Одержимый - Поселягин Владимир Геннадьевич
А вот серьёзно геройствовать я не желал. Я жить хочу. Пуля дура, может, и не повезти. Среди некоторых моих полубезумных идей была даже такая: ночью захватить в одно лицо вражеский миноносец. Между прочим, я серьёзно обдумал эту идею и понял, что смогу это сделать, тихое оружие имелось и даже пулемёт. Вот только отказался от этого плана. Да, стану известным, абордаж, как в книгах про пиратов, это привлечёт внимание. Меня возвысят, чтобы свои промахи прикрыть, может, в дворянское достоинство возведут, другим и за меньшее давали, чин подпоручика получу, но мне этого не надо. Стану дворянином и полноценным офицером, и здравствуй, дальнейшая служба, в отставку не уйду как офицер запаса, в случае если прапорщиком буду. Нафиг-нафиг.
А идея новая вот какая: просто пристрелить обоих японских офицеров, что под китайских рабочих маскируются, якобы отбить нападение. Оружие у тех имеется, скрыто под одеждами, найдут на телах. А это подвиг, спас генералов, надеюсь, те оценят и не забудут. Правда, придётся засветить знание японского языка, якобы слышал разговор между собой, что нужно застрелить комдива, ну и переводчиком при штабе дивизии до конца войны тоже неплохо устроиться. Я не глупый гормональный подросток, что желает с шашкой наголо рубить врага. Я лучше в тылу посижу. Тут же без ликвидации кого из предателей. Но адмирала Старка шлёпну в ближайшие дни под видом британской резидентуры. Всё, он уже живёт в долг, его время жизни отсчитывает последние дни. Генерал-лейтенант Стессель тоже на подозрении, его шлёпну после сдачи крепости, но сейчас и не требуется это делать, тот будет тут свидетелем… Всё, решено, уничтожаю японцев. Надеюсь, они ещё у дороги.
У форта, облазив все укрепления, мы задержались на час. Ну всё, японцев точно упустили, те нам навстречу попались, к городу шли. Поэтому, когда осмотр закончился, к слову генералы оба были недовольны, но муж Анны, что тут командовал, с уверенным видом в чём-то их убеждал. Я близко не подходил, не слышал о чём. Вот так собрались и кавалькадой колясок и верховых отправились обратно. Две пролётки генерала Стесселя десяток казаков сопровождали, и тут я приметил обоих японцев, что стояли у дороги и, как и другие, кланялись нам. Значит, не ушли, нас ждали, выяснить результаты проверки. Стоит пояснить, что казаки у Стесселя – это не его охрана. Это адмирал Алексеев, наместник Дальнего Востока оставил для охраны, да ещё временно, но пока не забирал и те несли службу, а обычно отделение гарнизонных солдат при офицере его охраняло. А я опасался, что казаки вмешаются и часть славы перетянут на себя, но, к счастью, коляски коменданта Стесселя со свитой катили впереди, наши пролётки с комдивом и его офицерами следом. Вот и я с ними. А такой шанс я всё же не упущу. Я скакал рядом с пролёткой комдива и, когда мы проезжали мимо японцев, развернулся всем телом и удивлённо стал таращиться на них, что те заметили. Тут же, схватившись за кобуру револьвера, я заорал:
– Японцы!
Отреагировали оба, если наши офицеры таращились, не понимая, что происходит, то молодой из японцев перекатом ушёл в сторону, выдёргивая из-под рубахи оружие, что-то из револьверов, а второй поступил умнее. Петляя, убегал прочь, ещё метров пятьдесят – и он уйдёт в низину, а там овраги. Я на всякий случай оружие приготовил, поэтому выдернул молниеносно. Да и честно признаюсь, тренировался в этом деле во время скучных ночных дежурств при штабе. Поэтому я немедленно произвёл выстрел, который отбросил мелкого японца на землю. Пуля немалого калибра сразу вывела его из строя, удивительно, что ещё жив, скоблил каблуками стоптанной обуви по земле, а я уже палил по второму. Сложная цель, умело петлял, но после третьего промаха я попал ему в поясницу, когда он был почти у самого склона в низину. Мгновение, и ушёл бы, а тут полетел на землю, пару раз перекатившись, и замер. Как-то не хорошо упал, похоже, наглухо поразил. Причём всё так быстро произошло, что кроме меня никто и выстрелить не успел. Поэтому, пока я успокаивал взволнованного коня, офицеры из свиты Кондратенко уже соскочили, осматривали первого «китайца», подобрав его оружие, и спешили ко второму.
– Иванов, что это было? – строгим голосом спросил комдив, покидая коляску.
Удивил, не думал, что тот меня запомнил, но нет, память у него хорошая.
– Японцы, ваше превосходительство.
– Как опознали?
Покинув седло, я взял коня под узды и, вытянувшись, доложил:
– Когда к форту ехали, подозрительными мне показались, рожи не китайские и выправка армейская. Когда обратно ехали, тот, что младше под рубаху руку сунул, кланяясь, а старый сказал, что приказа убивать вас пока не было. На японском говорили.
– Вы, унтер, знаете японский язык? – явно удивился генерал, наблюдая, как осматривают тела, но не обыскивая, видимо решив дождаться нижних чинов и им поручить. Офицеры себя такой работой утруждать явно не желали.
– Так точно, в совершенстве, как и письменность. У меня девушка была японка, тайно от семьи встречались, она и обучила.
– Почему не сообщили?
– Так меня как переводчика и отправили сюда. Почему-то посыльным назначили. Да и его благородие, капитан Лазарев знает.
Дальше задать новый вопрос генерал Кондратенко не успел, подкатили коляски генерала Стесселя со свитой и казаки верхом, так что комдив к ним направился докладывать. Казаки быстро оба тела обыскали, даже швы прощупали. Под рубахой пожилого нашли бумаги, точные планы строящегося форта. До этого сомнений не было, что это японцы, а теперь уж чего говорить? Меня позвали, и я повторил свой доклад, под конец добавив:
– Мы для местных на одно лицо, и местные для нас тоже. Вот только местные легко различают, кто тут ходит. Так что все эти рабочие прекрасно знали, что эти двое японцы, но никто ничего не сообщил.
– Разберёмся, – буркнул Стессель, изучая бумаги, что нашли на теле старшего из шпионов.
Я же вернулся к коню, и мы снова следом за процессией колясок генерала Стесселя направились к городу. Но чуть позже свернули в сторону штаба дивизии, там началась работа. Я сдал пока коня обиходить, напоить и накормить, а меня посыльный вызвал к генералу. Тот как раз на обед собирался, поздновато, но дома семья ждала, однако решил пообщаться со мной.
– А всё ли ты мне, голубчик, сообщил? – спросил тот.
– Так точно, ваше превосходительство, не всё.
– Докладывайте.
– Старший из японцев сказал, что коменданта трогать нельзя, англичане сильно недовольны будут. Почему не знаю, ответа того, что младше, не слышал.
– Ясно. Напишите рапорт о происшествии. О коменданте ничего не писать и не рассказывать никому. Всё ясно?
– Так точно.
– Свободны.
Генерал укатил на обед, я тоже на кухню сбегал, меня там покормили наваристыми щами, дальше вернулся в здание штаба, где помдежурного помогал писать рапорт о стрельбе сегодня и уничтожении вражеских шпионов. Вроде неплохо получилось, но через три дня я узнал, что меня представили к чину старшего унтера, решили зажать честно заслуженный мной чин прапорщика. А орден вообще зажали. Вот гады. Это Стессель всё. Значит, буду валить адмирала Старка, подставив британцев. Якобы британец застрелит адмирала, а я британца, случайно застав его на месте преступления. Всё, решено, постараюсь завтра провернуть акцию, не получится, то послезавтра, подберу нужный день, там несколько ключевых факторов должно было сойтись, такое не каждый день бывает. Это по случаю с теми японцами, по сути, пшик, но я пока не унывал. В остальном, японцы на море вели себя тихо, только наблюдали за эскадрой от горизонта, в городе облавы шли, шпионов искали, все затаились. Мелочь взяли, да и всё. В корейском порту Чемульпо продолжалась высадка японских войск. Вот теперь точно всё. А так служба текла, ничего не изменилось. Я забирал готовые блюда у тех женщин, что работали на меня, один раз Анну навестил тёмной ночкой, повезло, коптер показал, что муж задержался в ресторации. Там отмечали какому-то полковнику именины. Там и женщины были, жёны, Анна просто раньше уехала, а торжество продолжалось.
