Трейдер. Деньги войны - Николай Соболев
— Хорошо, приводи себя в порядок, продолжим завтра.
В ванне я разомлел и чуть не заснул, но Фернан бдел и выгнал из воды. Уже касаясь головой подушки, я подумал — за что мне такое счастье? За что мне новые и явно любящие Джонни родители? Своих-то я схоронил… Я ни разу не верил, что судьба расщедрилась на такой роскошный подарок просто так, рано или поздно она с меня спросит и надо думать, чем ответить.
И вырубился.
Глаза закрыл — провал — глаза открыл — уже следующее утро. И тут же в дверь постучался Фернан:
— Доброе утро, Джонни!
Вскочил и чуть обратно не упал, так ныли забитые ноги. Хреновенько, надо тельце подкачать. Растер, встал, дополз до двери:
— А где Панчо?
— О, с рассвета на конюшне, спорит с Полем о лошадях.
Проковылял на балкон, свесился за перила — точно, гоняют серого в яблоках Грея по выводной площадке и при этом отчаянно жестикулируют.
— А родители?
— Твоему Панчо надо мошенником работать, — заржал Фернан, — всех обаял.
— Что, и маму?
— Да, она заявила, что «мистер Вилья — истинный кабальеро».
Блин, знала бы она, как этот кабальеро человека зарезал…
— Так, а отца он чем взял?
— И отца, и меня, и Поля. Рассказами о том, как воевал в Мексике, ну точно как мы в Трансваале! Почти мальчишки, лошади и винтовки!
Надо же…
Завтрак меня потряс — «такого превосходного фазана по-деревенски под майонезом, начиненного орехами, креветками и плодами манго, я уже давно не едал». Разумеется, это я для красного словца, никакой экзотики не случилось, но: крахмальная скатерть и салфетки, фарфор, серебряные приборы, подавала горничная в белом фартуке, ласково поглядывая на меня.
Горничные должны быть раза в два моложе, а юбки раза в два короче, но меня это не волновало: организм, съевший за двое суток только половину сэндвича, начал жрать. Внутрь ухнули апельсиновый сок, большая миска пшеничных хлопьев с молоком, две свиные отбивные на косточке, горка картофеля в сливках, два черничных маффина с джемом и кофе, не считая вареного вкрутую яйца, поданного в серебряной рюмке. Куда все это влезло — ума не приложу, но от стола я отползал, как заглотнувший целую антилопу удав.
Прошуршал по всем этажам и комнатам дома — спальни родительские, гостевые и моя, кабинет мамы, детская (то есть опять же моя) на втором этаже. Тяжеловесная мебель, кожа и красное дерево. Гостиная, кабинет отца, библиотека, столовая, кухня, комнаты прислуги. В подвал не полез — лениво, только задумался, а где обитают дядьки и куда поселят Панчо? Оказалось, тут не один дом — отдельно стоят гараж, конюшня, дом семьи Поттеров и дом Фернана. Он не женился, вот к нему и подселили мексиканца.
В стойлах шесть лошадей и один пони, в каретном отделении две давно не используемые коляски — понятное дело, на авто быстрей и солидней. В гараже — два автомобиля и два мотоцикла. Машина на каждый день — Chevrolet-490, на ней, в том числе, меня возили в школу и обратно. В качестве представительского — новенький Duesenberg-А, настоящий красавец, глаз не оторвать, весь шик и мощь двадцатых! Мотоциклы больше походили на мопеды: страшноватый Model W нес на плоском баке в проеме рамы гордую надпись Harley-Davidson, а Indian Scout сиял красным лаком и выглядел не стыдно даже для XXI века.
Все это великолепие обеспечивали вложения в сталелитейные, автомобильные и нефтяные компании, сильно поднявшиеся на войне. Еще отец владел громадной фермой, где выращивали коней, апельсиновыми рощами во Флориде, долями в Procter Gamble, Sears Roebuck и бог весть где еще…
Блин, какие интересные шляпки носила буржуазия! Я теперь богатый наследник, можно считать, что жизнь удалась и погрузиться в пучину неги, тем более впереди развеселое и разгульное время — «ревущие двадцатые».
Конюшня встретила меня идеальным порядком и веселым ржанием — коники тянулись ко мне мягкими губами, а я, дурак, даже хлебушка с собой не захватил, надо исправиться…
— Держи, — раздалось сзади и я чуть не подпрыгнул, настолько тихо подошел ведающий лошадьми дядя Поль и сунул мне порезанную на крупные куски морковку.
Хотя удивляться нечему — шагов на толстом слое свежих опилок не слышно. Раздав лакомство, я отметил, что сделал это привычно и автоматически, причем с открытой ладони, а не щепотью. И только услышав, с какой силой захрупали челюсти, сообразил, почему — они ведь могут откусить пальцы в легкую.
— Эй, гринго, — Панчо с седлом на плече ввалился в проход между стойлами, улыбаясь в тридцать два зуба, — возьми меня работать конюхом!
Дядя идею немедленно поддержал:
— Мне нужен помощник, тем более он хорошо разбирается.
— Разбираться сейчас надо в автомобилях!
Оба лошадника посмотрели на меня с сожалением:
— Что бы ты понимал, дите неразумное.
При этом Поль уперся рукой в бок и меня постигло второе удивление: под распахнувшейся полой дядиного пиджака висела кобура с револьвером.
— Что смотришь? Мы тут с твоего исчезновения все с оружием ходим.
Мечты о беззаботной жизни сразу померкли. Щеголь наверняка итальянец, если не сицилиец, Розарио он называл fratello — братом, а вендетту никто не отменял. Впрочем, для мальчика тринадцати лет даже Кролика хватит за глаза и надо думать, как избавиться от его внимания.
Но для начала надо определяться с планом действий.
Для этого я потихоньку спер в гараже пару отверток, на обратном пути сгреб радиоприемник из гостинной, а потом улучил момент и забрал второй, из кабинета отца. Там на столе валялась письмо с требованием выкупа — двадцать тысяч долларов, черт его знает, сколько это по паритету.
Радиоаппаратуру притащил к себе в «детскую». Тут, помимо стола и полки с учебниками, нашлись игрушки Джонни — мини-гольф с парой лунок, деревянный конструктор Tinkertoy и классический Meccano, с дырчатыми элементами и кучей винтов и гаечек к ним. Вместо моделек — фанерный аэроплан на резинке и жестяной танк с инерционной жужжалкой. Тяжелое детство, чугунные игрушки, одно счастье, что конфет Джонни перепадало куда больше, чем две в год.
Зато имелся набор типа «Юного химика» — полированная коробка с баночками реактивов, пробирками, колбами, горелкой… Даже с пачкой лакмусовых бумажек!
С некоторым
