Шаг вверх (СИ) - Земляной Андрей Борисович

— Ну так дайте. Не врагу же даём. Своим защитникам. — Буркнул Булганин. — Да и с этими машинками одна экономия выходит.

— Сделаем. — Василевский кивнул и что-то чиркнул в блокноте.

— Что по сто четвёртым?[13]

— Комиссия подтвердила неустранимый дефект в системе управления лайнером. — Хмуро объявил министр авиационной промышленности. — Нужно снимать машину с рейсов, а у новой машины опять проблемы. У сто четырнадцатого что-то с системой управления, и с крыльевыми баками.

— Так решите их. — Булганин нахмурился. — Машина на испытаниях с пятьдесят седьмого, и конца-края этому не видно. Передайте товарищу Туполеву, что у нас есть Ильюшин, и Яковлев, и они тоже делают свои машины. Мы пошли на то, чтобы сконцентрировать тему с дальнемагистральными машинами в конструкторском бюро Андрея Николаевича, и я боюсь, что это было неправильное решение. Особо передайте. Упаси его Ленин передать в производство сырую, аварийную машину. Вы меня поняли?

— Так точно, товарищ Булганин. — Министр сел обливаясь потом.

— Так. — Булганин задумался. Впрочем, он всегда быстро принимал решения. — Начинайте снимать с регулярных рейсов сто четвёртый, и отправляйте их на завод. Пусть делают из него транспортник, или ещё что, но чтобы людей он больше не перевозил. И обязательно пусть сделают систему покидания экипажем в полёте. А на тридцатом заводе чуть поднажмут для замещения сто четвёртого Ильюшиными[14]. Но тоже строго предупредить насчёт качества. Не Боинги же нам покупать в конце концов?

Тема с высокоточными станками возникла не на ровном месте. В начале её было слово и слово это было из докладной записки Мечникова председателю правительства. Там суммировалось то, что Булганину и так знал, но разложено по полочкам было впервые.

Советский Союз производил много стали. Очень много. Больше чем США если брать на душу населения. Но сталь эта преимущественно была дрянного качества. А раз сталь плохая, значит инженерам приходилось компенсировать качество материала его толщиной. Плюс невысокое качество обработки металла. Вот и выходило, что та же коробка передач, в Союзе была вдвое тяжелее чем в Европе.

Когда пошли изделия компактные вроде квадроциклов или микроавтомобилей, дефицит качественной стали сказался мгновенно. Но если со сталью проблема имела быстрое решение, например выплавлять сталь с легирующими присадками, и не выплавлять прочее барахло, то со станками дело сразу встало.

В Союзе просто не было нужного количества машиностроительных станков такого качества который требовался. Ни станков, ни прессов… А высокоточный пресс — это основа современного производства, потому что позволяет получить деталь в ходе одной технологической операции, ну или сократить эти операции до минимума.

Минтяжмаш, во исполнение постановления правительства уже изыскивал резервы, для повышения точности и качества выпускаемой продукции. Но не было системы при которой любой завод или фабрика могли спроектировать, заказать, и поставить линию для производства изделий высокой степени точности и качества или заказать такие изделия на стороне.

Вот такую систему и поручили создать Александру и Артуру Христиановичу.

Москва ещё помнила Артузова, поэтому он быстро наладил старые связи. К его удивлению, огромное количество людей, которых он знал, как военных или специалистов в разведке и контрразведке, трудилось в народном хозяйстве.

Армия за последние пять лет сильно сократилась в количестве, и многие были рады найти хоть какое-то приличное место, а не прозябать на пенсии. Да, пенсионные выплаты позволяли жить не беспокоясь, но люди хотели совсем другого. Власти, известности, и чтобы пионерки на улице узнавали. Поэтому интриги в министерствах и ведомствах кипели нешуточные.

С пристальным интересом который проявляли к Мечникову Берия, Сталин и Булганин, Александр был в значительной части вне интриг, но это не значило, что его не будут пытаться использовать в своих интересах.

Но Путнику, это было так же смешно, как и дамские ужимки: Демонстрация шеи, накручивание локонов на пальчик, картинное шевеление бёдрами и прочее. Поэтому, когда очередная московская дама начинала с придыханием рассказывать ему какой он гений и вообще молодец, сразу становилось понятно, что во второй серии она будет радеть за какого-то человечка которого нужно пристроить на тёплое место. И даже его тренированная память временами давала сбой, когда подходила очередная красотка, и лепетала что-то вроде: «Я Маша. Вы что меня не помните? Нас знакомили у Каковских — Таковских?» И не ходить совсем было тоже неправильно, потому что это означало быть вне общества.

Но зато, на таких встречах, Александр частенько пресекался с интересными людьми. Вот и сейчас в загородном доме у Алексея Николаевича Толстого собралась шумная компания и среди театральных, музыкальных и прочих знаменитостей, в самом углу сада, Мечников увидел скромно сидящих в беседке Клеймёнова и Королёва — творцов Советской космической программы. Оба щеголяли новенькими значками Сталинской премии, и орденами Ленина, которые по традиции делались из чистого золота.

Александра уже знакомили с ними, во время прогулки на пароходе. Тогда, он перекинулся буквально парой протокольных фраз, добавив, что в следующий раз они, наверное, отправят на орбиту женщину. Собственно, на этом обмен любезностями и был закончен. Но совсем ещё молодого парня со звездой Героя и знаком магистра, который свободно общался со Сталиным и с Берия, называя их по имени — отчеству, невозможно было не запомнить. Поэтому они привстали приветствуя Мечникова и даже развернули для него третий стул, приглашая в свою беседу.

— А вот, что юное дарование нам расскажет о перспективах покорения космоса? — С лукавой усмешкой спросил Клеймёнов. — Наверняка ведь в космос рвётесь?

— А смысл? — Александр присел в плетёное кресло, и с улыбкой поблагодарил совсем молоденькую подавальщицу которая разносила напитки. — Другие планеты Солнечной Системы, насколько я знаю, необитаемы. До ближайшей звезды около четырёх световых лет, и совсем не факт, что там, на орбите звезды есть планеты. Ещё меньше шанс найти там планету пригодную к жизни. Таким образом возможность обнаружить на ближайшей к нам звезде уже развившуюся жизнь — статистически ничтожна. Но, вы, товарищи не переживайте. Политика — сложная штука и на ваш век игр с орбитальными полётами хватит. Сначала человека, потом забросите несколько человек, следом скорее всего женщину, далее, можно организовать стыковку на орбите, или вообще полёт какой-нибудь дурацкий, например, на Луну.

— Это почему дурацкий-то? — Королёв даже оторопел. Будучи настоящим фанатиком ракетной техники, он считал каждый, даже самый маленький шаг человека в космосе — эпохальным.

— А каких таких сакральных знаний, вы хотите добиться этими полётами? — Александр сделал глоток, принесённого ему сока.

— Молодой человек. — Королёв покровительственно улыбнулся. — Решение инженерных задач такого уровня, продвигает всё человечество вперёд.

— Вот вы — инженер. — Александр кивнул. — Талантливый, а возможно даже гениальный. И вы должны понимать, что решение инженерной задачи, есть не только её решение как таковое, но и минимизация затрат, на это решение. Например, нам нужно построить автономный обитаемый модуль. Так почему обязательно на орбите? Для чего нужно сжечь сто тонн горючего, чтобы закинуть капсулу на орбиту? Постройте такую же капсулу на дне океана. И там точно будут новые открытия и прорывы. А в космосе? Есть ли у вас хоть одна внятная цель для пилотируемой программы? Полёт на Луну? Ну походите по нашему спутнику, ну поставите флаг, оставите вымпел. Для политики это очень много. Но в смысле науки? Возьмёте несколько килограммов лунного грунта или камней, и будете вглядываться в него в поисках философского камня? Не сердитесь. — Александр поднял раскрытые ладони. Вы уже сделали огромное дело для страны, выковав её атомный меч. Но я считаю, что космическая программа в её нынешнем виде это только и исключительно политика.