Миллионщик - Анатолий Анатольевич Подшивалов
Эффективность его так себе, почти плацебо, хотя его рекомендуют лучшие базельские профессора, где и находится штаб-квартира компании. Я не стал упоминать о том, что через три года, после смерти отца Хофманн получит наследство в 400 тысяч франков и расширит компанию. Тогда компания начнет выпускать достаточно широкий спектр препаратов, включая средство против инфекции ран айрол в виде раствора и присыпки с составом из йода и соли висмута (та еще убойная смесь). Одним словом, мой СЦ лучше айрола, а гваякол и в подметки не годится фтивастопу и тубециду. Но компания уже провела работу с местным фармакологическим и врачебным эстэблишментом, поэтому игру можно вести двояко: либо убедить Эдуарда Сандо начать войну против «Роша», предложив более эффективные препарата, и когда враг будет измотан, выступить с предложением мира и объединить компании. Либо сразу пойти к Хофманну и предложить ему эксклюзивную дистрибьюцию моих препаратов. Связи у него наработаны, выгода будет взаимной, и меньше редкого гваякового дерева пострадает.
– А ты не боишься, что этот «гваякол» окажется эффективнее твоих лекарств?
– Да что ты, Сергей, «гваякол» против моего «тубецида» – что рыбацкая лайба против броненосца.
– Ага, поплавал на броненосце и стал морским волком, – попытался подколоть меня Сергей, – ты же корабли до этого только на картинках видел.
– Во-первых, броненосцы не плавают, а ходят, во-вторых, у меня в Эфиопии целая итальянская эскадра в малоповрежденном виде была, захотел бы – адмиралом стал.
– Послушай, это не про захват эфиопами итальянских кораблей ты говоришь? – удивился Агеев. – А я-то думал, газетчики, как всегда, наврали с три короба! Так это твои эфиопы сделали?
– Ну, не эфиопы, а казаки в основном, хотя и эфиопы были.
– А ты-то тут при чем?
– Как при чем? Спланировал все я, гранаты мои, да и сам я из пулемета палил. Один крейсер утопили, а захватили крейсер, две канонерки и миноносец, да еще транспорт.
– Однако! Теперь вижу, что с аптекарями ты справишься. Тоже бомбами бросаться будешь?
– Нет, один итальянец, гангстер, говорил, что добрым словом и револьвером можно добиться гораздо большего, чем просто револьвером. Вот с аптекарями я буду говорить добрыми словами.
– Так бы сразу и сказал, а что третья компания аптекарей – «Гейги»?
Вижу, что как-то Сергей не очень верит в мои возможности. Поэтому начал издалека, напомнил о наших экспериментах с анилином, что привело к синтезу тринитротолуола и красителей для тканей. Так вот будь у меня тогда химики из «Гейги», профессор Шонбейн, например, я бы сейчас не шесть препаратов выпускал, а шестьдесят шесть, ну, конечно, погорячился, но десятка два первоклассных – точно. Кроме того, с «Гейги» сотрудничал профессор химии Жюль Пикар[27], тоже известный специалист по органическому синтезу. Вот к ним у меня интерес чисто научный, тем более что компания «Сиба», с которой слилась «Гейги», является оригинатором, то есть изобретателем пиразинамида, довольно простого соединения, проще, чем ПАСК, но тоже активного в отношении бактерий туберкулеза, вроде бы и рифампицин они изобрели, но уверенности у меня нет, тем более что это полусинтетический антибиотик, а дорога к ним еще лет на шестьдесят закрыта, реально только нативные, природные антибиотики сделать, в чем, благодаря воспоминаниям Андрея Андреевича, появилась некоторая технологическая зацепка.
– А еще, друг мой Сергей, я своего ведущего химика лишился, сманила у меня его компания «Фарбениндустри», немцы, чтоб им несолоно хлебавши было, так что ищу дельных химиков, а на родной земле еще год назад отчаялся их найти, ну что ты хочешь от страны, которая все клепает по западным образцам и свой отечественный изобретатель – ей не указ, а когда то же самое привезут с Запада, да еще в красивой упаковке – с визгом выстраиваются в очередь. Помнишь историю с «царьградским шелком», и чем все закончилось?
– Да, печально закончилось… Не ты первый, Саша, «нет пророка в своем отечестве».
– Да, пророка нет, зато купцы есть, знаешь ли ты, что я этот шелк по весу золота в Африке продавал? И еще просили, да быстро кончился. Вот думаю, покрасить еще штук двести шелка и отправить груз с верным человеком. Это представляешь – туда тонну шелка, назад – тонну золота, хотя цена начнет падать при насыщении рынка и спрос уменьшится, ну хотя бы триста тридцать килограммов: что легче – намыть двадцать пудов золота или покрасить двести штук обычного белого шелка.
Вот так мы говорим, и вдруг мне подсказка из подсознания: гваякол как продукт сухой перегонки не только гваякового дерева, а просто обычного бука – это сырьё для производства «фтивазида» – то есть гваякол после небольших «плясок с бубном» может превратиться во «фтивазид». Конечно, потом его полностью синтетическим путем получали, но первые опыты были с гваяколом (который сам по себе особого действия на туберкулезную палочку не оказывает, но при взаимодействии изониазида (а он уже получен под названием «тубецид») и ванилина дает еще более эффективный препарат «фтивазид». Попросил бумагу, чтобы записать идею – ай да Андрей Андреевич, не иначе он мысль «подогнал».
Сергей даже забеспокоился, по его словам, я в лице изменился, побледнел, а потом взял бумагу и быстро-быстро стал записывать карандашом.
– Не волнуйся, ты просто стал свидетелем того, как рождаются изобретения, мне теперь даже беглый химик Петя Воскресенский не нужен, – похвастался я не своим открытием, – вот новый препарат против туберкулеза, и формулка есть, и технологический процесс вчерне записан. Это круче, чем известный Пете синтез изониазида, который он все равно воспроизвести в Германии не может – там тоже патент есть.
– Слушай, Саша, а у меня есть интересный здешний юрист, который занимается всякими нарушениями прав предпринимателей. Он мне обязан, я его защищал, и успешно, от покушения. Этот присяжный поверенный подвергался угрозам анархистов, за то, что защищал местных фабрикантов, и они решили его убить. Так он меня нанял, несмотря на то что я однорукий, однорукого бандиты бояться меньше будут.
– Ну и что, спас ты присяжного?
– А то, анархист вырядился в плащ
