Маньчжурия, 1918. Особый отряд - Руслан Иванович Аристов

Подкинув угля в печку, Виктор поставил чайник и пошёл пригласить девушку.

— Войдите! — постучав, он услышал ответ.

— Ольга Алексеевна, позвольте предложить вам чай с печеньем, — зайдя в комнату, Виктор смотрел на девушку, которая уже переоделась в более легкое, синенькое платье, и держала в руках книгу.

— Виктор Антонович… — она немного засмущалась.

— Прошу, Ольга Алексеевна, чувствуйте себя, как дома, — улыбнулся парень и жестом показал на дверь.

На кухне было просторно и довольно уютно — здесь по утрам жены работников консульства готовили еду, в кастрюлях оставалась разная снедь, хлеба и выпечки было в достатке.

— У нас здесь есть печенье и сдобные булочки, позвольте вам предложить, Ольга Алексеевна, — Виктор открыл одну из полок и достал плетеный поднос с печеньем и булочками.

— Спасибо большое, — девушка села и с улыбкой смотрела на Виктора.

Чайник начинал понемногу закипать.

— Так и живём — в Харбине хорошие рынки, продовольствия хватает.

Виктор начал расспрашивать о том, как девушка сюда доехала — сначала она немного стеснялась, но когда он заварил чай, поставил сахарницу, общение стало более непринужденным. Первый месяц её поездки был трудным и голодным — она очень живо рассказывала, и уже после Челябинска недостатка в продуктах не ощущалось, на станциях им продавали всё, чего душа пожелает.

— Много бывших солдат ехали, но нас почти не задирали, хотя вели себя шумно и непристойно, называли нас буржуями и белоручками. Часто на станциях проверяли документы люди, которые называют себя комиссарами, но они даже осаживали и снимали с нашего поезда нескольких пьяниц, почти как старая полиция. В общем, если бы я знала, что меня ждёт — в жизни бы не решилась на такую поездку, — попивая чай с булочкой, рассказывала Ольга. — Только сейчас я понимаю, сколько страху я натерпелась и как вообще всё это вынесла.

— А кто вы по профессии?

— Я с детства увлекаюсь музыкой, училась в музыкальном, играю на пианино и на скрипке, давала уроки музыки до революции, но в последний год подрабатывала ещё и машинисткой — в нашей московской квартире у отца осталось две отличных машинки, и это мне очень помогло летом и осенью, когда с деньгами и едой стало совсем тяжело, — Ольга опустила взгляд. — Отец всё звал меня в Петроград, и если бы не события в октябре, я бы уехала туда. Надо было уехать ещё весной, наверно, но я не могла бросить учеников и театр.

«И играть умеет, и печатать. А готовить? Хоть бери и женись», — подумал Виктор, посматривая на девушку — её вьющиеся волосы и милое лицо очень ему нравились.

— От большевиков вы спаслись, Ольга Алексеевна, это самое главное в наши дни, — произнес он.

— Виктор Антонович, что же оно дальше будет? С нами, с Россией? — вздохнула она. — За родителей волнуюсь, брат старший тоже где-то на юге сейчас, ни слуху, ни духу…

— Он офицер?

— Да, в чине ротмистра, и прошлым летом записался в ударники, к Корнилову, — на секунду она отвернулась и смахнула пальцем слезинку.

«Наверно, очень переживает о своих», — Виктор не был женат, а девушка была очень милая и очень ему симпатичная.

— Знаете, Ольга Алексеевна, всё будет хорошо, — произнёс он мягко и успокоительно. — Хотите мятный отвар? Жена господина консула любит травяные чаи и отвары.

Ольга улыбнулась и покивала.

Разговор и дальше шёл легко и неспешно, Виктор даже забыл, когда вот он так сидел, не отвлекаясь на гаджеты и чисто по-человечески спокойно и мило общался. Сидели и беседовали долго, Виктор понемногу выяснил, что она не замужем, рассказал ей о себе — командовал сначала ротой, потом батальоном в шестьдесят четвертой пехотной дивизии, был ранен и контужен в Карпатах осенью шестнадцатого, потом ему предложили должность здесь, в Харбине, перед самой Февральской революцией — понятное дело, что он не стал уточнять, что это было по протекции дальнего родственника.

— Я завтра выясню, когда будет поезд на Владивосток, — когда они закончили чаепитие, сказал он.

— Спасибо вам большое, Виктор Антонович, — девушка благодарно посмотрела на него, когда он проводил её в комнату.

— Спокойной ночи, Ольга Алексеевна!

— Спокойной и вам ночи! — краем губ улыбнулась она.

Виктор вернулся в свой кабинет, снял сапоги и лёг на диван — в гостиницу ему идти было лень. В принципе в здании консульства можно было и жить, но здесь и так хватало семейных пар — генконсул Попов, человек весьма амбициозный и в городе влиятельный, после октябрьских событий даже немного расширил штат, поскольку был в прекрасных отношениях с генералом Хорватом и недостатка средств у него не было, да и само консульство имело разные варианты для серого заработка — Виктор это уже ясно понял, когда более вник в ситуацию.

Утром он проснулся, умылся и привёл себя в порядок. После этого созвонился с вокзалом — сам по себе такой телефон его вымораживал, но выбирать не приходилось — спасибо и за такое.

— На Владивосток подадут не ранее, чем послезавтра, но это не точно — состав стоит третьи сутки на станции Пограничной и может стоять ещё столько же, — ответил ему начальник вокзала.

— Степан Петрович, почему стоит?

— Говорят, господин атаман Калмыков задерживает, но я не ручаюсь за сведения, Виктор Антонович, — ответил ему начальник.

— Благодарю!

Виктор, распределив наряды на дежурство среди унтеров, поднялся на второй этаж и постучал к Ольге.

— Доброе утро! — девушка была немного заспанная, и оттого ещё более милая.

— Доброе! Ольга Алексеевна, я по поводу поезда — в ближайшие два дня его не будет.

— Ой, а как же быть? — с легким испугом воскликнула она.

— Да никак — оставайтесь пока здесь, отдыхайте, Ольга Алексеевна.

— Виктор Антонович, мне так неудобно, вы слишком добры ко мне, — она немного зарделась.

— Не переживайте, пожалуйста. Вы — моя гостья, так и говорите всем! В случае чего — хорошие машинистки нам нужны здесь, в консульстве!

— Ну что вы… — девушка застенчиво улыбнулась.

Проводив её на кухню и распрощавшись с нею, Виктор вернулся в кабинет. Пришёл Смирнов и рассказал ему, как обустроили беженцев — накормили и обогрели, люди очень благодарны.

— Дай бог, — заключил Виктор.

— Виктор Антонович, полковник Орлов приглашает вас сегодня к восьми часам вечера в «Англетер», — пару секунд помолчав, сказал подпоручик.

Виктор нахмурился и вопросительно взмахнул ладонью.

— Это в полуквартале западнее от Миллеровских казарм, на Протестантской, открылся в конце марта