Наследник - Дмитрий Шимохин
В ларце лежали четыре грамотки, три малые и одна большая, с сургучной печатью. Вместе с ними было два золотых перстня, один с зеленым полупрозрачным камнем, а другой с красным, размерами оба с мой ноготок.
— Это что, рубин с изумрудом, что ли? — вырвалось из меня, а брови взлетели вверх, и я принялся их внимательно рассматривать. Специалистом по ювелирке я не был, но выходило, что это были на самом деле драгоценные камни. Цены немалой, не каждый сможет себе такое позволить.
Сами же перстни были сделаны хоть и грубовато, но в то же время с изяществом и украшены растительным орнаментом.
Также там был перстень с печатью, на котором имелась надпись и изображение города.
— Князь Старицкий, — с трудом прочитал я, разглядывая мелкие буквы. — Интересно! — И потянулся к четвертому предмету.
Это был нательный крестик из золота, украшенный четырьмя небольшими жемчужинами, на золотой цепочке.
У меня же был крестик деревянный, на простом шнурке, а тут такая красота. Пару минут я его разглядывал и убрал в сундук, к остальному. Достав первую грамотку, развернул ее и вчитался.
Я себя первоклашкой ощутил в этот момент, который только учится читать. Было трудно, приходилось разбирать каждую букву отдельно, так еще «яти» эти. Ко всему этому, слова шли без пробелов, одной сплошной строкой. Помимо этого, некоторые слова я не понимал, тут приходилось гадать о их смысле.
Грамотка же была составлена дьяком города Гороховец, и в ней говорилось о том, что у сына боярского Владимира Белева и его жены Евдокии народился ребенок, которого назвали Андрей, он был крещен церкви Николая Чудотворца, что в городе Гороховец.
«Интересненько, и зачем такая грамота понадобилась?» — мелькнула мысль, и, отложив грамоту, я взял следующую.
Читать ее уже было легче, но не особо. Рядом слышались голоса Богдана и Прокопа, да еще женские какие-то, но я не обращал на них внимания.
Вторая же грамотка была наследственная, в ней говорилось о том, что мой отец оставляет мне все, что имеет, то, о чем мне ведомо и неведомо, и, опять же, грамотка был составлена дьяком.
Третья грамота была скорее выпиской из церковно-приходской книги, или как их тут называли. В ней говорилось, о том, что Кондрат Белев женился на Софьи Волынской, а после у них народился сын названный Володимиром. Видимо здесь речь о моем отце и бабке с дедом.
— Не думал, что здесь такая бюрократия, или же отец Андрея просто заморочился, наверняка он за эти грамоты серебром платил, — задумчиво произнес я, убрал грамотку в сундук и наконец-то взял самую большую, с печатью.
Прежде чем ее развернуть, я внимательно изучил печать. Она была вся потрескавшаяся, и я с трудом разобрал на ней изображение какого-то города и слова «князь» и «старец».
Только я собрался ее развернуть, как по лестнице, ведущей на веранду, застучали шаги, и, подняв голову, я увидел Богдана.
— Андрей, там это… гость пожаловал, с вестью.
— Шо, опять? — вырвался из меня недовольный возглас.
[1] Мерина — кастрированный конь, после процедуры он становить более спокойным нравом и управлять таким легче.
Глава 4
Глава 4
Богдан лишь усмехнулся и пожал плечами, с интересом рассматривая ларец.
— Кого там принесло? — буркнул я, с неохотой убирая грамоту.
Очень уж хотелось мне ознакомиться с последней грамоткой, но, видно, придется отложить.
— Так Василий, сын Фрола, сосед наш, — ответил мне Богдан.
— Понятно. — Я поднялся с пола.
— Андрей, а Андрей, научи меня грамоте? — неожиданно произнес Богдан.
— Ты не умеешь читать? — с удивлением спросил я.
— Дык, откуда? Тятя не умеет, а к твоей же матушке было боязно подходить, — пояснил мой Богдан.
— Научу, если я не смогу, учителя найдем, — тут же пообещал я.
— Хорошо, — обрадовано улыбнулся Богдан. — Пойдем быстрей, не пристало соседа у порога держать,— и он направился к воротам, возле которых стоял Прокоп.
Видимо, придется поискать учителя грамоты для Богдана, не мне же учить его, мои знания сильно отличаются от здешних, спалюсь на раз. Признаваться же, что я не совсем тот Андрей, которого они знали, у меня даже в мыслях не было.
Наверняка сразу потащат в церковь и будут из меня демона изгонять, а что там Водяница навертела, один бог знает.
Следуя за Богданом, я размышлял, как стоит себя вести, и мне вспомнилось, что нынче надо сначала о погоде поговорить, накормить гостя и лишь потом переходить к делам.
— Калитку открывать али ворота? — поинтересовался у меня сразу Прокоп.
— Хм, открывай ворота, — медленно произнес я.
Кивнув, Прокоп вместе с Богданом быстро открыли ворота, за которыми оказался всадник на гнедом жеребце.
Было ему слегка за тридцать, он носил роскошную рыжую бороду, хотя лицо портил свернутый набок нос и оспины. Одет он был в синий кафтан, а на голове носил шапку такого же цвета подбитую черным мехом.
— Здрав будь, Андрейко, — произнес он и одним движением спрыгнул с коня, беря его за поводья, и двинулся к нам. В сторону Прокопа и Богдна, он всего лишь кивнул.
— И ты здрав будь, Василий, легка ли была дорога? Проголодался, наверно, так я велю стол накрыть да баньку истопить, — тут же произнес я как можно дружелюбнее.
— Все хорошо, благодарствую, но мне к Микитке еще надо успеть, а там и домой, — разглядывая меня, произнес Василий.— Был я в Гороховце, да стало известно, что скоро смотр, назначен головой. Может даже и верстать нынче будут, но то мне не ведомо. Вот я вызвался упредить о том к Микитке надо успеть, да самому еще собраться, да выезжать. Дома то только переночую, да обратно, — хмыкнул Василий.
«Микита это наверно еще один мой сосед, надо бы подробней будет расспросить Прокопа о смотре, но потом. Сейчас у меня так и чешутся руки грамотку глянуть» — мелькнула мысль.
— Спасибо за весть, — кивнул я. Ты бы поберегся в одиночку по дорогам ездить, мы вчера стаю волков побили, только несколько убежать смогли, так что мало ли.
— Скверно, спасибо, — серьезно кивнул Василий.
— Что-то рановато смотр назначили, — ни к кому
