Александр Макколл Смит - Синие туфли и счастье
Мма Рамотсве обернулась.
– А вы? – спросила она. – Вы бы стали заплетать волосы, если бы я заплетала косы?
– Не уверена, – ответила мма Макутси. – Пхути Радипхути старомодный человек. Я не знаю, как он воспримет заплетенные волосы.
– Старомодный? – переспросила мма Рамотсве. – Интересно. А он знает, что вы современная женщина?
Мма Макутси на минуту задумалась.
– Думаю, что знает, – ответила она. – На днях он спросил, не феминистка ли я.
Мма Рамотсве застыла:
– Он спросил вас об этом? И что вы ответили, мма?
– Я сказала, что в наши дни большинство женщин феминистки, – улыбнулась мма Макутси. – Поэтому я сказала ему, что да, феминистка.
Мма Рамотсве вздохнула:
– Боже, не думаю, что это лучший ответ, какой можно было дать в таких обстоятельствах. Мужчины боятся феминисток.
– Но я не могу врать, – возразила мма Макутси. – Разве мужчины ждут, что мы станем лгать? И в конце концов, Пхути добрый человек. Он не из тех, кто враждебно относится к феминисткам, считая, что они таят в себе опасность.
Она права, подумала мма Рамотсве. Мужчины, которые принижают женщин, обычно делают это, потому что боятся женщин или хотят сами возвыситься. Но нужно быть очень осторожным с такими вещами. Термин «феминистка» может встревожить любого мужчину, потому что некоторые феминистки ведут себя очень неприятно для мужчин. Ни она, ни мма Макутси не относятся к такого рода женщинам. Им нравятся мужчины, даже если они знают, что бывают мужчины, которые грубо обращаются с женщинами. Они никогда не потерпят этого, разумеется, но в то же время они бы не хотели, чтобы на них смотрели как на врагов таких мужчин, как мистер Матекони, или Пхути Радипхути, или, скажем, мистер Полопетси, такой кроткий и внимательный, на чью долю выпало столько несправедливости.
– Я не говорю, что вы должны были солгать, – тихо произнесла мма Рамотсве. – Все, что я сказала, это то, что не самое мудрое говорить с мужчинами о феминизме. Это отпугивает их. Мне не раз приходилось это видеть.
Она надеялась, что это не угрожает помолвке ее помощницы. Мма Макутси заслуживала того, чтобы найти хорошего мужа, в особенности потому, что ей не сильно везло в жизни. Хотя мма Макутси никогда не рассказывала, мма Рамотсве знала, что какое-то недолгое время у нее был муж. Но он неожиданно умер, и она опять осталась одна.
Мма Макутси проглотила стоявший в горле комок. Пхути Радипхути был противоестественно тих в тот вечер после их разговора. Если то, что сказала мма Рамотсве, правда, значит, ее необдуманная реплика могла подтолкнуть его к тому, чтобы разорвать их помолвку. От этой мысли грудь мма Макутси сжалась, словно стиснутая холодной рукой. Ей никогда не завоевать другого мужчину, никогда не найти такого жениха, как Пхути Радипхути. Она будет обречена провести остаток дней как помощник детектива, борясь за выживание, в то время как другие женщины находят подходящих мужчин и выходят замуж. У нее был прекрасный шанс, и она упустила его из-за собственной глупости и недомыслия.
Она посмотрела на свои туфли – зеленые туфли с голубой подкладкой. А туфли посмотрели на нее. «Да, ты это сделала, босс, – сказали туфли. – И не жди, что мы будем носить тебя по всему городу, высматривая другого мужчину. У тебя уже был один, а теперь его нет. Не везет, босс. Не везет».
Мма Макутси уставилась на туфли. Для них была характерна такая бессердечность. Они никогда не предлагали ничего конструктивного. Только осуждали, кричали, что-то вдалбливали – возможно, мстили за все унижения, которым подвергались сами. Пыль. Запущенность. Потрескавшаяся кожа. Забвение.
* * *Женщины молчали, выезжая из Габороне, справа оставался нависающий Кгале-Хилл, а перед ними вилась дорога. Мма Рамотсве молчала, потому что смотрела на холмы и вспоминала, как много лет назад ехала по этой дороге, чтобы остаться у своей родственницы, которая была так добра к ней. Но были у нее и невеселые путешествия, а также те, что были счастливыми, а позднее, в воспоминаниях, становились несчастливыми. Те самые, что она совершала по этой самой дороге со своим бывшим мужем, Ноте Мокоти. Ноте обычно играл на трубе в отелях в Лобаце. И мма Рамотсве сопровождала его в этих поездках, ее сердце было преисполнено гордости от того, что она жена такого известного и талантливого человека. Она сопровождала Ноте, пока не поняла, что он не хочет, чтобы она ездила с ним. Причиной было то, что ему нравилось после концертов знакомиться с женщинами, а это было невозможно, пока с ним рядом была молодая жена. Мма Рамотсве вспомнила об этом с грустью и попыталась изгнать это воспоминание из своих мыслей; но несчастливое прошлое умеет заявить о себе, и иногда лучше предоставить таким мыслям идти своим чередом. Они пройдут, сказала она себе, пройдут.
Рядом с ней мма Макутси, погруженная в свои мысли, обдумывала свой краткий разговор с мма Рамотсве по поводу феминизма. Мма Рамотсве была права – в этом не было сомнений, – а сама она неумышленно напугала Пхути Радипхути. Какая глупость! Разумеется, она свято верила в ценность того, что защищали феминистки: право женщины иметь хорошую работу и получать те же деньги, что мужчина, за ту же самую работу; право женщины не подвергаться грубому обращению со стороны мужа. Но все это было на уровне просто здравого смысла, и факт, что ты поддерживаешь эти идеи, не делает тебя одной из тех феминисток, которые считают, что с мужчинами надо покончить. Как они могут говорить такие вещи? Мы все люди – и мужчины, и женщины, – и нельзя говорить, что одна группа людей менее важна, чем другая. Она бы никогда не могла сказать этого, и все же Пхути Радипхути теперь, скорее всего, считает, что могла бы.
Женщины миновали человека, который хотел, чтобы его подвезли, – он махнул рукой, надеясь остановить попутный автомобиль. Машины проезжали мимо, не обращая на него внимания, но мма Рамотсве считала, что это расходится с древними обычаями Ботсваны, и жестами показала человеку, что скоро сворачивает с дороги. Крошечный белый фургончик завилял по дороге, в то время как она жестикулировала, и на какой-то момент мужчине показалось, что они хотят подобрать его, но он понял и поблагодарил их, дружески помахав рукой.
– Говорят, сейчас не надо подбирать людей, которые голосуют, – сказала мма Рамотсве. – Но как можно быть такими бессердечными? Помните, как мой фургончик сломался и мне пришлось возвращаться в город по темноте? Ведь люди остановились ради меня. Иначе я все стояла бы там на обочине до сих пор и худела бы и худела.
Мма Макутси обрадовалась, что можно отвлечься от ужасных мыслей о помолвке, расторгнутой на почве проявившегося феминизма. Она засмеялась, услышав реплику мма Рамотсве.
– Это единственный способ выдержать диету, – заметила она.
Мма Рамотсве искоса взглянула на нее.
– Вы думаете, мне нужно сесть на диету, мма? – спросила она.
– Нет, – ответила мма Макутси. – Я не думаю, что вам нужна диета. – Она помолчала и добавила: – Но другие могут так думать.
– Ха! – сказала мма Рамотсве. – Должно быть, вы имеете в виду тех, кто утверждает, что нехорошо быть женщиной с традиционной фигурой. Такие люди бывают, вы знаете.
– Пусть лучше займутся собственными делами, – отозвалась мма Макутси. – Вы ведь знаете, что у меня тоже традиционная фигура. Не такая, как у вас, разумеется, далеко не такая. Но меня никак нельзя назвать тоненькой.
Мма Рамотсве ничего не сказала. Этот разговор тяготил ее, и она была рада, когда стал виден поворот на Моколоди. Сбросив скорость, она направила фургончик с шоссе на второстепенную дорогу, которая вскоре сворачивала в буш. Когда фургончик поворачивал, какой-нибудь наблюдатель мог бы заметить, что он заметно кренится на ту сторону, где сидела мма Рамотсве, а сторона мма Макутси поднимается выше, и это подтверждало только что сказанное мма Макутси. Но никто не видел этого, кроме серого попугая лори на ветке акации, который навидался всякого, но никогда об этом не рассказывал.
Глава 6
Как вести себя с рассерженным страусом
Прибытие мма Рамотсве и мма Макутси в природный заповедник Моколоди всегда сопровождалось лаем собак, смехом и рукопожатиями. Мма Рамотсве здесь знали – брат ее отца, ее старший дядя, был в то же время дядей (по второму браку) контролера в здешних мастерских. И как если бы этого было недостаточно, дочка родственницы мистера Матекони работала на кухне ресторана. Так обстояли дела в Ботсване почти повсеместно; узы кровного родства, неважно, насколько отдаленного во времени и пространстве, связывали людей, сплетая охватывающий всю страну покров любви и общности. И этот покров состоял из нитей обязательств, которые значили, что человек не может пренебрегать правами других. Никто не должен страдать от голода; никто не должен чувствовать себя посторонним, никто не должен оставаться один на один со своей печалью.
