Император - Вадим Владимирович Чинцов

Стратигопул морщился, когда рана наливалась болью при движении тела, поэтому я не показал и половины своей скорости, однако и этого хватало для полного доминирования в поединке. Цезарь через пятнадцать минут признал свое полное поражение, после омовения достал из ножен подаренный мною меч и, любуясь им, предложил мне — Ты меня загонял, Арман! Завтра проверь подготовку моих телохранителей.

— Обязательно! Можно организовать их обучение в моей школе.

— Ну не знаю! Как — то несерьезно будет выглядеть обучение воинов вместе с детьми. Лучше пусть твои специалисты проводят занятия у меня. Кстати, как ты смотришь на получение почетной должности Великого коноставла? Правда за нее придется заплатить по установленной императором таксе.

Я посмотрел в прищуренные глаза грека и удивленно потер подбородок — мне был предложен пост командира наемников-франков. Обычно на высшие военные посты могли попасть только родственники василевса и тем дороже стоило сделанное мне предложение, император торговал должностями, «как торгуют фруктами на рынке». Чтобы оценить сумму финансовых операций, которые проворачивало государство, нужно знать, что в одном только Константинополе было несколько тысяч чиновников.

— Я польщен доверием и согласен!

— Торжественная церемония вхождения в должность состоится через неделю, а вот завтра я приглашаю тебя на прием к Севастократору Константину Палеологу, от него зависит твое утверждение, так что тебе нужно ему понравиться.

Должность Севастократора, что переводится как «царственно правящий», была третьей после императора, ее удостоился тридцати восьмилетний брат императора Константин. Завтра я его увижу и даже смогу с ним пообщаться.

Дворец Константина был заполнен высшими чиновниками империи, членами цирковых партий «голубых» и «зеленых» (население Византии делилось на общества, которые по цвету одежды правителей колесниц на играх, назывались партиями (димами) зеленых и синих (голубых), когда колесницы, запряженные четырьмя лошадьми, мчались попарно длинным поездом по арене ипподрома, все население Византии, от императора и высших сановников до беднейших простолюдинов, волновалось горячею страстью; зрители кричали, ободряя наездников своего цвета. Из столицы это деление на партии распространилось по провинциям; все население государства распадалось на партии зеленых и синих).

Певцы и музыканты прославляли василевса и его наследников. Петь подобающие для Случая песни были обязаны и сановники. Пение перемежалось плясками ряженых и нескольких «готов», вооруженных мечами и щитами. «Готы» пели особые песни, имевшие когда-то ритуальный характер, но затверженные теперь на столь неузнаваемо испорченной латыни, что смысла их уже никто не понимал. Знатный хозяин стремился поразить своих гостей роскошью обстановки жилища, богатством одеяний и украшений членов семейства, разнообразием блюд. Гости также принарядились в лучшие свои одежды, прибывали на лучших из своих коней и мулов, в дорогих седлах или в богато отделанных колясках. Константин решил удивить своих гостей установленной в огромном зале клетки с тремя тиграми, которые яростно скалились на подходивших близко любопытных вельмож. Время от времени огромным кошкам бросали куски мясо и на потеху публики тигры пожирали истекающие кровью куски.

Я вместе с цезарем шел сквозь льстивые улыбки и слащавые пожелания здоровья чиновников, разодетых как павлины. Мой новый покровитель при византийском дворе надменно улыбался, легким кивком здороваясь с теми, кто высоко стоял в табели рангов придворной лестницы.

Наконец мы подошли к хозяину дома, о чем — то беседующего с прекрасной девушкой лет семнадцати, одетой как принцесса. Ее миндалевидные глаза остановились на мне, меня просто поразила ее очаровательная улыбка.

Вьющиеся золотые волосы были уложены в затейливую прическу, нижняя белая стола украшена богатой каймой. Плащ из пурпурной ткани, кайма подола украшена вышивкой золотом. И также золотом отделана ее обувь зеленого цвета. Все эти цвета в Византии разрешались только для знати. Золотая диадема была украшена золотом, драгоценными камнями и длинными пропендулиями — подвесками из жемчуга. Парча и шелк покрывались геометрическими орнаментами, звездами, кругами и стилизованными изображениями растений и животных. Ну, и, разумеется, без христианской символики тоже не обошлось. Ткани были плотными и тяжелыми, что было необходимо для того, чтобы подчеркнуть статичность фигуры. Кресты, ангелы и христианские монограммы вписывались в круги и квадраты, так же, как и львы, орлы и павлины, так что поверхность одежды из такой вот ткани выглядела как один сплошной яркий ковер.

— Позволь, достопочтимый Севастократор, представить тебе моего друга барона Армана де Лонгви, владеющего мечом как архангел Михаил. Этому храбрецу я обязан жизнью — Арман спас меня от нападения наемных убийц.

— Я что-то слышал о тебе, француз! — Константин наморщил лоб и довольно усмехнулся — Точно, мне несколько моих друзей говорили о новой школе фехтования, куда они отдали своих отпрысков. Слава о твоих инструкторах гремит среди знати города. Я рад нашему знакомству, позволь тебе представить мою племянницу Ирину.

Я поклонился, а цезарь, тоже поклоном приветствующий принцессу, опять обратился к Константину — Я прошу тебя, Константин, одобрить назначение Армана на пост Великого коноставла, прежний подхватил какую-то заразу и отправился к праотцам.

Константин обошел вокруг меня и довольный вынес вердикт — Красив, француз! Такие лица при дворе нужны, меня уже воротит от некоторых рож! Арман, тебе можно доверить мою племянницу?

— Конечно, я же рыцарь!

— Тогда я вверяю тебе самую прекрасную девушку в империи! А нам с Алексеем нужно переговорить наедине!

Я предложил руку Ирине и та слегка коснулась ее своими пальцами. немного отойдя в сторону я прочитал принцессе стихотворение Есенина:

Ты меня не любишь, не жалеешь,

Разве я немного не красив?

Не смотря в лицо, от страсти млеешь,

Мне на плечи руки опустив.

Молодая, с чувственным оскалом,

Я с тобой не нежен и не груб.

Расскажи мне, скольких ты ласкала?

Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?

Знаю я — они прошли, как тени,

Не коснувшись твоего огня,

Многим ты садилась на колени,

А теперь сидишь вот у меня.

Пусть твои полузакрыты очи

И ты думаешь о ком-нибудь другом,

Я ведь сам люблю тебя не очень,

Утопая в дальнем дорогом.

Этот пыл не называй судьбою,

Легкодумна вспыльчивая связь,—

Как случайно встретился с тобою,

Улыбнусь, спокойно разойдясь.

Да и ты пойдешь своей дорогой

Распылять безрадостные дни,

Только нецелованных не трогай,

Только негоревших не мани.

И когда с другим по переулку

Ты