Геннадий Ищенко - Возвращение

— Ты так спокойно об этом говоришь…

— Я был почти уверен в том, что это рано или поздно произойдет, — пояснил я. — Хотелось бы попозже, но это уже от нас не зависит. В любом случае, о чем бы ни договорились, заграницы нам с тобой не видать. Даже если бы вдруг выпустили, и сам не поеду, и тебя не пущу. Все эти договоренности действуют только до тех пор, пока сторонам не становится выгодно их нарушить.

Когда я вечером со второй попытки дозвонился до Брежнева и коротко доложил о произошедшем, он сразу выслал за нами машину. Как обычно, женская часть его семьи развлекалась с дочерью, а мы прошли в кабинет.

— Расскажи подробно, — приказал он. — Все, что случилось, и свои соображения.

Я описал сцену вручения письма и отдал ему вскрытый конверт.

— Наверняка меня сдал кто-то из тех, кто знал обо мне точно. Иначе они не действовали бы так прямолинейно. Прятаться всю жизнь я не собираюсь, поэтому сходить нужно. Кричать, что это не я, тоже глупо. Вопрос в том, что можно сказать и чего от них добиваться. Моя ценность для них заключается в том, что я все еще знаю много технологий, до которых им самим двигаться десятки лет. Ну и знание ряда природных катастроф. Остальное из-за внесенных изменений становится все более недостоверным. Естественно, никаких технологий я им передавать не собираюсь, пусть договариваются с вами. А вот о катастрофах в самих Штатах сказать можно. И рассказать, до какой жизни они докатились и почему. Это и для нас может быть полезно. Америку с этой планеты не уберешь, поэтому снижения напряженности пойдет на пользу всем. В моей реальности вы уже вовсю договаривались об ограничении вооружений. Если бы не Афганистан, возможно, добились бы большего. Надеюсь, мы в него не полезем. Если захотят американцы, не нужно им мешать.

— Этот вопрос рассмотрят эксперты Проекта, — сказал Брежнев. — И дадут свои рекомендации в том, что именно тебе можно сказать. Все документы и разрешение получишь через Комитет. Когда все подготовят, мы еще с тобой поговорим. Может быть, все еще сложится к лучшему.

Глава 12

— Вы все-таки пришли один! — на чистом русском языке сказал посол. — Зря, ваша жена получила бы от этого визита немало удовольствия.

— Как-нибудь в другой раз, — пообещал я. — Она надолго не бросает дочь, а тащить сюда маленького ребенка – это перебор.

— Я запомню, — улыбнулся Уолтер Стессел. — Раз вы приняли мое предложение, значит, должны догадываться, о чем пойдет речь.

— Возможно, — вернул я ему улыбку. — Но вы все-таки объясните, а то, может быть, я заблуждаюсь.

— Как там в будущем? — перестав улыбаться, спросил Уолтер.

— Если честно, то очень хреново, — ответил я. — Это не в последнюю очередь послужило причиной моего возвращения.

— А для кого хреново?

— Для всех. Послушайте, Уолтер, давайте я вам очень коротко кое-что расскажу, а потом уже поговорим более предметно.

— Я вас слушаю.

— Ваши ученые не слишком кипятились, когда узнали о путешествии во времени?

— Не то слово. Они в него так до сих пор и не поверили.

— И правильно сделали. Материальное тело не может двигаться против потока времени. Мне сказали, что это один из фундаментальных законов Вселенной. Я не попадал в будущее и не возвращался обратно. Я прожил свои восемьдесят лет и умер, а в мое молодое тело вернули только память прожитой жизни.

— Кто вернул? — подался он ко мне.

— Люди другого мира. Нам до такого даже в конце моей жизни было еще далеко.

— И чего они этим хотели добиться? Чем вы с ними расплатились?

— Вы не поверите, Уолтер! — засмеялся я. — Я отдал килограмм отличных вафель! И не нужно в этом искать скрытый смысл: ребенку, который оказал мне такую услугу, она ничего не стоила, он бы сделал это и так, просто из симпатии ко мне.

— Допустим, — согласился он. — А как же причинно-следственные связи?

— Они так же фундаментальны, как и законы природы. Одним из следствий переноса моей личности в прошлое стало полное исчезновение той реальности, которую я знал. Ее еще нет, а что будет, я вам пока сказать не могу. Даже события ближайшего будущего в результате наших действий сильно меняются, что уж говорить о более отдаленном времени.

— И какая цель? Вывести в лидеры Советский Союз?

— Одна из целей. Можете мне поверить, что ваше лидерство ничего хорошего не принесло ни миру, ни вам самим. И потом, абсолютное лидерство, как и мировое господство, — это фикция. В следующем веке будет слишком много новых центров сил, а все прежние придут в упадок.

— И вы тоже?

— Вашими стараниями! — ехидно улыбнулся я. — Вы делаете все возможное, чтобы разорить Советский Союз гонкой вооружений, а ведь мы ускоряем ваше развитие самим фактом своего существования. Видели бы вы, до какого маразма докатится западная цивилизация. Рассказал бы, но вы все равно не поверите.

— А вы попробуйте.

— Хорошо, — хмыкнул я. — Как вы относитесь к геям?

— Мерзость, — скривился он.

— К вашему сведению, в начале второго десятилетия следующего века однополые браки были узаконены во всех ведущих западных странах. За их права так яростно боролись, что кандидат в президенты, осмелившийся сказать хоть слово против, мог считать себя проигравшим. К тридцатому году в Европе, если не считать нас, такой была каждая пятая семья. Мы, естественно, эту мерзость не приняли.

— А мы?

— Вы в этом недалеко ушли от остальных, просто у вас в стране тогда творилось такое, что вам было не до статистики. И это я вам сказал, в сущности, о мелочи.

— А что в вашем понимании крупное?

— Ну хотя бы фундаментальные научные исследования и космонавтика. Они не дают быстрой отдачи и требуют огромных вложений. Пока ими занимались мы, вы старались не отстать, а кое в чем и опередили. Как только мы вынуждено свернули свои работы, вы тут же бросились сокращать свои. В результате первый термоядерный реактор, который европейцы с горем пополам запустили в двадцать втором году, стал последним. А нефти к тому времени осталось самое большее лет на двадцать. Попробовали гнать горючее из кукурузы, но обострившийся продовольственный кризис положил этому конец. С защитой Земли от астероидов тоже ничего не получилось.

— А зачем ее от них защищать? — удивился он. — Миллионы лет жили без всякой защиты…

— Динозавры когда-то думали точно так же, — сообщил я. — Где они сейчас? К вашему сведению, ваши соотечественники создадут каталог потенциально опасных небесных тел диаметром свыше ста метров, которые могут вызвать при падении на Землю громадные разрушения и жертвы. Их там было тысяч пять. А более мелких вообще немерено. Один такой мелкий взорвался в тринадцатом году в небе над Челябинском с мощностью четыреста килотонн. К счастью, взрыв был высоко и полторы тысячи человек пострадали в основном от осколков стекол. Второй, который был гораздо крупнее, упал недалеко от окраин Бангкока в двадцать четвертом году. Мегатонный взрыв унес жизни ста тридцати тысяч человек, и еще почти полмиллиона были ранены. А в две тысячи тридцать втором году впритирку с Землей должен пройти астероид диаметром в четыреста метров. Пролетит мимо или врежется – это большой вопрос. Мы пытались создать службу защиты, но дальше болтовни дело не пошло, а вам, как я уже говорил, было не до того. Спасать всех собрались Китай, Индия и Бразилия.

— Эти?

— Сколько пренебрежения! Зря вы так, Уолтер. Я вам говорил о новых центрах сил? К вашему сведению, к двадцатому году Китай догнал вас по валовому внутреннему продукту. Хотя по производству он вас догнал гораздо раньше. У вас оно будет всего двадцать процентов от вала, а у Китая – шестьдесят! Так что большая доля вашего бюджета это обслуживание и банковское дело. И первая станция на Луне была у Китая! По остальным говорить не стану, догадывайтесь сами.

— А что явилось причиной нашего упадка?

— Уродливая экономика, уродливая политика и национальный эгоизм. И еще ваша идиотская пропаганда. Не возмущайтесь, я вам сейчас расшифрую. Ваша экономика очень долго сохраняла лидирующее положение в мире. Еще бы, ваш доход составлял четверть мирового! Реально он был гораздо меньше из-за непроизводительного характера ВВП. Вы существовали практически без инфляции, затыкая все бюджетные дыры печатанием денег. Огромная долларовая масса ежегодно выбрасывалась на внешние рынки. Ее фактическая стоимость равна стоимости печати. Знаете анекдот, как продавалась на аукционе картина кисти Рафаэля? Араб предложил за нее нефть, русский – золото, а американец купил за пачку банкнот в десять тысяч долларов. В итоге он потратил только три доллара, поскольку стоимость печати стодолларовой банкноты равна трем центам. Ваша ФРС только за один, по-моему, двенадцатый год раздала друзьям и союзникам шестнадцать триллионов долларов. Большинство этой напечатанной бумаги давалось в долг под проценты. Вы, дорогой Уолтер, замкнули на себя рынки большинства государств мира. Накачивая мировую экономику ничем не обеспеченными деньгами, продавая налево и направо свои «ценные» бумаги, вы разгоняли инфляцию в других странах. Неужели кто-то думает, что так будет вечно? После мирового финансового кризиса, спровоцированного вашей банковской системой, некоторые страны начали вводить региональные валюты, отказываясь от вашего доллара. От ваших казначейских обязательств, валюты и прочей макулатуры начали усиленно избавляться. И вот тут вы показали всему миру кукиш. Напечатали новые банкноты только для внутреннего употребления и отказались принимать к расчету все остальное. И объявили дефолт по международным обязательствам. А многие государства хранили в ваших бумагах свои резервы. Разразившийся кризис не имел равных в мировой истории. Те, кто перешли на региональную валюту, пострадали меньше, но и им было несладко. Мировая экономика восстанавливалась восемь лет и, когда я уходил, так и не достигла докризисного уровня. Вам этого никто не простил, ни враги, ни друзья. Собственно, после такого облома друзей у вас больше не было. От вас отвернулась даже Англия. Все ваши сырьевые предприятия за границей и активы в банках были национализированы. А на внешние рынки вас просто не пустили. Что-то вы еще покупали за золото, а на доллары больше никто не мог смотреть. И оружие вам не помогло, его до фига было у слишком многих, чтобы им можно было безнаказанно размахивать.