Станислав Сергеев - Достойны ли мы отцов и дедов-4
Мы расположились в стороне на обломках полуторки, которой пытались заблокировать выезд бронетранспортера. Санька и еще пара человек там что-то копались под присмотром нескольких бойцов НКВД, которые после конкретной вздрючки и истерических криков начальника горотдела НКВД Севастополя, не то что бы подобрели, но старались вести себя подчеркнуто вежливо, прекрасно осознав на кого они наехали этой ночью. К сожалению БТР был не на ходу. Восстановить при желании его можно было бы, учитывая наличие в Севастополе мощной промышленной базы ориентированной на ремонт кораблей Черноморского флота, но вот светить 'экспериментальную' технику людям, которые в принципе могли попасть в руки к противнику как-то не хотелось. Поэтому с помощью пригнанного гусеничного артиллерийского тягача БТР снова загнали в пещеру, накрыли брезентом, опечатали и выставили охрану. Неуемные Санька и Егор Карев демонтировали радиостанцию, и заминировали бронетранспортер на случай непредвиденных обстоятельств. Нечто подобное было проделано с остатками сгоревшего джипа, который удалось потушить только к утру…
Отдельно в стороне уложили тела 'пришлых', как их называл Нефедов, Ивакяна и четверых его охранников. К сожалению никого живьем взять не удалось: в суматохе боя в замкнутом пространстве, особенно когда как последний довод используется пулемет, трудно ожидать иных результатов…
Оставаться в Инкермане уже не было смыла, поэтому всех уцелевших бойцов из нашего подразделения в специально пригнанном автобусе должны были отвезти в Севастополь и разместить в здании школы, которая находилась недалеко от горотдела НКВД.
Пользуясь особым уважением Нефедова, я ехал вместе с ним в легковом автомобиле, марку которого я так и не вспомнил, и сквозь дикую головную боль и тошноту выслушивал его краткий доклад о судьбе наших раненных бойцов, которых разместили в отдельных палатах флотского госпиталя и то что им была оказана немедленная медицинская помощь.
Утро уже было в самом разгаре, но низкие тучи и пасмурная погода создавали гнетущую обстановку, особенно на фоне прошедших событий. Когда машина стала спускаться с холма, впереди снова раскинулось море и где-то вдалеке через окно в облаках прямо в воду били лучи солнца, как бы выделяя ярко освещенный кусок водной глади. Посматривая по сторонам, я про себя усмехнулся, узнав знакомый рельеф, поняв что в будущем тут будет проходить проспект Победы. Как-то символично все это выглядело.
Машину резко подбросило на кочке, мне сразу стало хуже. Тошнота, головокружение сразу навалились с новой силой и, не сумев удержать равновесие, я завалился на Нефедова, который что-то увлеченно рассказывал. Он удивленно попытался оттолкнуть, но быстро разобравшись в ситуации, стал сначала трясти попутчика, что добавило к тошноте еще и боль в поломанных ребрах:
— Товарищ майор! Товарищ майор, что с вами?
Но, добившись только стона, крикнул.
— Тормози…
Выскочив из машины Нефедов подбежал к идущей следом полуторке в кабине которой вольготно расположился Артемьев, считавшийся вторым человеком в отряде и по документом носящий такое же звание в аппарате НКВД, как и испуганный начальник горотдела. Санька сразу выскочил из машины:
— Что случилось?
— Майор сознание потерял.
Артемьев тем не менее взял автомат на изготовку, окинув взглядом окрестности, тихо шепнул в микрофон гарнитуры 'Внимание', после чего в кузове, где расположились несколько бойцов в необычной пятнистой форме, защелкали автоматы и пулеметы, снимаемые с предохранителей. Он заглянул в машину, пощупал пульс и коротко выдал:
— Блин, хреново. Эти уроды его хорошо приложили…. Давай в госпиталь.
Тот согласно кивнул. Переговорил со своим заместителем, который должен был проводить остальную часть отряда в школу, быстро сел в машину, где уже на переднем сиденье по-хозяйски разместился Артемьев и коротко бросил.
— Быстро в госпиталь….
***Когда я очнулся, то сначала не понял, где нахожусь. Мягкая подушка, одеяло, чистая, выглаженная простыня и дневной свет, льющийся из большого окна. Привыкнув в наше время к импортным стеклопакетам, тяжелые деревянные окна, окрашенные толстым слоем белой краски, выглядели совсем необычно. Мысли снова вернулись к кровати, в которой я лежал: рука укрытая одеялом ощущала жесткость свежего постельного белья. В бункере, чистая постель была не то что бы редкостью, но в условиях ограниченного количества воды и энергоресурсов много стирать и гладить как-то не получалось, разве что только для поддержания гигиены, а тут натурально чистые и выглаженные простыни. Давно забытое чувство умиротворения на мгновение постелило меня, но запахи больницы, а точнее хлорки и антисептиков сразу дали понять, где нахожусь. Повернув голову, и ощутив новый приступ тошноты с некоторым удовлетворением увидел все того же Саньку Артемьева, который сидел, развалившись на стуле, положив автомат на колени и самым наглым образом спал. Рядом на стуле была разложена моя форма и снаряжение. Тут же стоял прислоненный к стене АКС-74 с подствольником, который был у меня в момент, когда потерял сознание. Ощутив мой взгляд, Санька открыл глаза, увидев пришедшего в себя командира, сладко зевнул, и бодрым голосом выдал:
— Здорово, командир. Как спалось?
— Да нормально. Какого… я тут лежу?
— Да тебе в машине хреново стало, сознание потерял, вот в срочном порядке и отволокли тебя сюда. Кстати генеральская палата и есть даже симпатичные медсестры. Видел бы ты как они на наши 'комки' пялились.
— Хм. Как мне казалась, да и документально подтверждено что вы, товарищ прапорщик, пялитесь исключительно законно на девушек-снайперов и только в рамках семейного законодательства.
— Ну, так кто спорит. Я может аппетит нагуливаю, а есть то все равно дома буду! Во, как…
Но потом, сразу стал серьезен и деловым тоном спросил:
— Ты вообще как, командир?
— Да не очень. Пинали эти уроды со знанием дела.
— За что и наказаны.
— Это меня не радует, надо было их выпотрошить, узнать кто у них там такой Хозяин. Давай, докладывай что у нас тут по обстановке и где мы сейчас?
— Это госпиталь черноморцев. Отдельная палата, в соседних лежат наши ребята. Местная братва из контрразведки тут всех зашугала и охрана размещена по всему зданию. В общем, как я понял, тут Берия всех в позу ротного пулемета поставил так, что уже никто не пикнет.
— Ребята?
— В школе разместили. Я с ними периодически по рации связываюсь — там все нормально. Покормили, обогрели. Ну, в общем, жить можно.
— А Лебедев?
— Ничего не известно, вроде как ведут поиски, результаты даже если есть, нам пока не сообщают. Пока ждем прилета человека Берии с особыми полномочиями, чтоб разрулить ситуацию.
— Ага, Судоплатова. Опять его отправили. Это может и к лучшему, а то не контакт с предками, а какой-то шпионский боевик с элементами мистики и квеста. Что-то мне уже это надоело.
Санька фыркнул.
— А как по мне, так прикольно. Это все лучше нежели лазать по развалинам и искать нефонящие консервы и отлавливать бандюков-отморозков.
— Что прав, то прав. Кстати, а тут кормят?
— Да, командир, ты точно на поправку идешь. Сейчас что-то соображу, да и сам не против перекусить.
Он быстро исчез за дверью, не прошло и минуты, как он довольный вернулся:
— Все нормально. Сейчас организуют.
— Кстати, а сколько времени то по местному?
— Да уже обед прошел.
Но вместо обеда появилась женщина-врач, которая деловым тоном опросила, прощупала, послушала, задала несколько вопросов о самочувствии. Все это делалось подчеркнуто нейтрально-профессионально без всяких эмоций. Я, сидя в кровати, с интересом рассматривал этот необычный персонаж. Это была женщина, даже не женщина, а девушка лет двадцати пяти — тридцати, невысокая ростом, фигуристая с черными волосами, спрятанными под докторскую шапочку. Не смотря на сильный запах мыла и резины, который она распространяла вокруг себя (видимо она была хирургом) стойко ощущался аромат фиалок, что придавало особый шарм и пикантность этой девушке.
Сидящий в сторонке Санька, заметил мой заинтересованный взгляд, понимающе улыбнулся и подмигнул, мол, все мы такие, любители нагуливать аппетит.
Я не выдержал, улыбнулся, чувствуя, как болят разбитые губы и спросил:
— Товарищ военврач, а как вас зовут?
Она подняла глаза, и я почувствовал холод ее взгляда.
— Это не важно, товарищ майор.
— Ну все же?
— Военврач Воронова. Достаточно?
Тон, каким это было сказано, сразу дал понять, что дальше общаться девушка не хочет.
Провозившись со мной еще минут пять, она дала рекомендации о покое, что-то там прописала и после того как покинула палату, Санька озабоченно выдал:
