Олег Измеров - Задание Империи
Наконец где-то возле перекрестка они уперлись в пробку, где машинами были заняты и обочины, так что разъехаться было невозможно. Воздух был заполнен истерично вопящими клаксонами.
— За мной! — скомандовал Ковальчук. — Автомат берите! Дайте мне свой кольт!
Они пошли между машинами с оружием, с подсыхающими пятнами крови на руках и одежде, не обращая внимания на удивленных людей. На вьезде в городок толпа молодчиков с повязками LL, перегородив дорогу парой грузовиков, осаживала толпу разъяренных водил. Крики и ругань заглушались сигналами. Ковальчук бесцеремонно залез на капот и крышу какого-то "доджа", оказавшегося впереди, и разрядил обойму кольта в звездное небо.
— Насторожите свои уши и слушайте, что я скажу! — закричал он. — Я Уилки Паттерсон, специальный агент ФБР, а это агент Крайски. Они уже в десяти милях отсюда! Мы едва успели прорваться! Уходите все на юг, немедленно, вы можете еще успеть!
— Кто? Кто в десяти милях?
— Кто спросил "кто"? Я хочу видеть, кто это спросил! — Ковальчук шагнул с крыши на капот и с него на землю. — Я хочу его видеть!
— Я это спросил! — из толпы показался какой-то старикашка с бутылкой пива в руке.
— Дятел Вуди — вот кто это был, понятно? Мы ничего не успели разглядеть и потеряли почти всех! И вы не успеете! Уходите все к югу!
Толпа начала живо растекаться по машинам. Легионеры осадили свои грузовики, пока те выруливали вдоль проезжей части. Ковальчук с Виктором вернулись к своей машине, возле которой стояла женщина с двумя детьми, девочками, старшей было лет двенадцать. а младшей — семь и она ревела.
— Возьмите нас! Мы поместимся.
— Мэм, мы едем на запад. Попробуем хотя бы кого-то вытащить из наших. Вы здесь живете?
— Да, недалеко.
— Спрячьтесь до утра в подполе, для вас это надежней. Успокойте детей. Все будет хорошо, я верю.
— Только не надо достоевщины про то, что все это не стоит одной слезы ребенка, — заметил Ковальчук, когда они продолжили гонку по ошалевшему шоссе, — они все равно переживут эту панику, в этом же году, и сами ее устроят. Это впервые заставит власти задуматься о влиянии радиовещания на людей и поставить его под контроль. Человечество идет к совершенству, ставя над собой опыты и совершая ошибки.
— Почему бы не сократить потери от опытов?
— Только в случаях, когда оно может себя уничтожить. Вы же сами были против воздействия на ваших магнатов.
— Из другой страны или реальности.
— То-есть, вы не хотите, чтобы вашей страной кто-то управлял. А может, наоборот, мы хотим избавить ее от того, чтобы ей правило "мировое сообщество"? Нет, не в том смысле, как у отца Кофлина, но ведь вас сейчас ведут страны — банковские лидеры, во главе которых стоят США, а стоят они во главе только потому, что могут печатать необеспеченные доллары, верно? Вам фактически поставили ультиматум — или будете как все, в одной упряжке с этим международным батькой Махно, рисующим свои бумажки, либо станете страной-изгоем, не получите инвестиций и прочего. Ваша политическая элита боится потерять поддержку этого батьки Махно, потому что это основная гарантия от новой революции в стране, где выросла пропасть между богатыми и бедными, и боится самого этого Махно, чтобы он не сменил ее на более послушных марионеток, ваши верхи сидят на двух стульях. В этих условиях возникновение новой стороны воздействия — возможность сделать свободный выбор, потому что внешний диктат будет ослаблен.
— Хотите завербовать меня, как своего агента влияния?
— Нет, вы слишком убежденный человек, чтобы им стать. Просто ваша позиция противоречива. В вас борется гуманизм и стремление к независимости.
— Нечеткий выбор.
— Как-как?
— Ситуация, когда надо сделать выбор с учетом обстоятельств, которые невозможно прямо сопоставить друг с другом, называется у нас нечетким выбором. Основное отличие обычной машины перед человеком — в том, что она не может делать нечеткий выбор, но ученые это уже пытаются преодолеть.
— Интересно. Нам это тоже пригодится.
28. Воздушный разводчик.
"Стинсон-Релиант" с первого взгляда обывателя был очень похож на советский "кукурузник" Ан-2, только поменьше. Человек же, искушенный в авиации, сразу бы рассмотрел, что самолет не биплан, а моноплан с высоко расположенным крылом, а на колеса шасси надеты обтекатели. Кок пропеллера этого реликта, был, словно бриллиантом, украшен прожектором, а во всю длину фюзеляжа была выведена надпись "Yahoo!"; Виктор сперва удивился, почему здесь налепили рекламу известного поисковика, а потом вспомнил, что в данном контексте это слово здесь означает скорее что-то вроде "Эх, прокачу!". Обилич, небритый, как Гаррисон Форд в фильме про Индиану Джонса, в ожидании смолил дешевые "Лаки Страйк".
— Что угодно, господа? Время позднее, полетов не будет.
Вместо ответа Ковальчук достал из спортивной сумки пластмассовую коробку, похожую на большой пенал.
"Значит, ждете нас в этом месте до утра", послышался из пенала голос Ступина, "главное, не задавайте лишних вопросов".
"ОК, устраивает", ответил голос Обилича, "можете быть спокойны. Не в первый раз такие клиенты."
— Вы из полиции или ФБР? — невозмутимо спросил Гарри. — Запись сделана незаконно, на суде я буду все отрицать.
— Сделка остается в силе, — ответил Ковальчук, — человек, нанявший вас, не сможет прийти, и попросил меня сопровождать пассажира.
— Замена? — спросил Гарри, косясь на пятна крови на одежде и оружие. — Знаете, всякие неожиданности, они обычно пахнут дополнительным риском…
— У меня лекарство от риска. Оно такое зеленое и хрустит. Или передумали и хотите вернуть аванс?
— Кроме сумки, есть еще багаж?
— Нет.
— Добро пожаловать на борт. Быстрый и комфортабельный сервис, как в лучших лимузинах. Окна открываются. Да, тут была полиция, интересовалась, не видел ли я чего-нибудь странного в воздухе. Я ответил, что у меня сегодня выходной, и в небо не смотрю. Они не поверили, решили, что у меня просто нет клиентов, но больше ничего не спрашивали.
— Кто еще был, кроме полиции?
— Никто. Вам раньше доводилось совершать воздушные путешествия?
— Вообще-то наш бизнес — вооруженный захват и угон воздушных судов коммерческой службы, — заметил Виктор, — но у нас сегодня выходной. Решили узнать, как это лететь просто пассажирами.
— Это хорошо, — невозмутимо ответил Гарри, — значит, вам не надо объяснять, как пользоваться бумажными пакетами при болтанке, и что при взлете и посадке надо пристегивать ремни.
— Тогда, если не возражаете, я займу место второго пилота, — предложил Ковальчук. — На передних местах меня никогда не тошнит. Обещаю не хвататься за рычажки и кнопки.
— ОК. Да, там пара летных курток и пледов, хоть и не новые, но теплые. На высоте будет холод.
Внимательный читатель наверняка уже успел заметить, что на Викторе нет пиджака. А некоторые даже могли сделать вывод, что он просто не успел надеть его при бегстве с виллы Кофлина.
— красивыми онеузник. основном ограничилось красными кожаными креслами. не спрашивали. жира.
Сходство аэроплана с лимузином в основном ограничилось красными кожаными креслами в тесном салоне и красивыми, похожие на баранки руля, штурвалами со строенными хромированными спицами. Кукурузник — он и в Штатах кукурузник. Двухсотсильный "Лайкоминг" оглушительно ревел в уши, в кабине что-то постоянно дребезжало, непонятно откуда доносившиеся скрип и грохот вызывали ассоциации с чем-то вроде старого парусника. Периодически аэроплан проваливался в воздушные ямы, вызывая желание хвататься за все, что попадалось.
"Да, похоже, сегодня не выспишься" — решил Виктор. Он поймал себя на том, что пробыв в США всего пару суток, больше всего он теперь хочет смотать отсюда как можно скорее. Сперва его тревожило, не будут ли подняты на перехват истребители, но пространство за окном оставалось безмолвным и черным, в небе не шарили лучи прожекторов, и оно не озарялось трассами зенитных снарядов.
Мотор закашлял и засбоил, совсем, как в десятках виденных приключенческих фильмах, немного подергался и сдох. Машина опустила нос и тихо скрипя, пошла на снижение. Слышно было, как свистит ветер в плоскостях. Гарри разразился факами и хватался за разные рычаги на пульте.
— Мы не дотянем до берега! Придется на воду.
— Основной бак включите, — невозмутимо заметил Ковальчук, — вот здесь.
"Лайкоминг" снова фыркнул, и через пару секунд, ожив, снова завел свое урчание на четыре такта. Теперь оно не казалось Виктору таким противным. Гарри повеселел.
— Так насчет бизнеса — это правда?
— Мы правдивейшие люди во всем штате, — подтвердил Ковальчук, — а может, даже и в пяти штатах.
