Техник–ас - Евгений Владимирович Панов
Мы поднялись по ступеням деревянной лестницы на гору и я вновь замер, обернувшись. Да тут куда ни кинь взгляд, везде Красота, а воздух, наполненный идущей от воды свежестью и смешанный с ароматом соснового леса, буквально пьянил.
Так и проводил меня Михаил Константинович до дома, где живут мои роднульки. Мы уже подходили, когда ноги вдруг перестали слушаться меня. Я невольно замедлил шаг. А вдруг не примут? Ведь времени с нашей последней встречи прошло очень и очень много, а произошло за этот период очень и очень многое.
— Ты чего, Илья Андреевич? — удивлённо оглянулся Назаров.
— Что-то волнуюсь я, Константиныч. Немцев бил так не переживал, а тут аж поджилки трясутся.
— Знакомое дело, — усмехнулся он, — Я точно так же после госпиталя к дому своему подходил. Всё боялся, что не примут меня однорукого инвалида. А тебе то чего бояться? Ты молодой, здоровый, полный сил. Герой, каких больше и не сыскать. Ступай и не думай о всякой ерунде. Чать заждались тебя уже.
Первой, кого я увидел из-за невысокого деревянного заборчика, была Катюшка. Она весело играла с другими детьми во дворе. Вдруг она замерла и резко оглянулась в мою сторону. Мгновение и вот радостный ураган с визгом и криками;— Папочка! Папка! Мой папка приехал! — налетает на меня. Я едва успел скинуть с плеча вещмешок и бросить чемодан, чтобы подхватить на руки мою доченьку. Какая же она стала большая и красивая. И букву «Р» научилась выговаривать. Я едва не задохнулся, настолько крепко Катюшка обнимала меня за шею, когда из дома на шум выбежала Светлана. Она на миг замерла, а потом, как-то по-бабьи вскрикнув, сделала один несмелый шаг, потом вотрой и, наконец кинулась ко мне в объятия.
— Илья! Ильюша! Милый! Родной! Живой! — она обнимала меня и целовала в губы, щёки, глаза, а я стоял, обнимал двух моих самых близких и родных девчонок и понимал, что вот оно, СЧАСТЬЕ.
Соседи высыпали на улицу и глазели на нас. Женщины вытирали платочками слёзы с глаз, ведь далеко не все из них дождались с войны своих мужей, отцов, сыновей, братьев. И даже немногочисленные мужчины отворачивались и прятали ставшие внезапно мокрыми глаза.
Наконец мои девочки вдоволь наревелись, нацеловались и наобнимались со мной и вдвоём потащили меня за руки в дом.
— Подождите, неугомонные вы мои. У меня же гостинцы для вас, — я наклонился за чемоданом с вещмешком. Моя куртка при этом расстегнулась и когда я, подхватив с земли поклажу, выпрямился, раздался громкий общий вздох восхищения. Весь мой иконостас на груди предстал всеобщему обозрению.
После было небольшое застолье в честь моего приезда. Столы накрыли прямо во дворе и любой человек с улицы мог свободно зайти и выпить рюмку прозрачного как слеза крепкого самогона за Победу, задать вопрос-другой. В общем хорошо посидели, душевно. Света просто сияла и всё время держала меня за руку под столом, словно боялась, что я опять исчезну на пару лет. Когда уже стемнело, соседка, о чём-то пошептавшись со Светланой, забрала Катюшку к себе ночевать, а мы пошли в дом.
Спустя некоторое время мы лежали обнявшись, оба усталые, но довольные.
— Ильюш, а что дальше? — Света положила голову мне на плечо, — Ты писал, что нам надо будет отсюда уехать, но я мало что поняла. Почему мы не можем остаться в Белорецке? Я работаю, Катюшка тоже уже привыкла. Да и нравится нам здесь и есть где жить. А там, куда надо ехать, не известно как с жильём дело будет. Может и правда, останемся?
— Привыкай. Ты жена офицера. Куда муж, туда и ты, — я повернулся к жене и поцеловал её в нос, — Или уже жалеешь, что за меня замуж вышла?
— Дурак! — обиделась Света и отвернулась, — Я тебя так ждала. И ничуть я не жалею.
— Ну прости, родная, — я обнял её за плечи и притянул к себе, — А не можем мы здесь остаться потому, что я всё ещё служу и намерен служить и дальше. Только место службы у меня теперь другое. Я буду испытывать новые самолёты. А насчёт жилья не беспокойся. Мне выделили квартиру в Москве. Большую, четырёхкомнатную. Там даже мой рабочий кабинет имеется. Места столько, что в футбол играть можно. Так что и нам и детям тесно не будет.
— Детям? — удивилась Света.
— Конечно. Или ты думаешь, что одной Катюшки нам будет достаточно?
— Я думаю, — Света с лукавой улыбкой, видимой даже в полутьме, посмотрела на меня, — что нам надо ещё как минимум двух детей. Мальчика и ещё одну девочку.
Решением этого вопроса мы и занялись безотлогательно. Угомонились лишь под утро. Светлана с блаженной улыбкой спала у меня на плече, закинув на меня руку и ногу, а я лежал, глядя в потолок, и млел от счастья, пока сон не сморил и меня.
Я видел сон. Странный сон. Как будто всё наяву. Я был там, в той своей квартире в будущем. Всё вокруг было до боли знакомо. Я невидимым призраком ходил по комнатам, а вокруг были мои жена и дети. Увидел я и себя-Силаева. В парадной форме и, почему-то, с погонами генерал-майора. Похоже всё происходило в самый канун Нового года. Во всяком случае ёлка в углу присутствовала, как и имелся большой праздничный стол, уставленный различными явствами и бутылками с разнообразными напитками.
— Витька больше не звонил? — громко спросил я-Силаев.
— Звонил пять минут назад, пап, — из кухни выглянула старшая дочь Надя, — Сказал, что уже подъезжает. Должен успеть.
— Должен он, — буркнул я-Силаев, — Он не должен, а обязан уже давно быть здесь. Он офицер или где?
— Не бурчи, старый, — из кухни с запечённой курицей на тарелке вышла моя жена, — Знаешь же, что он за своей девушкой заезжал. Хочет привезти, познакомить. Ну а девочка, понятное дело, задержалась. Ей тоже хочется произвести на нас хорошее впечатление. Так что не нервничай. Я уверена, что они успеют вовремя.
В этот момент в прихожей раздалась трель дверного звонка. Жена посмотрела на меня, мол, что я тебе говорила.
— Пап, мам, сестрёнки! Вот, знакомьтесь, моя невеста Полина, — из-за спины сына чуть
