Валерий Большаков - Преторианец
– Все это очень интересно, – перебил его Эдик, – но позволю себе напомнить – мы в заднице!
– Тиридат должен нам помочь! – убежденно сказал Тиндарид.
– Да что ты говоришь! – комически изумился Эдик. – Правда, что ли?! И что теперь? Сидеть и ждать?
Сергей, ни слова не говоря, поднялся. Сейчас он чувствовал себя гораздо спокойней. Странно, его загружают невероятью, а на душе легчает! Лобанов подпрыгнул и повис на одной руке, цепляясь за решетку.
– Не, – доложил он, – не пролезть! Жердины кожаными ремешками перевязаны, а чем резать?
Он спрыгнул вниз и отряхнул руки.
– Как говаривал мой дед Могамчери, – протянул Эдик: – «Надейся только на самого себя!» Слышь, Гефестай? Ты у нас самый накачанный…
– И что? – подозрительно спросил сын Ярная.
– Попробуй ее сдвинуть!
– Хм…
Гефестай отошел к стене, взял короткий разбег и подпрыгнул, хватаясь за жерди. Уперевшись пятками в стену, он поднатужился и сдвинул решетку, выпрямляя ноги в коленях.
– Ура, – спокойно сказал Эдик.
– Руку! – придушенно рыкнул Гефестай.
Чанба подпрыгнул, хватаясь за опущенную пятерню, и был вознесен наверх, как рыбка маленькая. Рыбки большие – Тиндарид и Сергей – освободились сами.
Наверху был круглый сводчатый зал. Узкие бойницы в толстых стенах цедили свет, скрещивая пыльные лучики на каменном полу. Слева начинала закручиваться винтовая лестница, уводящая на верхние этажи башникёшк, откуда доносились глухие голоса, а справа висела на мощных петлях дверь, сколоченная из толстых лесин.
Гефестай подергал дверь.
– Заперто! – прогудел он и спросил деловито: – Вышибать?
– Действуй! – сказал Сергей.
Осторожничать было не в его правилах, да и какой толк от «взвешенного подхода», когда выбор прост, как ложка? Тут так – убей или умри! А с чего бы ему помирать? Или ожидать казни?
Гефестай подпрыгнул и ударил по двери обеими ногами. Навесы выдержали, а вот лесины оказались слабы – слетели с петель. Сын Ярная приземлился уже во дворе, за ним выскочили Эдик с Тиндаридом. Последним, щурясь в клубах трухи и пыли, выбрался Сергей. И замер – десятки стрельцов, пеших и конных, натягивали луки, целясь в их четверку. Снова заширкали мечи, покидая ножны, угрюмо засверкала сталь.
– Капец нам… – пробормотал Эдик.
Рассерженный аркапат, комендант крепости, тот самый губастый-щекастый, что вел конвой, вскинул руку с плетью. Раскрыл рот, готовясь отдать команду…
– Назад! – крикнул Сергей, отступая к башне, но по сорванным дверям уже топотали сапоги воинов с мечами наголо, видать, спустились с верхних ярусов кёшк.
Лобанов прянул влево, ныряя под руку с мечом, вывернул ее и прикрылся воином, взмокшим от боли, как живым щитом.
– Не стрелять! – заорал он, будто кто понимал его русский, и прорычал, докручивая конечность в кольчужном рукаве: – А ну, отдал меч!
Отобрав клинок, Сергей отступил к стене, волоча «щит» за собой. Тренькнула стрела, Лобанов отбил ее мечом и оглянулся. Гефестай поступил в меру своих сил – он столкнул лбами двух парфян и отнял их щиты. Одним щитом защищался от стрел, а другим отбивал наскоки мечников и копейщиков.
Эдик, хоть и не владел приемами панкратиона, но своего противника, косматого кочевника-сака в кожаных бронях, нокаутировал. Снял у того с пояса кнут и здорово им управлялся, стегал так, что перешибал дротики.
Искандер, раненный в ногу, щерился и отмахивался двумя мечами сразу. Стрелы выбивали ямки в кирпичной стене кёшк, улетали в пролом выбитой двери, но долго так продолжаться не могло. И когда во двор диза влетели шесть всадников в латах с ног до головы, с длинными, четырехметровыми копьями, Сергей ощутил смерзание кишок. Это были катафрактарии, тяжелая конница, парфянские рыцари. От этих панкратион не убережет…
Катафрактарии послали своих здоровущих, бронированных коней в галоп и угрожающе наклонили копья. «Как жуков на булавку…» – мелькнула у Сергея тоскливая мысль-предчувствие.
Неожиданно наперерез черным коням катафрактариев бросился белый конь с седоком в простой тунике. Его лысый череп блестел, как лакированный, а на мощную грудь спадала черная борода, завитая колечками по ассирийской моде. Седок издал повелительный крик, и катафрактарии замедлили свой бег, осадили коней, сворачивая с таранного пути. На Сергея пахнуло едким лошадиным потом и духом разгоряченного тела, из-под громадных копыт сыпанула глиняная крошка.
– Это Тиридат! – ликующе вскричал Искандер. – Тиридат!
Тиридат, махнув Тиндариду, подъехал к аркапату и заговорил с ним, указывая на пленников и взглядывая на небо, наверное, призывал богов в поручители.
– Он говорит, что мы не дэвы, – торопливо переводил Тиндарид. – О боги! Они нас посчитали дэвами, засланцами злого бога Аримана! Тиридат ручается за нас и… и говорит, что мы – охотники на дэвов!
– Спасибочки, – криво усмехнулся Эдик, – в киллеры записали!
Сергей отпустил полузадушенного воина, которого держал локтем за шею, и тот упал. Закашлялся, заперхал, отползая прочь. Аркапат дал себя убедить, и Тиридат сунул ему увесистый мешочек. Простые тут нравы, усмехнулся Сергей. Губасто-щекастый милостиво кивнул, принимая взятку, и прокричал команду «Отставить!».
Стрельцы ослабили тетивы луков, воины сунули мечи обратно в ножны. Отбой тревоги.
– Тиридат… – прошептал Искандер. – Боги, боги, сколько ж я тебя не видал! – Спохватившись, он торопливо проинструктировал товарищей: – Выкажите почтение! Тиридат – не простой парфянин, он фратарак, князь здешний, из древнего рода Михранов. И еще он вазург, то бишь вельможа царя царей!
– Мы прониклись, – успокоил друга Сергей.
Подъехавший Тиридат осмотрел всех четверых, сверкнул белозубой улыбкой и сделал жест, понятный без перевода: за мной!
Оглядываясь и толкаясь, четверо друзей покинули диз и спустились на главную улицу. Толпа, скучившаяся у стен крепости, угрожающе зароптала. И тут же лязгающий голос выкрикнул, властно и непререкаемо, то же самое слово, слышанное Сергеем от Тиридата и понятое, как приказ «Стоять!».
Толпа расступилась, пропуская череду старперов в тяжелых расшитых одеяниях белого цвета.
– Это жрецы Ахурамазды, – обреченно сказал Искандер, – местная инквизиция… Никаких шансов!
– Да они что тут, совсем озверели?! – возопил Эдик. – Сколько можно уже?!
На его крик тут же отреагировали физически развитые молодые люди в золоченых латах, со взведенными арбалетами. Выстроившись в две шеренги, они окружили четверку пеших и одного всадника. Жрец, которого Сергей признал главным по наличию золотых цацок на рясе, вышел вперед и затянул моление.
– «Когда возмущен и разгневан Митра, солнечный бог, – заунывно толмачил Гефестай, – стрелы тех, кто любит его, из луков добротных, тугих, бьют без промаха в цель! Когда разъярен, то безжалостен Митра слепящий!»
Наголо обритый служка-дастур, часто кланяясь, поднес старшему жрецу-эрбаду тяжелый свиток из пергамена, испещренного квадратными буквицами арамейского письма. Эрбад принял свиток с поклоном и шагнул к Сергею. Желтые рысьи глаза жреца смотрели пронзительно и колюче.
– Чего ему надо? – оглянулся Лобанов на Гефестая.
– Ты должен возложить руки на свиток, – растолковал сын Ярная. – Это «Авеста», священное писание, и если ты дэв, то руки твои вспыхнут пламенем…
– Ясно, – кивнул Сергей. – Проверка на вшивость!
Лобанов преувеличенно серьезно поклонился и опустил руки на свиток. По толпе пронесся вздох разочарования – так надеялись на дэва глянуть, и на тебе! Не воздвигся двухэтажным чудищем, не завыл, сгорая в пламени Митры слепящего!
Сдерживая ухмылку, Сергей отвернулся и увидел на крыше дома через улицу наккашевца с пистолетом. Лобанов резко присел, спихивая Эдика и Гефестая с линии огня. Грохнул выстрел. Пуля 44-го калибра прошила бок эрбада. Старик, хватаясь за рану, упал. Толпа завыла, началась давка. Вторым выстрелом разнесло череп одному из молодых арбалетчиков. Сергей скакнул к нему, подхватил выпавшее из рук оружие и выстрелил по боевику с разворота. Нащупай он сразу спусковой крючок, наккашевец живым бы не ушел, а так тяжелая железная стрела лишь прободала боевику ногу. Боевик согнулся, словно от рези в животе, и сгинул.
– Сергей! – крикнул Тиндарид, падая на колени перед раненым жрецом. – Прикрой меня!
Он выудил из куртки сверток, разложил его – это был набор хирургических инструментов – и достал скальпель. Распоров ткань, Искандер оголил рану, алое на белом. Гефестай протянул ему индпакет.
– Держи!
Тиндарид обработал рану антисептиком, наложил тампон и перебинтовал. Подбежавшие жрецы замерли в нерешительности.
– Больному нужен покой! – строго внушил им Тиндарид, скривился и сказал то же самое на местном наречии. Жрецы переглянулись, понятливо кивая. Шестеро молодцов, переквалифицировавшись в братьев милосердия, бережно подхватили высохшее тельце главного жреца.
