Мент. СССР - Дмитрий Николаевич Дашко
— Я что — похож на идиота?!
Иван усмехнулся.
— Сказал бы я на кого ты похож своей дурацкой манерой отвечать вопросом на вопрос! Если придумал чего — поделись с товарищами.
— Начну с главного, — заговорил я. — Губан уже знает, что его разоблачили?
— Откуда?! — удивился Бодунов. — Сам он пока в полной бессознанке лежит, а в больничке я никому ничего не рассказывал.
— Это хорошо, — довольно кивнул я. — Будет значительно проще. Идея такая, товарищи сыщики: и Губана, и меня порезали. Допустим, у меня вдруг резко обостряется рана, нужна срочная госпитализация. Под этим предлогом я ложусь в больничку… как там её?
— Имени Всемедикосантруда, — сказал Иван.
— Ну и название… Хрен выговоришь, — усмехнулся я.
— В народе называют попроще — «Медсантруд», — пояснил Трепалов.
— Спасибо, Александр Максимович. В общем, ложусь в этот самый «Медсантруд», причём в одну палату с Губаном и делаю всё, чтобы втереться ему в доверие, — продолжил я. — Только придётся посвятить в наши планы главрача больницы.
— Сделаем, — кивнул Трепалов. — Я главрача знаю ещё с тех пор, как начальником МУУРа работал. Он хоть и буржуйского происхождения, но из сочувствующих. Довериться можно. Только ты не забыл, что к тебе Варвара наведаться должна с наводкой на Чухонца?
— Не забыл, товарищ начальник. Варвара сказала, что ей нужна неделя, но я своих предупрежу на всякий случай. И Настя и Степановна её видели, так что узнают и спросят, если заявится. Да и не думаю, что засижусь в больничке… Губан как более-менее оклемается, попытается смыться оттуда. Надеюсь, что и меня прихватит с собой, — заключил я.
— План хороший, — подумав, согласился Трепалов. — Ввести своего человека в банду Кузнеца дорогого стоит. Быстров — человек в Москве новый, его урки пока плохо знают.
— Об одном обстоятельстве забыл, Максимыч! Да, Жора в Москве недавно. Только про него ведь в прошлом году в «Правде» заметку печатали… С фотографией, — вспомнил Бодунов.
— Ха! — усмехнулся я. — Ты эту фотографию видел?! Да по ней меня даже супруга опознать не сумеет, что про бандитов говорить! Да и не думаю я, что урки «Правду» читают…
Известие о том, что я на несколько дней отлучаюсь из семьи, Настю не обрадовало. Я честно сказал, что отправляюсь на задание, что буду в Москве, но где именно — категорически отказался говорить.
— Не переживай, так надо! Со мной всё будет в порядке!
— Смеёшься? — выдохнула Настя. — Как я не могу переживать, когда ты, раненый, снова за своими бандитами гоняться собрался.
— Там, где я буду, мне придётся совмещать сразу два дела: и лечиться, и урок ловить, — слегка приоткрыл завесу над «военной тайной» я.
Настя всхлипнула и стала собирать мне вещи.
Утром, перед тем как отправиться в больницу, я проинструктировал моих насчёт Варвары. Дамы у меня были не только самые лучшие, но и умные, быстро уловили суть.
Поцеловав законную супругу я сел на трамвай и поехал на Яузскую.
Поспать толком этой ночью мне не удалось (всё-таки медовый месяц), я откровенно зевал всю дорогу под отнюдь не мерное раскачивание вагона. Состояние путей в Москве начала двадцатых, мягко говоря, оставляло желть лучшего, и лучшее это наступит ещё не скоро.
Народу набилось как сельдей в бочку, ведь трамваи ходили в час по чайной ложке и потому не могли вместить в себя всех желающих. Дородная кондукторша с огромным трудом протискивалась между нестройными рядами пассажиров, то и дело ругаясь на тех, кто высовывался в окно или висел, вцепившись за поручни.
Если хорошенько посмотреть назад, можно было увидеть довольно распространённых ещё в моё время «зацеперов» — граждан, которые с риском для жизни, ехали на трамвае, вцепившись за буфера.
Я, конечно, понимаю, что экономика, особенно семейная, — должна быть экономной, но не до такой же степени. Совсем недавно довелось читать милицейский протокол о таком вот «каскадёре», что сорвался с буфера и, ударившись о трамвайный столб, разбился насмерть. К протоколу прилагалась и весьма неаппетитная фотография пострадавшего.
Когда вышел на остановке, чудом спас от верной гибели молодящуюся дамочку в дорогой шубке. Та споткнулась на возникшей возле рельс натоптанной наледи и не едва не оказалась на пути у встречного трамвая.
Вместо «спасибо» дамочка что-то презрительно пробормотала в мой адрес и побежала к задним дверям — передние предназначались только для выхода пассажиров.
— Не за что! — произнёс я вслед и потопал к видневшейся неподалёку больнице.
Выглядело здание «Медсантруда» роскошно и тянуло по меньшей мере на дворец: вход-портик с колоннами, стилизованными под древнегреческие (я насчитал шесть штук), лепнина, по бокам два флигеля. Ну а чугунная ограда с парадными воротами, украшенными фигурами львов, вообще заставила подумать, будто я не в первопрестольной, а где-то посреди Невского проспекта.
Картину дополняли санитарные повозки, многочисленные больные, их родственники, люди в белых, не всегда чистых халатах, какие-то рабочие, что с задумчивым видом разглядывали груду битых кирпичей.
Спасибо Трепалову, он заранее договорился о моей встрече с главрачом, иначе мне вряд ли бы удалось найти этого вечно занятого человека.
Само это лечебное заведение было ведомственным для наркомата внутренних дел, так что люди в форме тут попадались часто. Собственно, Губан тут и оказался потому что при нём нашли удостоверение сотрудника МУУР. Ну, а я по легенде должен был изобразить недовольного жизнью бойца ЧОН, которого поранили в пьяной драке. Поскольку я был не только и пострадавшим, но и зачинщиком, ждали меня далеко не самые приятные последствия.
При таком раскладе у меня появлялись некоторые шансы побыстрее стать своим для Губана. Чтобы побыстрее унести ноги из больнички, тому обязательно потребуется помощь. Со своими связаться не получится, значит, остаюсь я.
А дальше… Дальше всё было довольно туманным.
Чутьё у типов вроде Губана обостренно до предела, любые фальшивые нотки заставят его насторожиться, так что мне предстояло пустить в ход всё актёрское мастерство и опыт оперативной работы. Благо хоть урку не надо отыгрывать, Губан бы раскрыл меня на ра-два.
С этими далеко не самыми приятными мыслями я зашёл в палату, где лежал подраненный бандит, в сопровождении немолодой санитарочки, которую все звали Клавдией Макаровной.
Фотографию Губана мне показали перед операцией, потому мне не доставило большого труда опознать его в
