Афанасьев (Маркьянов) Александр - Противостояние
Караван - потому что самого врага в караване не было.
* бурубахайка - типичное афганское транспортное средство, грузовик с наращенными бортами, перегруженный сверх всякого предела. Буру Бахай - счастливого пути.
Когда они увидели стоящие машины и рассыпавшихся по долине людей - то все, и даже Масуд - с облегчением вздохнули.
Начался какой-то торг. Или переговоры. Советские, Джумахон, Масуд, еще один афганец отошли в сторону, присели на корточки. Советские были странные - в форме только один, остальные в каких-то легких, защитного цвета куртках - Скворцов видел такие в Москве, продавались в Березке. Один в темных очках. Разговор, по-видимому, шел на узбекском.
Их же отозвал кивком в сторону человек, которого они не видели четыре месяца. Даже больше.
Цагоев, достал из кармана портсигар, но из него достал не сигарету, а какую-то желтую пластинку, сунул ее в рот. На его потертом кителе красовались новенькие полковничьи погоны - новый китель здесь заказать было негде. Потом Цагоев спокойно спросил
- Охренели?
- Тише едешь, шире морда, рафик дагероль* - ответил за обоих Скворцов, он же Сысоев, он же… да ладно.
Цагоев аж подавился никотиновой жвачкой, которую открыл только здесь, в Кабуле и которую усиленно жевал, чтобы окончательно избавится от дурной привычки. Потом, не найдя что сказать оглушительно - даже афганцы прервали разговор - расхохотался…
- Пора вас возвращать… - давясь смехом, сказал он - совсем обнаглели…
- Товарищ полковник, сколько нам тут еще? - тихо спросил Шило.
- А что? Домой рвешься?
- Порвал бы всех. Ночами снится…
И такой болью пахнуло от этих бесхитростных слов, что даже Скворцов посмотрел на своего друга и боевого товарища обескуражено. Шило все это держал в себе, не делился ни с кем. Шутил, куражился. А тут - вон оно как.
- Поедешь… - сказал Цагоев - пора вам и в самом деле на поверхность выныривать. Хватит, отсиделись. В Кабуле дела есть.
- Когда, товарищ полковник? - спросил Сысоев
- Скоро. Очень скоро. Через день или два.
* товарищ полковник (пушту)
Первым таджиков, как ни странно, услышал Аймаль. Тот самый, что и убил ребенка, чтобы сохранить тайну присутствия здесь группы. Он залег слева, прикрывшись валуном и накидкой, такой же как у Мирзы и у Бахта. Он ждал атаки с фронта, моджахеды же заходили с фланга. Но валун - он круглый, с любой стороны прикроет. А пуштун-джадран всегда увидит противника-узбека первым, на то он мужчина, пуштун и воин.
Первым делом, Аймаль переместился так, чтобы валун прикрыл его. Вторым делом - крикнул, подражая голосу одной горной птицы - сигнал чрезвычайной опасности.
Узбеки - их было десять человек, во главе с тем самым высоким, пожилым, главой общины. У них был пулемет, РПГ и два БУРа - но у них не было главного - опыта и подготовки пуштунских коммандос. И тем не менее - узбек, услышав птицу, подал знак рукой - и все моментально бросились на землю…
Это тоже была ошибка. Если бы они атаковали с ходу - у них был бы хоть какой-то шанс, ведь ни Бахт ни сам Мирза не успевали к рубежу открытия огня. Но они залегли, осматриваясь - и потеряли время, дали пуштунам занять позиции…
Они лежали целый час - не шевелясь, не стреляя, даже не дыша. Узбеку не нравился этот крик, это была редкая птица, услышать ее - большая редкость, и большая удача по поверьям местных жителей. Неужели сам Аллах направил их стопы на верный путь?
Наконец, узбек отдал команду - и двое, следопыты отец и сын, прикрывая друг друга направились вперед.
Это были опытные моджахеды, они воевали с Советской армией, они знали за что воюют и кого ищут - шайтанов, не пощадивших бачу из их села, сына Узгена. Они шли медленно и осторожно, направив автоматы перед собой и постоянно смотря под ноги - шурави взяли моду засыпать территории которые они не контролируют маленькими минами с самолетов и вертолетов, нужно быть осторожным и внимательным, чтобы не лишиться стопы. Шаг за шагом, присматриваясь, прислушиваясь они шли вперед, пока сын не поднял руку предупредительно, не присел у следа, оставленного каким-то бешеным, непонятно как сюда забравшимся ослом на каменой осыпи. Отец переместился к нему, положил руку на след, осторожно прикоснулся к нему пальцами пытаясь понять как давно прошли тек кто его оставил а в следующий момент длинная очередь из РПК перерезала их обоих: они упали на каменистый склон Пандшера и ущелье приняло очередную кровавую жертву, неизвестно какую по счету.
Узбек ничего не успел понять - он прицелился - и в этот момент что-то вспыхнуло перед глазами нестерпимо, безумно ярко. Он попытался что-то крикнуть - и вдруг понял, что не может это сделать. Потом на него навалилась тьма…
Двумя одиночными выстрелами Аймаль свалил двух моджахедов - он отлично умел стрелять из автомата, просто снайперски, шурави научили - и с удовлетворением заметил, что тело одного из них, на расстоянии похожее на тряпичную куклу из тех которые матери делают детям из обрезков ткани, медленно сползает по камням к обрыву…
Пуля калибра 12,7, невиданная еще в этих местах, ударила в валун, за которым скрывался моджахед, не расколола его, но стронула с места. Медленно и величественно валун покатился вниз, увлекая за собой все новые камни. Новые выстрелы потонули в грозном рокоте начинающегося камнепада…
Сопровождаемый одним из местных, старлей протолкался к местным, расчищающим место обвала на тропе. Два каравана остановились, из-за этого тропу надо было расчистить как можно скорее и на расчистку вышли все: и мирные, и моджахеды, хотя какие тут к чертям мирные. Оружие у всех, без оружия здесь жить нельзя.
По канонам ислама умершего надо похоронить до захода солнца, иначе Аллах не примет его. Здесь, в этой каменистой, негостеприимной земле выкопать могилу было сложно - этим занимались сразу несколько афганцев, с усердием долбя землю кирками. Чуть в стороне лежали завернутые в саван, готовые к погребению тела.
Не обращая внимания на местных, что-то угрожающе закричавших, зашевелившихся - старлей подошел к усопшим, поднял саван с головы одного из них. В страшно изуродованном молодом бородаче он узнал одного из тех, кого они встретили по пути в Руху. Ахмад Шах пообещал им бакшиш за поимку негодяев - и они отправились в горы. Впрочем - если бы бакшиша не было - они бы тоже отправились. Бадал*
Старлей взглянул на часы. Время еще было - хоть и немного. Потом взглянул на стену ущелья, прикидывая, где будет проходить его путь наверх…
* Бадал - один из принципов пуштунвалай, кодекса чести пуштунов, применимого ко всем афганцам. Обозначает обязательность воздаяния и за добро и за зло.
- Что это?
Николай покрутил в руках большую, блестящую гильзу. Которую он получил из рук Шила. Шило же к свою очередь взял гильзу у Сысоева. На донышке гильзы красовались латинские буквы.
- Похоже на гильзу от пулемета. Американского пулемета, надо посмотреть, когда придем на место. У нас есть несколько, но к ним не достать патронов.
- Слишком хорошо обработанная. Смотри - она вся блестит, ни царапинки. И потом - как там могла оказаться дашика* и куда она потом подевалась?
- Скажи, что там?
- Их было четверо, возможно даже трое. Отстрелялись и ушли. Два автомата и вот это.
- Ранены?
- Не заметил. Скорее всего, нет.
- Ваши?
- И твои тоже, рафик Николай - сказал Сысоев - не похоже. След не тот. Да и это… такого на вооружении точно нет, это непонятно что.
Все трое - Шило, Сысоев - Скворцов и Николай, ставший начальником охраны крупнейшего лидера оппозиции не сговариваясь, посмотрели туда, где у груженных до предела оружием и патронами ишаков моджахеды своими телами прикрывали от возможного выстрела Ахмад Шаха.
- Что будем делать?
- Нам недолго здесь осталось, рафик Николай. Когда мы уйдем - защищать муаллима останешься ты. Может быть, на смену нам кого то пришлют, возможно и нет. Но ты знаешь муаллима лучше нас. На вашем месте я бы рвал нитку** и как можно скорее. Потому что в следующий раз тот, кто стреляет такими пулями, может и дождаться цели.
Впереди, у завала суетились люди спешно вызванный мулла читал положенные на умершими слова, на арабском, который мало кто понимало, но все знали что это нужные для покойников слова, позволяющие им увидеть Всевышнего Аллаха. Гнусавый, громкий голос муллы далеко разносился в ущелье, отражался от каменных стен. Где то там, на западе, там где Руха, Саланг и неспешно текущая из Союза, воняющая солярным выхлопом стальная река, тоскливо догорал в выси закат и первые, еще робко неяркие звезды занимали свои места на темнеющем небесном своде.
* дашика - крупнокалиберный пулемет. От слова "ДШК", основного крупнокалиберного пулемета того конфликта, использовавшегося с обеих сторон.
** рвал нитку - то есть переходил границу, уходил за границу.
