Царская охота - Олеся Шеллина
В который раз пробежавшись взглядом по письму, я отложил его в сторону и потянулся. Хватит на сегодня. Пора проверить, как обстоят дела с приготовлениями первого на моей памяти бала, который скоро должен состояться здесь, в Лефортовом дворце. К счастью я не являлся хозяином вечера, поэтому мне совершенно не нужно было торчать там все время, встречая гостей. Бал был посвящен победе над эпидемией и представлению народу моей невесты, а также само обручение, которое формально состоялось в Париже, но я-то на нем не присутствовал. Так как здесь в Лефортово уже месяц болтался брат Филиппы, я так и не смог назвать мою принцессу Елизаветой, и его, хм, подруга, то и саму принцессу можно было привести сюда, предоставив ей апартаменты в том крыле, которое было отдано французам. Таким образом все правила приличия были соблюдены, а я мог хотя бы ее видеть, разговаривать, в общем, мы могли, наконец-то, познакомиться поближе, и не быть друг для друга незнакомцами, стоя возле алтаря.
Действительно, хватит уже сидеть здесь, перед смертью все равно не надышишься, нужно уже направляться в свои комнаты, чтобы начать готовиться к балу, хозяйкой которого я назначил откровенно скучающую герцогиню де Виллар. Да-да, подруга Орлеанского шевалье была замужней женщиной, но с мужем, герцогом де Виллар предпочитала не встречаться. Жили они раздельно, ребенок у нее был не от него, в общем, обычная аристократическая семья нынешней Франции. Но, граф Румянцев по секрету мне сообщил, что, возможно, Амалия-Габриэла не наставила бы муженьку рога в такой весьма циничной форме, если бы он ею интересовался, и, хотя бы, подарил наследника. Проблема заключалась в том, что герцог да Виллар вообще не интересовался женщинами. Всю свою сознательную жизнь герцог интересовался высокими, физически крепкими светловолосыми молодыми мужчинами, и вот я-то как раз пришелся ему по вкусу, когда он увидел русского офицера, скучающего на балу у герцогини Орлеанской. Ну а так как я практически не танцевал, и ни одна охотница за скальпами не смогла похвастаться тем, что сумела узнать меня поближе, то это повысило градус симпатии, потому что вызывало определенные вопросы. Я в это время ел. Я, черт его подери, в это время ел! В общем, Александра Ивановича чуть не обвинили в покушении на убийство государя императора, потому что подавился я тогда серьезно. Понимаю, это он мне отомстил за то, что я приставил его к французам, которые в тот момент въехали в Смоленск, уже ставший моим, и в котором вовсю обживались как солдаты, так и клерки, и подоспевшее духовенство. Тем не менее осадочек остался, хотя я, хоть убей, не помню герцога, даже как он выглядит.
В кабинет заглянул Петька.
— Государь Петр Алексеевич, пора уже, — намекнул он мне на стремительно приближающееся время бала. — Да, ее высочество уже здесь в выделенных ей комнатах, — как бы невзначай добавил он. Я же только моргнул, почувствовав, что сердце сделало в груди кульбит. А ведь я волнуюсь, еще как волнуюсь. Тем более, что я ее не видел ни разу с того времени, как мы разговаривали на конюшне в Польше. Запланированная ассамблея не состоялась по понятным причинам, а когда Лерхе разрешил всем выходить, потому что новых случаев заболевания в течении десяти дней не наблюдал, то Филиппа осталась в монастыре, помогая выжившим сестрам хоть немного привести обитель в порядок, и для того, чтобы принять православие.
— Иду, — я поднялся из-за стола, и мой взгляд упал на чугунную пластинку, лежащую на столе, которую я не спешил убирать. Это напомнило мне о визите Демидова, на котором, кроме нас присутствовал также и Петька.
Демидов вошел в кабинет решительно без робости. Отвесив земной поклон, он сел, повинуясь моему приглашению и тут же без разговоров бросил на стол эту пластинку.
— Что это, Акинфий Никитич? — я поднял пластину и удивленно повертел ее в руках, затем передал Петьке.
— Это чугун, который льют на моих заводах, государь Пётр Алексеевич, — ответил он, не сводя взгляда с пластины.
— И зачем ты мне его принес, проделав такой огромный путь, Акинфий Никитич? — я все еще удивленно смотрел на чугун в руках в Петьки, который тоже не мог понять, в чем тут дело.
— Я привез его, государь Петр Алексеевич, чтобы показать, — вздохнул Демидов и, видя полное непонимание на моем лице, пояснил. — Чугун дрянной, государь. Качество падает. Скоро пушка из него изготовленная хорошо еще пару раз пальнет, а то и на пару раз ее не хватит прежде чем развалиться.
— И тому есть причина? — я протянул руку, в которую Петька сразу же вложил пластину. Металл да металл, вот в чем я никогда не разбирался особо, так это в металлах и их сплавах, которые стояли на границе физики, химии, и бог его знает, чего еще.
— Руда истощилась, — Демидов провел рукой по подбородку. Видно было, что без бороды ему некомфортно, и сбрил он свое украшение как раз перед тем, как сюда прийти, потому что в противном случае, его бы даже не пустили во дворец. — Примесей много различных, а вот как от них избавиться, я не знаю, — ха, а вот я знаю, но Ломоносов только-только начал разбирать сваленную в сундук коллекцию минералов, когда он еще найдет нужные… — Я слышал, англичане какие-то печи особые используют, чтобы примеси убирать.
— Возможно, но они никогда секретом не поделятся, — я покачал головой.
— Ха, да кто их спрашивать будет? — Демидов осекся, а затем осторожно продолжил. — Парнишка один ко мне приехал, из поляков, что захотели в Российской империи остаться. Говорит, что лучше к нам за Урал, чем приживалкой не пойми где. Парнишка смышленый, грамотный. Вот, думаю, заслать его к англичанам, пущай беженцем прикинется, да на завод плавильный устроится, — я откинулся на спинку стула, внимательно глядя на Демидова. Промышленный шпионаж существовал всегда. Еще когда первобытные люди в обрывках шкуры мамонта бегали, они уже засылали шпионов в соседнее племя, чтобы узнать, какие
