Бастард Ивана Грозного 1 - Михаил Васильевич Шелест
— Да я не о том…
— А я о том!
Старик закашлялся, но в ответ ничего не сказал, только спрятал, отведя в сторону, глаза.
Мокша рассупонил полог и стал переносить мешки с добром.
— Раздобрел ты, Мокша, как я погляжу, — не без зависти проговорил старик.
— Сиднем не сидел, — пробурчал Мокша, вскидывая на плечи мешок.
Добра, и впрямь, было много. На двух казацких чёлнах чего только не оказалось… И оружие, и шмотья всякого, и инструмента. Да и сами казаки дюже справно были одеты. Не простых казачков побил Санька, ох не простых.
Уже смеркалось, а они с Лёксой ещё не закончили. Ракшай уже натаскал и нарубил дров, вымел из землянки мусор, растопил очаг и вскипятил в котле воду. Частью кипятка заварил травяной «чай», в другой заварил «растеруху», как называл Санька отваренные, высушенные и перетертые в муку крупы. Санька помнил каши быстрого приготовления, и попробовал сделать такие здесь. Попробовал — получилось. Растеруха заваривалась почти мгновенно и была не хуже залитой кипятком муки, что ели родители.
Затянув двумя пологами, сходящимися у мачты, чёлн, чтобы не выгребать поутру воду и не мочить оставшиеся вещи, Мокша с Лёксой поспешили в землянку. С сумерками стало зябко. Хмары[13] снова затянули небо, посыпал мелкий моросящий дождик, а в протопленной землянке они почувствовали себя дома.
Ночью они перетащили в землянку четыре сундука, взятые с казацких стругов, двенадцать маленьких бочонков с порохом, самопалы и сабли. Имелась на стругах и казна. Не такая большая, как хотелось бы Саньке, но для Мокши и Лёксы, не имевших денег вообще, и то, что они добыли, было несметным богатством.
Монеты представляли собой «белянчики». Санька видел такие в крымском музее. С одной стороны на монетах имелась трезубая тамга, с другой арабская вязь. Санька также помнил, что их начали чеканить при Первом Гирее в середине пятнадцатого века. В нумизматике и арабском Санька понятия не имел, поэтому с годом выпуска монет не определился.
Единственное, что помнил Санька, это то, что на одну монету можно было купить килограмм муки, а за четыре — курицу. Но это в Крыму… Мокша почему-то назвал монету «деньга». И тут Санька вспомнил, что в том же музее говорили, что очень долго на Руси штамповали похожие по размеру деньги. Но, по словам экскурсовода, «белянчик» на Руси имел двойную стоимость из-за большего веса[14]. А за копейку даже при Иване Грозном можно было купить три килограмма зерна.
В общей сложности у Мокши с Лёксой оказалось около трёх тысяч монет. Почему около? Санька принимался считать несколько раз, но всегда то Лёкса, то Мокша его сбивали, вероятно думая, что он играется. Поэтому Санька отмерил монеты горшком, а потом пересчитал количество в одном горшке.
Ракшай быстро сдружился с местными ребятишками. Посёлок состоял из двадцати трёх землянок и в каждой имелось по три-четыре разумного возраста детей. Как понял Санька, лет в двенадцать, человек уже считался взрослым, а, начиная лет с трёх, помогал по хозяйству.
Игры у разного возраста детей отличались. Старшие играли во что-то, похожее на лапту, средние — в разные прятки-салки-догонялки. Саньку допустили в среднюю группу. Но, не смотря, на то, что зерно уже было убрано, продовольственные заготовки продолжались. Лес — кормилец, отдавал жёлуди. Их запасали мешками. Как понял Санька, «на чёрный день».
Волхв, узнав, что Ракшай имеет дар Лешего, как-то призвал его и испытал, сначала опросив, какие травы знает, и как они могут пригодиться человеку. Потом отвёл в лес и проверил, как Санька в нём ориентируется. Санька лес до посёлка знал, как свою берлогу, потому что, когда ему было скучно, он доходил и до реки. Тут недалеко он как-то и встретился с волками, кстати. С волками, которые искали, чем поживиться в посёлке. А в нём имелись и овцы, и козы.
Санька тогда почувствовал волков издали, но, почему-то, решил, что он медведь. По крайней мере, от него должно пахнуть медведем. Так он подумал. От него и пахло на столько, что волки поначалу шарахнулись от него, но потом, рассмотрев, поняли, что обознались. Это была не вся стая, а трое разведчиков, поэтому Саньке тогда повезло выжить только благодаря отравленным стрелам и ножу.
Волхв готов был отстать от пацана, уже после демонстрации им охотничьих навыков. Ему оказалось достаточно стрельбы из лука, но Ракшай решил продемонстрировать волхву и работу пращой, и кистенём, чтобы потом не возникало вопросов. Пусть уж сразу перемелят ему кости. Тем паче, что Санькиных умений хватит не на одну «мельницу».
Волхв чуть ли не бегом вернулся из леса и быстро нашёл старосту. Тот занимался пересчётом инвентаря и подготовкой его к хранению: рихтовкой кос, смазкой и оборачиванием в промасленную холстину, ревизией и заточкой топоров и пил. В каждой семье имелись свои топоры, но и в общине должен быть запас. А вот двуручных пил имелось только две, и обе общие.
— Он, точно, Леший, — не отдышавшись от бега, сообщил старосте волхв. — Малой-малой, а знает лес не хуже меня.
— И что это нам даёт? — Сразу озаботившись, произнёс староста.
— Посмотрим. Коли договориться с Лесом, великая польза будет, а не договориться, уходить нам придётся. Лес противную силу не потерпит, а сила у мальца немалая. Но, похоже, сроднится он с лесом, слишком уверенно в лесу ведёт себя. Не давит на него лес. Да… Родич он тому мальцу, что мы отнесли к беру. Тот-то сгинул. Сожрала его медведица. Помнишь кровищу у логова?
— Помню, — передёрнул плечами староста.
— Во-от… Как бы не возмутил кузнец его на нас. Сердитый… А Лёкса… Та вообще зверем глядит…
— Задобрить надо, — снова передёрнул плечами староста.
— Надо… Но как? Видал, скокма добра понавёзли? И запасы съестные свои имеют… Закрома забили. Лабаз полный. Сам видел сколько мешков накидали?
— Видел. Кунами надоть откупиться.
— А ясак платить? Князю Рязанскому?
— А мож не приедут. В том лете не было. И за тем…
— О то ж, что не было… Значит, точно приедут по санному пути.
— Из общих наберём для Мокши.
— Мало кто даст.
— Пужнём, — сплюнув и скривившись, молвил староста.
— Пошто землю скоромишь?! — Взвился ведун. — Вот я тебе!
Он замахнулся палкой на старосту.
— Да ладно, тебе…
Староста затёр плевок ногой.
— На себя грех взял. Всё! Ступай!
Волхв крутнулся на месте и выскочил из кладовой, что-то недовольно бормоча и дёргая бороду за косицу.
Санька неожиданной «шустрости» волхва удивился и проследил его бег до кладовой. Волхв, в
