониманию военного человека, и совсем другое — химия, наука объяснению и разумению не поддающаяся. Вот какая может быть связь между раздавленным стеклянным пузырьком на поясе капитана Винсли, и ожидаемым через час взрывом? На первый взгляд — никакой. А она есть!
Ещё пояс этот… Чем его начинили? Неизвестно… Но писанная от руки чётким каллиграфическим почерком пояснительная записка требовала чрезвычайной осторожности при обращении, и исключительной внимательности после приведения в боевое состояние. Потому-то отчаливший в шлюпке капитан оказался зажатым между двумя морскими пехотинцами, не дающими совершать лишних движений. Вот поднимется на борт «Виктории», а там хоть в пляс пускается, козёл.
Впрочем, от этого козла немного молока да получится. И Александра Андреевича нисколько не смущали не рыцарственные способы ведения войны. Вот как ни искал в душе угрызений совести, так и не нашёл. Совсем не нашёл, лишь некоторое злорадство от того, что бомбу на английский флагман принесёт англичанин, и малую толику разочарования — очень уж хотелось самому свернуть шею сэру Горацио Нельсону. Взять нежно двумя руками за глотку и…
— Гусар Нечихаев! Мишка, ирод, куда лезешь? — голос полковника Бердяги отвлёк Тучкова от мечтаний о праведной мести. — Положи ракету на место!
— Что случилось, Иван Дмитриевич?
Вместо ответа гусарский полковник схватился за сердце, а юный воспитанник полка, с преувеличенным усердием возившийся около установленной на треногу длинной трубы, вскинулся с нешуточной обидой:
— Первый выстрел мой! Вы же обещали! За маму…
Время течёт медленно. Вообще показалось, что за четверть часа ожидания прожито ещё пятнадцать жизней — по одной за минуту. За невообразимую вечность. Успела вернуться отвозившая капитана шлюпка. Успели изготовиться превратившиеся в артиллеристов гусары. Ну… ну где же он?
— Господи, помоги, — шепчет Тучков, не отводя глаз от часов. — Уже лишнего…
Греховная молитва о помощи в убийстве дошла до адресата — на трёхдечной красавице «Виктории» из орудийных портов выплеснулись бездымные языки пламени, взлетели кверху выбитые ударом изнутри доски палубы, а следом полыхнул чёрно-красным поднявшийся до неба чудовищно великолепный цветок.
— Эх, е-е-е… — протянул восхищённый зрелищем Александр Андреевич, но тут же опомнился. — Огонь!
Первыми солидно рявкнули двадцатичетырёхфунтовки опер-дека, мгновением позже к ним присоединились пушки калибром поменьше — будто бы свора дворняжек поддержала грозный рык цепных кобелей. Ещё залп одновременно с двух бортов… результатов не разглядеть из-за густого дыма, укрывшего фрегат не хуже знаменитого лондонского тумана. Да, ничего не видно, но когда до цели можно добросить старым башмаком, не стоит беспокоиться о выпущенных вхолостую ядрах.
— Ракетницы приготовить! — крик полковника Бердяги никто не слышит, но многочисленные тренировки в Кронштадте не прошли даром — гусары считают залпы. Третий… четвертый… пятый… По местам!
Совсем рядом с бортом рушится в воду чья-то мачта. Кто там был справа? Уже неважно, он горит, что хорошо видно даже сквозь дымовую завесу. Ответных выстрелов пока нет, не так быстро это можно сделать. Обычно всегда есть время подготовиться. Но не сегодня!
— Поднять марсели и брамсели! — пушки смолкли, и голос лейтенанта Зубкова, усиленный жестяным рупором, пробивается сквозь звон в ушах. — Не трогай грот, придурок, пожгут нахер!
Забегали по вантам прибывшие на «Забияке» балтийские матросы, и «Геркулес», поймав ветер верхними парусами, выскочил из дымного облака. Нет, не зря всё утро совершали странные на взгляд непосвящённого человека эволюции, выбирая самую выгодную позицию. И её преимущества не замедлили сказаться — вот они все, как на ладони. Теперь осталось размахнуться и… и прихлопнуть!
— Иван Дмитриевич, вы обещали! — Мишка смотрел на командира полка с надеждой и затаённой болью. — Иван Дмитриевич, ну…
Бердяга кивнул:
— Миша, давай!
Нечихаев встал широко расставив ноги и вскинул на плечо трубу с пистолетной рукоятью и небольшим щитком.
— Сзади!
Хвост пламени ударил куда-то за спину, а воющая в полёте ракета клюнула ближайшего англичанина в борт. Дубовая обшивка, которую не каждое ядро возьмёт, выдержала попадание, но разлетевшиеся капли «кулибинского огня» оставили здоровенное горящее пятно, а вот уж ему просмолённая древесина пришлась по вкусу. Мишка бросил использованную трубу и схватил следующую.
— Выше бери!
Вторая упала на неприятельскую палубу точно у грот-мачты. Наверное, у грот-мачты, потому что, как человек сугубо сухопутный, гусар Нечихаев не разбирался в морских терминах.
— Сзади!
Теперь Мишкина очередь прижиматься к фальшборту, чтобы не попасть под струю дальнобойной ракетницы. Залп одновременно с восьми треног… ещё один… Эти, в отличие от ручных, не одноразовые. За спиной вопли слаженно работающего пожарного расчёта:
