Начальник милиции. Книга 4 - Рафаэль Дамиров
При моих словах мужик явно струхнул, но, набравшись смелости, уточнил:
— Это самое… А как же пес найдет? Тут же столько народу побывало? Затоптали все.
Его жена сжала губы в нитку и наблюдала за всеми нами — мужем, мной и собакой.
— Это не проблема, — заверил я. — Обоняние собаки способно различать и запах определённого человека среди двух десятков других людей. Это точнейший ольфакторный инструмент. Вы разве фильмы не смотрите?
— Смотрим, — вздохнул слесарь, заламывая пальцы. — Так и мы… давно тут стоим, — продолжал переживать он.
Когда Мухтар всё обнюхал как нужно, я скомандовал ему: «Ищи». Громко так скомандовал, почти гаркнул. Мухтар не глухой, к нему и шёпотом можно, цель тут была в другом — посмотреть реакцию Бурундукова. И слесарь вздрогнул от моей команды. А пес уверенно потянул меня к выходу из квартиры. На лице слесаря мелькнуло облегчение: мол, пронесло. Но пес, обследовав прихожку, резко повернул в сторону понятых, обошёл даму и привел меня к мужичку. Тот сидел ни жив, ни мертв.
— Гражданин, руки покажите? — строго проговорил я.
— Зачем это?.. — тот вжался в стену, а я еле заметно дернул Мухтара за поводок и чуть шикнул, чтобы добавить психологического давления на подозреваемого с помощью четвероного напарника.
Пес меня понял и, задрав верхнюю губу, негромко зарычал, обнажая клыки.
— Надо проверить кое-что, — многозначительно хмыкнул я. — Если на белье ваш запах, то он узнает. Только будьте осторожны, может здорово цапнуть. Он не любит воришек. Ну что вы застыли? Руки, грю, протяните, гражданин…
— Не надо меня кусать, я все отдам! — поднял ладони вверх Бурундуков, будто сдавался в плен. — Ох, шило мне в бок! Я взял денежки! Бес попутал! Простите!..
Хорошо, конечно, когда все косяки можно списать на бесов, порчу и прочие магнитные бури, но тут непутёвому соседу корячилась уголовка.
— Это вы убили потерпевшего? — подскочил к нам следователь.
— Не я, товарищи! Ей-богу, не я! — заблажил тот. — Я же вас сам вызвал. Захожу, а он лежит в крови, так и было, как рассказывал. А денежки… денежки тиснул. Ну зачем ему денежки, мертвому-то? На том свете ими махать не будет и кричать, что больше Кузьмича зарабатывает. Простите дурака старого… Ой, чо теперь будет…
Супруга зло ткнула мужика в бок. Мол, проболтался, дурень.
— Накрылся понятой, — с досадой проговорил прокурорский. — Теперь он подозреваемый в краже.
Я отвел следака в сторонку и проговорил:
— Федя, давай сделаем так: он возвращает деньги, я в его квартире с Мухтарчиком все посмотрю, нож, кровь, и тому подобное поищу, чтобы точно его отмести как убийцу. А мы с тобой сделаем вид, что кражи не было.
Тот посмотрел на меня недоумённо, мол, что за робингудство, и я добавил:
— Вот смотри… Это сейчас надо ментовского следака сюда дергать — кражи не твоя стезя, нового понятого подключать, на хрена тебе этот геморрой? Есть убийство — вот и будем по нему работать. Остальное все — шелуха.
— А если это он Ларионова пришил? — жевал губу в думках прокурорский.
— Да посмотри на него, какой из него потрошитель? Я к нему пса подвел, он уже струхнул и признался в краже. Сидит белее снега и трясется, сто раз уже пожалел, что на заначку позарился. И проверю я его квартирку по полной, будь спокоен. Неофициально, конечно, без всяких санкций и обысков, но, думаю, он мне не откажет и добровольно пустит в жильё, без всяких претензий.
Фёдор вздохнул.
— Ну, давай, ага, а то мне заново протокол писать с новым понятым придется.
Это он, конечно, слукавил, бывало, понятых приглашали и в самый последний момент, чисто расписаться, хотя по закону они действительно должны участвовать в осмотре с самого начала. С другой стороны, убийство — дело серьезное, и участие понятых нужно гладко провести, чтобы комар носа не подточил, ведь при возникновении спорных моментов их потом могут в суд выдернуть и каверзные вопросики спросить (это если найдем убийцу и дело обвинительным закончим). А понятые в суде будут хлопать глазами и руками разводить, дескать, не знаем ничего, нас просто расписаться попросили. Знаем и такое, слышал от сидельцев. Обычно мужики про такое, если и рассказывали, то с победным видом. Когда понятой затупил на суде — это козырь подсудимому, он тогда вообще может ходатайствовать исключить протокол осмотра из доказательств по делу, и все вещдоки и следы получаются ничтожными — ведь изъяты, вроде как, незаконно, и доказательной силы не имеют. А там уж смотря какое дело — иное и развалиться может. Вот такая серьезная петрушка может приключиться. Это потом уже, ближе к моему времени изменения в законодательство внесут, и сделают участие понятых необязательным на осмотрах мест происшествий. А пока — вынь да положь.
На том мы с прокурорским и порешили. Деньги слесарь Бурундуков вернул, жене его мы велели тут ждать, а хату я тщательно осмотрел, запаха крови Мухтар там не нашел. Все чисто. Получается, что спас я мужика от скамьи, но беседу с ним провел строгую, профилактическую. Заверил, что если только ещё что — то тюрьма. Ведь пес мой особо умный и запах его запомнил. И если где на краже он Бурундукова учует, я приду и сам его арестую.
Слесарь поверил, верили люди милиции, и, всплеснув руками, затараторил:
— Да я ни в жизь! Да я никогда! Просто сосед сам частенько мне денежкой помогал, брал из шкафчика и говорил, вот смотри, Кузьмич, если что со мной приключится, забирай нычку, не стесняйся. Щедрый он был мужик, хотя и балабол, ну так писатель же, по профессии положено. Вот я и пригрел сумму, знал бы, что так все обернется и что у вас такие собаки, руку бы себе отсек.
Я ещё раз на него посмотрел — слесарь в отставке был так перепуган, что вряд ли уже мог врать. Может, и вправду был между соседями такой разговор, чего с подпития-то не скажешь.
— Ну это ты… не перегибай, — хмыкнул я. — Руку оставим при тебе. А пальчики твои откатаем и на учет поставим, на всякий случай. Помни, что ты у нас под присмотром теперь…
— Понял, понял, товарищ следователь,
