Александр Чернов - Владивосток - Порт-Артур
Но уже первый, по правде говоря, неудачный, бой у Бидзыво, утвердил авторитет Макарова окончательно. А уж второй бой там же, когда Того был первый раз побит, потеряв броненосец, крейсер и около десятка минных судов, сделали Степана Осиповича для флота подлинным народным героем, сродни Суворову, Ушакову или Нахимову. Именно это и видел сейчас Петрович в устремленных на Макарова обожающих матросских глазах. Видел, и понимал, что и он сам, и все адмиралы и офицеры, стоящие сейчас на палубе "Азова" разделяют это чувство.
Кто-то назовет это массовым психозом, кто-то слепой верой в вождя... Культом личности, в конце концов. И доля правды будет, наверное, в рассуждениях и тех и других. Но сути явления они так и не прочувствуют. Не поймут, что это именно тот уникальный случай, когда высшая форма человеческой любви, любви к своей Родине, фокусируется на одном человеке - на ее ГЛАВНОМ защитнике и заступнике. И любви этой удостаиваются либо великие полководцы, либо великие народные лидеры, не только умные, расчетливые и удачливые, но и личное свое "Я", ставящие позади своего сыновнего долга по отношению к Отечеству, и от того знающие ценность каждой русской жизни, которой они распоряжаются: солдатской, матросской или офицерской, ибо жизни сынов и дочерей и есть высшая ценность для Родины...
Оторвал Петровича от возвышенных рассуждений обещанный сюрприз комфлота: в подваливающем к трапу "Азова" катере с "Новика" Руднев узрел три весьма колоритных и известных на флоте фигуры. Во-первых, каперанга фон Эссена. Во-вторых, Василия Балка. И, в-третьих, что в общем сюрпризом уже не было, еще одного Балка, на фоне чьей черной лохматой бороды даже природное украшение Степана Осиповича выглядело не столь эффектно. "Так, если мы имеем здесь этих троих, то это уже "шампунь, бальзам и ополаскиватель в одном флаконе", и как пить дать без геройств, в том числе и сухопутных, не обойдется. Что же там они еще такое удумали, Господи?"
* * *После удавшегося вполне ужина, когда командиры были Макаровым отпущены и начали разъезжаться с "Азова", Степан Осипович неожиданно предложил Рудневу, Безобразову, Беклемишеву и Моласу еще раз обойти корабли на катере с "Наварина", а заодно и посмотреть, на что он в самом деле способен. Зная деятельную натуру комфлота, удивляться этому не приходилось. Но зачем ему понадобилось тащить с собой и ВСЕХ наличных адмиралов? Петрович шестым чувством почуял, что это "ж-ж-ж.." точно не спроста, и украдкой задал Макарову вопрос: "Степан Осипович, мне мои бумаги брать с собой?" На что получил в ответ еле заметный утвердительный кивок командующего... Стало быть, его веселое заявление в общем кругу про "утро, которое вечера мудренее" и про то, что "все обсуждения дальнейших наших планов нужно начинать завтра, и на свежую голову", не совсем отражали его истинные намерения. Судя по всему, Степан Осипович сперва хотел обсудить то, что предстоит русскому флоту в ближайшее время, в самом узком кругу. А попутно и познакомиться с "газолинкой", как окрестили новые минные катера на эскадре Безобразова. Еще одно шутливое прозвище катера прилетевшее с бака - "вонючка", иногда с добавкой "мериканская" - в офицерском кругу не употреблялось...
Через пару минут после того, как адмиралы в сопровождении так же приглашенных Макаровым каперанга фон Эссена, лейтенанта Дукельского и кавторангов Русина и Балка, хитро подмигнувшего Петровичу, разместились в катере "Н N3" неофициально именуемом "Наваринчик Третий", он, под командой мичмана Верховцева, уже бодро бежал вдоль линии стоящих на якорях кораблей.
Катер играючи преодолевал короткую, но хлесткую встречную волну. Дыма из трубы почти не было видно, но вот само ее местоположение вряд ли можно было признать удачным: конечно ставить ее там, где ей положено находиться у классического парового катера, было ошибкой. Потребности в тяге в выхлопной трубе у двигателя внутреннего сгорания нет, ее вполне можно было вывести прямо за борт, что облегчило бы жизнь экипажу, вынужденному теперь вдыхать ароматы столь знакомые Петровичу и Балку, но совсем новые, и судя по мимике не вполне приятные, как Макарову, так и большинству его спутников. Но зато со стороны катер выглядел как обыкновенный паровой. С поворотом катера выхлоп стало сносить дальше за борт, и это ощутимое неудобство отошло на второй план. Едва различимые в поздних сумерках силуэты крейсеров, Макарова явно порадовали - приказ о полном затемнении выполнялся неукоснительно и всеми. Только стоявшее поодаль от их линии борт о борт трио из "Наварина", "Лены" и "Николая" было ярко освещено: броненосцы и вспомогательный крейсер сошвартовались через набитые соломой массивные кожаные кранцы, привезенные на "Лене", и сейчас там вовсю шумел аврал.
Дело в том, что Рейн кроме всего прочего доставил еще и снаряды для 2-й Тихоокеанской эскадры, корабли которой перемежали выгодную и азартную работу по отлову контрабандистов с рутинной и непростой учебой в стрельбе по береговым целям. Полигоном для этих стрельб был выбран один из малых необитаемых островов на севере Марианского архипелага. Причем первое учение со стрельбой прошло уже через шесть дней по прибытии эскадры к Сайпану. Стреляли поначалу днем, затем в сумерках, и, наконец, когда уже появился достаточный навык, ночью. Беклемишев лично составил план учений и оборудования целей на берегу. Главная задача формулировалась предельно просто - приведение к молчанию береговых батарей. Но, чтобы заслужить у придирчивого и въедливого контр-адмирала хотя бы удовлетворительную оценку, приходилось попотеть всем. Начиная от вахтенного начальника с рулевыми, и заканчивая старартом и последним из подносчиков снарядов.
Казалось бы, самая сложная задача должна быть у комендоров и плутонговых командиров - нужно было по изредка появляющимся световым ориентирам засечь стреляющую батарею, определить дистанцию, смещение целика (корабль находился в постоянном движении), пристреляться и перейти к подавляющей стрельбе - размеренном всаживании в позицию батареи не менее 1-го крупного снаряда в минуту. С учетом вполне приличного фугасного действия наших снарядов с мгновенным взрывателем, этого было вполне достаточно чтобы отбить у прислуги батареи всякое желание потусоваться на верках и у пушек... Но практика показала, что артиллеристы быстрее начали справляться со своей задачей, чем "население" боевой рубки! Оказалось, что выдерживать в темноте оптимальную скорость и уверенно вести отрядное маневрирование в условиях ограниченного района и меняющихся раз от раза "прочих опасностях", которые изображались стоящими на якорях плотами с пирамидой из пустых ящиков, к тому же никак не подсвеченных, та еще задачка.
Затем к учениям привлекли и дестроеры с миноносцами, до этого тренировавшиеся "по индивидуальной" программе. Результатом первого такого комплексного учения стал навал бортами "Блестящего" и "Бедового". Последний был поврежден посерьезнее, однако рваная узкая дыра в три метра длиной была над ватерлинией, и корабль вскоре был вполне отремонтирован. Как справедливо отметил сам Беклемишев "если бы на "Бедовом" попытались уйти от столкновения резким маневром, все могло бы кончиться много печальнее"... Кстати, именно оттуда, с островного полигона, прозванного моряками эскадры "Горка", видимо по аналогии с "Горой" на Иводзиме, и ожидалось пришествие завтра "Ушакова", "Сенявина", "Апраксина", "Корнилова", "Храброго" и большей части минной флотилии.
В результате всей этой шумной, но так и оставшейся незаметной для противника деятельности, боезапас главного и среднего калибров на больших кораблях эскадры уже сократился в среднем больше чем на треть. А у некоторых "рекордсменов", таких как "Храбрый", "Нахимов" и броненосцы береговой обороны, и вовсе был расстрелян на половину. Конечно, все это не было самодеятельностью эскадренного начальства. Что, собственно, и подтверждалось своевременным заказом, доставкой во Владивосток и погрузкой на "Лену" ровно 50% боекомплекта для кораблей Безобразова и Беклемишева. Причем успели дойти до Владика и новые шрапнельные снаряды для шести- и трехдюймовок, так необходимые для подавления открытых сверху береговых батарей. Все принципиальные решения о подготовке эскадры к действиям в первую очередь против берега, на уровне Алексеева - Макарова - Руднева состоялись еще в конце февраля. Тогда же и были заказаны шрапнели. Не была лишь определена наиболее приоритетная цель. Теперь, и Петрович это понимал прекрасно, время для решения наступило...
Между тем Макаров попросил Беклемишева сымитировать минную атаку на "Баян", на котором, как и на остальных кораблях, об этом были предупреждены заранее, во избежание ненужных эксцессов. И хотя обе учебных метательных мины были остановлены спущенной противоторпедной сетью, катер оба раза успевал привести цель на кормовые углы и дать полный ход до того, как мина теоретически должна была взорваться, следовательно, угроза опрокидывания или захлестывания его волной при реальном подрыве была минимальна.
