Сергей Байбара - Цветы на камнях
Ирвин был сильнее Джаспера, моложе, тренированнее. Но сейчас старого фермера не остановил бы и сам сатана. Он прямо с разворота, со всех сил саданул Ирвина прикладом винтовки, так что тот полетел на землю. Замешкайся Том хотя бы на секунду, и исход боя был бы предрешен. Но сейчас страх за родных придал Джасперу неведомую силу.
Ирвин полетел оземь. Джаспер же вскинул винтовку, прицелился. Оружие вздрогнуло, бесшумные очереди вдавили солдата в землю. От первых двух очередей его спас бронежилет. Третья очередь пришлась в переносицу. Каска Ирвина отлетела прочь, прокатилась, перевернулась. Очки были заляпаны темным пятном крови.
- Ви-Эс! – завопил Том. – Хватай мать и бегом к машине! Бегом к машине! Бего-о-ом, мать твою!
Совсем рядом вонзились в землю пули. Это Атткинс стрелял сверху, но карниз мешал ему достать изменника. Джаспер выстрелил в ответ. Пули разбили стекло в окне, заставив Атткинса отпрянуть прочь. Джаспер услышал только трехэтажный мат сержанта, грозившего вырвать у него член, обернуть его вокруг его шеи и этим же членом удавить.
Виссарион все понял. Выбегая из гаража, он захватил охотничье ружье отчима. Он схватил за руку причитающую мать и потащил ее к «Хаммеру» у ограды.
А в дверях Джаспер уже видел силуэт второго солдата. Это был Рыхлински. Не ожидая ничего хорошего, Том бросился на землю и дал очередь по рядовому. Пули расщепили ископаемый шкаф в прихожей над самой головой Рыхлински. Тот присел на колено, укрывшись за перилами, дал ответную очередь. Том вскочил, стреляя то по верхним этажам, где маячил Атткинс, то в двери, не давая свободно дышать Рыхлински. Он переставным шагом, больше похожим на прыжки, двигался к спасительному броневику. Виссарион тащил мать за руку, в другой руке держа ружье. Та, похоже, была в полной прострации, не понимая, что творится. Даже инстинктивно сопротивлялась сыну.
Том выстрелил еще, еще. Еще по верхним окнам, еще по двери. Рыхлински прыжком-ползком все-таки добрался до двери. Еще немного, и Джасперу придет конец. Том, понимая это, испытывал огромное желание бегом достичь укрытия, но надо было прикрывать Галину и Ви-Эс.
Рыхлински надоело играть в тир. Том, белея от страха, увидел, как из двери вылетает граната. Он заорал, забыв про все, по-английски:
- Down!
Виссарион английского не знал. Но то ли он видел гранату, то ли это слово запомнил. Парень рванул мать на землю, накрывая ее собой. Том сам рухнул оземь, уже не надеясь ни на что.
Гром содрогнул землю. Горячая волна воздуха прошла над самой головой, швырнула песчинки по щеке. Джаспер не вставая, на карачках пополз в сторону машины. И в этот момент в дверях показался Рыхлински.
Джаспер был сейчас беззащитен. Он даже не видел бойца. Рыхлински мгновенно поймал Джаспера в прицел. Палец скользнул по металлу спускового крючка, чтобы через секунду…
Но грохнул «Калашников». Рыхлински отбросило к стене. На плече его расплывалось темное пятно. Солдат не был убит, но про охоту за Джаспером и его домочадцами ему пришлось забыть.
Джаспер увидел Сенцова, держащего дымящийся автомат. Еще немного! Виссарион и Галина уже достигли цели. Том повернул винтовку в сторону врага, нажал на спуск. Патроны кончились, черт! Джаспер отбросил бесполезное теперь оружие, мешком перевалился через ограду. Прислонился к горячей броне «Хаммера», тяжело дыша. Сердце его, казалось, сейчас выскочит наружу.
- Как ты, парень?! – прокашлял он Виссариону.
- Что случилось?! Что творится вокруг?! – причитала Галина. – Это же твои товарищи! Почему они стреляют в нас?! Я ничего не слышу! Что происходит, кто-нибудь объясните мне!!!
- Ви-Эс, ты молодец, парень! – одобрительно улыбнулся Том. – Давай сюда ружье.
- Что у вас творится? – Сенцов держал окна под прицелом. Он дал еще очередь. Том тоскливо смотрел, как часть карниза полетела вниз, как бьются последние целые стекла в окнах. Как мелькает в окне Атткинс, пытаясь достать противников из своего бесполезного армейского пистолета.
- Что творится?! – вскрикнул Том. – Ты меня втравил в очень хреновую историю, Юрий! Ты знаешь, что это тебя они пришли убивать?!
- Меня? За что?
- За то, что ты готовишь русское вторжение, медведь!
- Чего?! – Глаза у Сенцова были, как две монеты. – Вы что там, в своем «Пентагоне» травы обкурились?!
- Юрий! Скажи мне правду! Это правда?
- Если бы я мог готовить русское вторжение, я бы сам шел впереди этого вторжения! – прокричал Сенцов. – Под красным знаменем и с песней! Но дело в том, что вторгаться некому!
- Ну и то хорошо! – облегченно выдохнул Джаспер. Он облокотился на корпус машины и выстрелил в окно, где мелькала фигура Атткинса. – Уроды! Они мне весь дом разнесут! Я же теперь на одних только стеклах разорюсь!
Сенцов вытащил из кобуры ракетницу, зарядил, поднял к небу. Взметнулась вверх красная ракета, - общий сигнал тревоги…
…Атткинс понял, что его обдурили. Понял он и другое, - он сам из охотника превратился в добычу. Выйти из дома ему теперь не дадут. Ирвин, похоже, убит. Рыхлински, тяжело дыша и ругась, поднялся наверх. Он рухнул на диван, закатив глаза к потолку, из последних сил держась за раненное плечо. Атткинс, матерясь как сто чертей, вырвал из его рук винтовку. Он метался между окнами, пытаясь найти позицию получше, чтобы хоть как-нибудь достать ненавистного русского за «Хаммером». Тщетно!
Атткинс также понимал, что с пустыми руками на глаза Хунну и Бернардо лучше не показываться. А может, сдаться?! Нет уж, сдаться русскому?! Черта с два! Атткинсу самому приходилось соблюдать осторожность, так как противник отвечал огнем. Сенцов – бывший десантник, а Джаспер, - хороший охотник. Только подставься им – и ты готов!
«Ну почему, почему я не пристрелил этого сукиного сына Джаспера, а потом спокойно не прикончил русского?!» - корил себя Атткинс. Он метался по комнате, как волк в клетке, в поисках выхода.
И вдруг он увидел, как по дороге вдоль домов движется группа ребятишек в сопровождении женщины. Пытаясь из последних сил выполнить, он бросился к окну…
…Очередь из М-16 убила воспитательницу. Дети закричали, бросились в разные стороны. К сожалению, американский сержант был достаточно метким стрелком. Двое семилетних малышей упали замертво, еще двое бились на земле, рыдая от боли.
- Эй, Сенцов, свинья, слушай меня! – орал Атткинс на плохом грузинском. – Ты, конечно, можешь отсиживаться там и дальше, но, если ты не выползешь через пять минут на улицу, я убью этих щенков! Ты понял, дерьмо?!
- … Ах ты, ж, мразь! – прошипел Сенцов по-русски. – И каким же чертом сюда их принесло?!
- Атткинс, ты сбрендил, идиот?! – закричал Джаспер. – Это же дети! Не будь дураком, они-то здесь причем?!
- Что, сраный ковбой, тебя совесть замучила?! – отозвался Атткинс. – Тебя надо пристрелить к чертовой матери за измену. Ты, сука, переметнулся к русским? Ну так раздели их судьбу, %%%%%ная свинья!
Для подкрепления своих слов сержант дал еще несколько очередей. Пули вонзались в землю рядом с рыдающими детьми.
- Надо выйти, - вздохнул Сенцов.
- С ума сошел?! – обернулся Джаспер. – Через пять секунд ты покойник! Атткинс – один из лучших стрелков в Хашури!
- А что делать?!
- Что у вас делается, сынки? – услышали бойцы стариковское покашливание.
У машины стоял невысокий старик, с короткими волосами и бородой, белой, как снег. Он был одет в старый, еще советского покроя военный комбинезон, и короткий плащ, сшитый из старых одеял. Левой ноги у старика не было, ее заменяла деревяшка. Под мышкой старик держал костыль. На голове его была маленькая шапочка наподобие турецкой фески.
- Вы что в городке воюете? – строго спросил он. – Вам пустыни мало? Почему дети плачут?
- Дедушка Мамий, нечего тебе тут делать! – закричал Сенцов. – Иди домой. Террористы в доме засели! Еще тебя подстрелят ненароком.
- Террористы, говоришь? Сколько?
- Похоже, только один, - ответил Джаспер.
- Зачем он детей стреляет?! Я поговорю с ним. Пусть выйдет, как мужчина.
- Он не мужчина, он американец! – ответил Сенцов. – Иди домой, Бога ради!
- Американец… - задумчиво прошамкал дед. – Ладно… - Он запросто отошел от машины и, припадая на деревяшку, опираясь на костыль, скрылся между невысоких домиков.
- Сенцов, ты там не заснул?! – послышался крик Атткинса. – У меня тут еще есть несколько гранат! Как думаешь, мне щенков сразу прикончить, или по одному?! Сраный трус! Все русские - трусы!
- Надо выходить, - вздохнул Сенцов и перекрестился…
Дедушка Мамий, быстро, как мог, ковылял к своему дому. Навстречу ему пробежали двое бойцов. Дед не обратил на них внимания. Ну, еще быстрее… Ах, проклятая нога, чтобы ее черти на том свете жарили! Вот, наконец, и дверь.
Дедушка Мамий зашел в дом. Вытер пот со лба. В комнате сидели на полу двое внуков, два мальца пяти и четырех лет. Обеспокоенные шумом и стрельбой на улице, они смотрели на деда испуганными глазенками.
