Полеты на Марс и наяву, или Писатель-функционал - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова
– Ух ты! – Иван почему-то обрадовался как дитя. – А вы еду из тюбиков сами пробовали, она действительно вкусная или «жри, а то сдохнешь с голоду»?
– Хм… романтика «зубных» тюбиков давно ушла в прошлое. Сейчас покажем из чего едят сегодняшние пилоты, – кандидаты потянулись к своим НАЗ, достали самые настоящие консервы и сублимированную еду в пластиковых пакетах. – Ха, окромя твоего борща, мы здесь сейчас будем питаться ещё и этим.
Ивану нужно было срочно увести нить разговора подальше от злосчастной бредовой похлебки под названием «борщ». Петевич порылся, покопался в своей голове и вдруг вспомнил, что космонавты, сидя на своей орбите, очень мало двигаются. А ещё писака припомнил то, как он сам бывало встанет из-за стола после восьми часов беспрерывного умственного труда, а позвоночнику уже трындец, в шее прострел и в жопе геморрой. И Иван быстро выпалил:
– А я вот слышал, длительное пребывание в невесомости ведет чуть ли ни к полной атрофии мышц. Че, правда что ли?
Андрюха-Коля с тоской зыркнули на писателя и обреченно кивнули:
– М-да, есть такое, даже кости становятся хрупкими. Но это… не всё так страшно… не к полной атрофии, конечно. Тем более, что на станции пилоты занимаются физкультурой: на беговой дорожке, велоэргометре и специальном тренажере для разных групп мышц. Но и тут не без проблем, чтобы бегать по дорожке, нужно прикрепить себя к ней, иначе после первого же движения улетишь.
– М-да… жестко! А вот меня всегда интересовал ещё такой вопрос: как они моются там, в невесомости? Вода ведь сразу превращается в шарики, я это видел… по телевизору.
– Ох, тяжёлый случай. Но и его удалось решить более или менее. Хотя весь процесс мытья пока ещё очень долог и неудобен. Сначала волосы смачивают небольшим количеством воды из спецпакета, затем в голову втирают сухой шампунь и промакивают волосы полотенцем. На этом мытье головы заканчивается. Тело же очищают с помощью салфеток, пропитанных специальным гелем. Есть гели и для бритья, есть даже съедобные зубные пасты. Все очищающие составы не содержат спирта, так как испаряясь и поступая в систему регенерации, он превращает вторично используемую воду в водку.
– О, как интересно! А стирка?
– Стирать бельё на МКС и вовсе негде, но периодически к станции пристыковываются грузовые корабли, которые доставляют с земли еду, воду, одежду и прочее. В них космонавты загружают грязное бельё и мусор. А потом корабль летит обратно и сгорает в атмосфере.
– Это ж сколько бабла сгорает ни за хрен собачий! – невольно вырвалось из груди нищеброда Водкина. – Нет… не хотел бы я так страдать как они! Ну это я про их мытье, бритье и хрупкие кости. А интересно, по сколько дней каждый космонавт проводит в космосе?
– На борту МКС по полгода.
– Ничего себе!
– Сама же МКС будет работать до 2025 года, это по документам, но есть надежда, что она проработает до 2030 года, а на смену ей придёт окололунная станция LOP-G, и она будет намного круче!
Глаза Андрюхи-Коли мечтательно загорелись и уставились на дырку в крыше, в которую изнутри просачивался дымок, а снаружи уже поблескивали две-три предвечерние звёздочки.
– Ну да, наверное круче… – сощурился Иван Петевич. – И самый важный вопрос: а бабы там дают?
– Чего дают?
– Ну бабы-космонавтки дают мужикам-космонавтам? Говорят, их специально к этому готовят.
– К чему?
– Да блин, к сексу готовят. Ну чтобы в космосе физическое напряжение хоть как-то да снимать… шпили-вили, понимаете? – Иван потыкал пальцем одной руки в дырочку, сделанную из пальцев другой руки.
В глазах Андрюхи и Коли мелькнул огонёк непонимания. И Водкин психанул:
– Да вас что, компотом поят, который потенцию понижает?
Кандидаты отвели взгляд в сторону и тихо-тихо признались:
– Поят.
Иван взорвался:
– Так о чём мне тогда вообще в этой долбанной книге писать? Ни любви, ни войны! Настроение у космонавтов, видите ли, мне нужно описывать. А сексуальные эмоции – это настроение или как? Где интрига, завязка, кульминация, развязка, дети от разных отцов, в конце концов?
Глаза у космонавтов потухли, они стали молча, синхронно, очень медленно вскрывать темно-красные пакеты с космической едой и посасывать из них то ли вишнёвое желе, а то ли человеческую кровь:
– Не, не знаем, Витя Олегич, но вас вроде никогда такие вопросы не интересовали… дзен-буддизм, тяжелые транквилизаторы, грибы там всякие, нумерологию… это мы помним в ваших романах. А вот про секс, баб и младенцев – не, не помним.
Иван всмотрелся в надписи на красных пищевых пакетах, там черными буквами было написано «Борщ». И тут мир в глазах писателя перевернулся и встал на своё место:
– Всё нормально, всё хорошо, они обыкновенные ребята, просто начальство над ними немного подшутило: поди, сказали, что с ними будет у капсулы сам Пелевин, а не какой-то там никому-никому не известный Водкин-Безделкин. Так бывает, я сам люблю подшутить над читателями. Да и то, что Розгов ушел в черную комнату, тоже всё неправда – это, видимо, моя белая горячка.
Писатель свернулся калачиком на лапнике у кострища и задремал. А Коля Тихонов и Андрюха Бабкин схватились за мачете и отправились в темнеющую тайгу за дровами.
А ты спи, Иван Петевич, крепким, крепким сном! Тебе ещё и не такое привидится: вот знаешь что такое трутовый гриб, который обрывают сейчас со старой прогнившей берёзы молодые космонавты, нет? А они непременно заварят его тебе в чай.
Баю-бай, Иван,
Иван-иваныч-чай
всю боль в душе залечит…
Слышь, как свистит мачете?
Глава 5. Подвиг «Салют 7»
Когда писатель очнулся, Андрюха-Коля мирно сидели у костра на пушистых ветках рядом с ним, молчали и пили чай из пластиковых стаканов. Иван Петевичу были знакомы подобные медитативные практики, поэтому он не стал отвлекать исследователей от их внутренних ощущений и выполз наружу. Справить нужду так просто не удалось, представляете, сколько времени и матерщины пришлось потратить мужику, чтобы стянуть со своего тела и жопы космический балахон! Через час непосильных мучений Иван снова был полностью экипирован, отходы организма закопаны, а время он определил по солнцу: ночь, потому что солнца не было вовсе. Куцые жерди сосен непонятными тенями напомнили Ивану, что он не в ласковом мохнатом Подмосковье, а в Амурской жуткой жути. И если бы не игриво подмигивающий сигнальный костер, можно было запросто рехнуться.
– Нет, надо внутрь!
Водкин-Безделкин полез обратно в шалаш. Космонавты уже вышли из ступора и разливали борщ по тарелкам, а контрабандный хлеб ломали руками – так проще. И Ивану
