Александр Чернов - Порт-Артур — Токио
270-миллиметровый снаряд попал в носовую надстройку «Очакова» практически на уровне палубы полубака. Было разрушено левое крыло мостика. Возникший серьезный пожар даже заставил на некоторое время эвакуироваться из боевой рубки командира и офицеров крейсера. Однако вскоре он был потушен…
Пока русские крейсера выполняли свою рискованную работу, последовательно приведя в расстройство и временно подавив организованный огонь артиллеристов групп Каннон и Йокосука, броненосцы поотрядно занимали зоны огневого маневрирования, определенные им планом. Корабли Безобразова вышли на прямую наводку против батареи на мысе Футтсу. Ее орудия и верки были прекрасно видны, поэтому борьба с ней была вполне по силам прекрасно подготовленным для такого рода задач трем броненосцам береговой обороны, прошедшим, к тому же, школу Осакской побудки. А уж при дружеском участии еще и трех мощных эскадренных броненосцев…
Батарее хватило получаса. За это время ее снаряды поразили лишь два русских корабля. Три шестидюймовых подарка попали во флагман Беклемишева — «Адмирал Ушаков». Корабль принял около 300-т тонн воды через полуподводную пробоину позади правого клюза и потерял верхнюю треть задней трубы. Третий снаряд срикошетировал от брони кормовой башни и улетел в море без взрыва.
Вторым «объектом интереса» японских артиллеристов закономерно оказался «Князь Потемкин-Таврический», пораженный крупным снарядом в броневую плиту первого каземата нижней батареи на правом борту. Практически на верхнем краю амбразуры. Щит орудия смялся, и весь форс осколков ушел в каземат. Итог — выведенная из строя шестидюймовка, семь убитых и тяжело раненых моряков. Пожара в каземате не произошло. Еще один снаряд — шестидюймовый — ударил в фор-марс. Это попадание стоило жизни двум дальномерщикам, сигнальному кондуктору и ранений еще четырем морякам. Офицеры штаба эскадры и корабля, находившиеся в боевой рубке броненосца, не пострадали. Больше со стороны орудий с мыса Футтсу, или того, что от них осталось, неприятностей у тихоокеанцев не было.
Между делом, во время боя с этой батареей, артиллеристы броненосцев Безобразова успевали еще и обстреливать трехдюймовками и средним калибром остров Перри, помогая своим крейсерам шрапнельными снарядами сгонять его пушкарей с верков.
Тем временем пять «бородинцев» и их французский прототип «Цесаревич», распределив цели на мысу Каннон, безжалостно обрушились на подавленные крейсерами, но далеко еще не выведенные до конца из строя батареи. Пока корабли Безобразова и Беклемишева, скрошив пушкарей на мысу Футтсу, завершали окончательную «разборку» с артиллеристами острова Перри, броненосцы Иессена деловито пристрелявшись, запустили на полную мощь свою смертоносную «рулетку».
Четыре часа шестерка пепельно-черных стальных гигантов методично, с точностью метронома, вгоняла в японские артиллерийцские позиции на мысу Каннон 12-дюймовые фугасы. Добиваясь того самого предела «насыщения снарядами площадной цели», при котором она, с вероятностью стремящейся к единице, целью быть переставала. В первые двадцать минут этого безжалостного обстрела в ответ нет-нет, да и прилетали японские снаряды. В три русских броненосца были попадания, не причинившие, однако, серьезного вреда. Затем вместо термина «обстрел» уместнее было бы употребить понятие «расстрел»…
Восьми сотен двенадцатидюймовых и трех тысяч шестидюймовых фугасных снарядов для японских береговых батарей группы «Каннон» оказалось вполне достаточно. Как теоретически, так и практически. Представшее после глазам очевидцев зрелище, шокировало даже видавших виды. Достаточно сказать, что после взрыва артпогребов на двух батареях, некоторые из крупнокалиберных орудий были полностью погребены под щебнем, булыжниками и ломаной арматурой… В мире Петровича название такому придумали много позже. Но здесь, в начале двадцатого века, понятие «лунный пейзаж» вошло в обиход именно в связи с мученичеством артиллеристов мыса Каннон.
* * *«Черные корабли»… Японцы назвали их так за окраску бортов и мрачный дым над трубами…
В июле 1853-го года четыре военных корабля, из которых два были пароходами, под командованием коммодора флота североамериканских Соединенных Штатов Мэтью Перри вошли в гавань Ураги. Где коммодор под угрозой своих орудий передал ультимативное требование американского правительства к сегуну с требованием «открытия» страны для САСШ, а именно — выделения портов для угольных станций, гарантии безопасности своих граждан на японской территории и заключения торгового договора. Японцы взяли полгода на «подумать».
В феврале следующего года коммодор вернулся уже с семью вымпелами. Второе пришествие «черных кораблей» было куда более грозным. Перри прошел прямо вглубь залива Эдо, встал на якоря против столицы сегуна, и высадил полутысячный десант под прикрытием своих корабельных пушек. Правители Японии вынуждены были уступить. Страна была окончательно «открыта» для западной цивилизации…
И вот, спустя полвека, «черные корабли» пришли вновь. Пришли, несмотря на то, что сам Император заверил своих подданных, что повторения жгучего национального позора, ставшего отправной точкой в падении сегуната и реставрации Мейдзи, позора, когда враждебный иноземный флот позволяет себе нагло войти в Токийский залив, наводя жерла стволов на столицу и издеваясь над бессилием властей страны, не повторится больше никогда.
Но они пришли, несмотря на огромные затраты сил и средств, вложенные в обустройство береговой обороны и постройку собственных боевых кораблей… Они пришли! Темно-серые, почти черные. Хищные силуэты, дым из многочисленных труб, грохот сотен орудий… Они пришли, сея разрушение и смерть. Пришли, безжалостные и неотвратимые, как сама божественная кара. Как суровое воздаяние за дерзость и гордыню.
Черные корабли под Андреевскими флагами вошли в Токийский залив на рассвете того рокового дня, когда совет Гэнро в присутствии Императора должен был обсудить смысл дальнейшего ведения войны, в свете произошедшей всего несколько часов назад информации о трагедии в Сасэбо, где русские быстроходные катера вооруженные минами Уайтхеда причинили жестокие, и теперь уже окончательно невосполнимые потери Соединенному флоту. Вернее бывшему Соединенному флоту…
Уже к трем часам пополудни, собравшимся на совет во дворце было известно, что береговой обороны Токийского залива больше нет, а русская армия занимает полуостров Миура. В горящем порту Йокосуки до последнего бойца еще сражаются моряки, остатки гарнизонных частей, но против вооруженных до зубов, закаленных в сражениях царских гвардейцев, чью численность лазутчики оценивают от сорока до пятидесяти с лишним тысяч штыков, шансов у них, конечно, никаких. Русские крейсера и миноносцы разгромили порт Йокогамы, а их броненосцы частью сил поддерживают продвижение своей армии, а частью…
Вот они! В приличный бинокль их сейчас легко можно увидеть даже с верхних этажей Императорского замка Кюдзе. И Божественный Тенно, потомок светлоликой Аматерасу не преминул сделать это лично… Да, пока они не приближаются к Токио вплотную. Только дым и мачты на горизонте. Однако в городе уже свирепствует паника. Слухи… Слухи… Расстрел наших батарей и Йокосуки… Дым и огонь над Йокогамой… Идут, разоряя все на своем пути, страшные северные варвары, скачут на своих лохматых конях их дикие казаки…
Люди бегут, захватив с собой лишь то, что способны унести. И детей. Давка, крики, плачь… Бегут посольские, дипломаты — опасаясь, якобы, бомбардировки с моря. Последних полицейских пришлось отправить к ним, так как может статься, что разгневанные люди тоже причислят их к «варварам».
Порядок в столице наводить почти некому. Людям заранее никто ничего не объяснял на ТАКОЙ случай. А если кто-то решит поджечь, уходя, свою лачугу? Чтоб врагу ничего не оставлять? Ведь так может сгореть весь город! Без единого вражеского солдата в нем и даже без единого выстрела по нему!
Охранная дивизия и сводный полицейский полк выдвигаются к Йокогаме. На подходе еще несколько подразделений. Но когда точно они прибудут в столицу? Последние гвардейцы занимают укрепления и роют окопы в пригородах, но… Что Токио может противопоставить безжалостным пушкам «черных кораблей»?
Конечно, искать мира нужно было сразу после гибели флота в Желтом море… На что после этого надеялись наши военные? А сегодня, лучшее, что они смогли предложить своему Императору, так это немедленно покинуть с семьей Токио и выехать из города под охраной полуроты дворцовой стражи… Бежать! Куда? Куда подальше!? Все… Довоевались…
— Я выслушал вас всех, господа… И весьма благодарен вам… Теперь для нас с вами, для всего народа Империи, как бы ни было горько, пришло время проститься с призрачными надеждами. Иллюзии должно отбросить. Сегодня нам никто кроме нас самих уже не поможет. Соединенный флот в одночасье не поднимется со дна Желтого моря, не возродится из пепла подобно сказочной птице Пын…
