Константин Калбанов - Мы наш, мы новый...
— И как я это смогу сделать? Дымы эскадры он обнаружит задолго до того, как мы сможем к нему приблизиться, а следовательно опять отойдет под прикрытие батарей, а такой бой нам не выгоден.
— А вот об этом я уже позаботился. Во время стояния на внутреннем рейде, на кораблях были проведены масштабные профилактические работы, так что выход эскадры в море состоится очень скоро, ведь механизмам нужно дать приработаться, проверить их. Так вот, мне удалось завербовать нескольких рабочих, которые производили переборку механизмов. Через четыре-пять часов, после выхода эскадры в море на "Севастополе" выйдет из строя машина. Окончательно ход он не потеряет, но будет способен дать не больше шести узлов.
— Но ход все же останется?
— Да.
— Через сколько они сумеют устранить неисправность?
— Исправить можно будет только в порту и очень нескоро. Но если ими будет встречен, к примеру, отряд со старыми кораблями, не думаю, что Макаров откажется от возможности еще пощипать наш флот, погоня за ними, может еще немного отдалить его от крепости, а вы, используя преимущество в ходе, сможете отсечь ему пути отхода. Я не знаю, как вы поступите, может, то что я говорю полный бред, я ведь человек сухопутный, но думаю, вы сумеете в должной мере использовать эту информацию. В любом случае, повторить подобное мне уже не удастся.
— Тут очень много факторов, которые могут оказать влияние на развитие событий. Самое главное, как узнать, когда именно выйдут русские в море. Макаров слишком непредсказуем и может организовать выход в течение нескольких часов.
— Не думаю, что все настолько страшно. О подобном выходе становится известно как минимум с вечера, а выход обычно планируется на утро, чтобы впереди был целый день. У вас найдется миноносец, для еженочного дежурства в заливе Меланхэ.
— Разумеется.
— Ему передадут световым кодом сведения о выходе эскадры в море. Остальное будет зависеть от вас. В вашем распоряжении будет несколько часов.
— Хорошо. Надеюсь, что все это окажется правдой, — говоря это, Тóго походил на хищника, долго поджидавшего свою добычу и наконец увидевшего ее, сейчас этот опасный зверь уже изготовился к броску.
— И еще, ваше превосходительство. У Макарова в настоящий момент появилось еще девять миноносцев и они сейчас активно готовятся к выходу, комплектуются экипажи, устанавливается вооружение. Эти корабли очень опасны, так как являются продукцией концерна "Росич". Я предполагаю, что они используют новые самодвижущиеся мины, с большой дальностью. Об этом говорит то, что "Страшному" удалось подорвать наш крейсер на дистанции больше полутора десятков кабельтовых, а его бывший командир является тестем одного из учредителей концерна. Новые мины разрабатывались при поддержке концерна. Представители "Росича" очень сильно вкладываются в эту войну, вполне возможно, что они начали производить эти мины.
— Даже если их мины имеют дальность в двадцать кабельтовых, им нужно еще выйти на такую дистанцию, а это весьма затруднительно, а потом еще и попасть, с такой-то дистанции.
— Но не невозможно. Вспомните бой при Лаотешане. Даже потеря всех девяти миноносцев в обмен на один наш броненосец не равнозначна.
— Хорошо, я буду иметь это ввиду. Но миноносцы это только миноносцы, они особой погоды не сделают, тем более днем. Что же касается того боя, то русские подготовили засаду, установили дымы, что позволило им приблизиться практически вплотную. В предстоящем бое у них не будет преимущества заблаговременно подготовленной позиций. Опять же, там не было той концентрации противоминной артиллерии, что будет у целой эскадры.
— Этот концерн слишком многим нам уже насолил, чтобы сбрасывать его со счетов. Никому доподлинно неизвестно чем там у них занимаются в их НИИ во Владивостоке. Кстати, идея бронепоездов, которые доставили столько неприятностей под Циньджоу, тоже исходит от его представителей.
— Если этот концерн так не дает вам покоя, отчего же тогда вы не занялись им вплотную?
— Мне не дали на то разрешения, более того, запретили отвлекаться в преддверии войны от основного задания, решили отложить и заняться после войны. Мои же доклады о том, что концерн оказывает влияние на ход боевых действий, не воспринимаются всерьез.
— Как я уже говорил, я приму меры. Остается еще один вопрос. Насколько точно то, что ваши агенты сделают то, о чем вы говорили? Это не может быть провокацией русских жандармов?
— Исключено. Дело в том, что это не мои агенты.
— …?
— Это революционеры. По их планам Россия должна непременно проиграть в этой войне, чтобы в стране можно было сбросить самодержавие. Я вообще считаю, что мы допустили просчет, напав на русских так рано. Сначала нужно было устроить у них революцию, а потом уже действовать. Конечно, время было бы потеряно, но результат был бы куда более положительным.
— Вы сомневаетесь в нашей победе?
— У России очень большой потенциал и одной только силой оружия Японии с ней не справиться. У нас только один шанс, быстрая победа, но похоже война затянется. Нашей армии не удалось отбросить противника к Крепости, а это потерянное время и война на два фронта, все же Порт-Артур способен выставить около пятидесяти тысяч штыков, при этом они будут обороняться на подготовленных позициях и нашей армии потребуется как минимум тройной перевес.
— И какой же выход вы видите из этой, как вы говорите, безвыходной ситуации?
— Я не говорил, что ситуация безвыходная. Я говорил, что одной только силой с русскими нам не справиться. Вот если в России начнутся революционные волнения, тогда у нас появляется шанс. Об этом я неоднократно заявлял, но меня не хотели слышать.
— И потому заслали на Квантун? — ответом адмиралу было молчание, — что же, не буду вас задерживать. Помочь с возвратом на полуостров?
— Был бы признателен, если вы отправите меня на каком-нибудь корабле в Японию. Меня отчего-то вызвали в генеральный штаб.
— Нет ничего проще. Сегодня как раз отправляется посыльное судно, до Токио не обещаю, но в Сасебо вы попадете.
— Благодарю.
* * *— Эй малец, сбегай к Семену, принеси табачку, — удобно устроившись на завалинке вальяжно бросил матрос.
А что, раз уж Господь сподобил и прислал целую прорву юнг, отчего не погонять мальчишек. Оно конечно, вроде как и не мальчишки уже, еще года три и вполне призывного возраста будут, ну да он-то, чай уже пять годков на флоте. Вот выйдет замирение, и прямая дорога домой, так как тута день за пять идет, им уже зачитали указ царя. Хотя про него и говорят, что он кровопийца, встречались матросу такие умники, но слово свое держит крепко.
Вполне себе плюгавого вида парнишка, в нерешительности замер, словно решая выполнить распоряжение старшего товарища или отбрить его. Все они были юнгами, а как их еще записать, до призывного возраста чай еще не доросли, вот и появилось в Порт-Артуре их избыточное количество, а к нему как-никак матрос обращается, да еще и послуживший.
По прибытии ребята смотрели на моряков отряда, в который теперь входили и они, с восторгом. Тем более, что в первый же вечер им показали синемý о том, как происходил бой миноносников с японцами. А здесь все были с миноносцев, что с того, что их не было в том бою, были ведь и другие стычки. Эвон рассказывали, как командир их отряда на "Страшном" в одиночку на четверых японцев попер, досталось ему славно, но и япошки умылись. Это не безответные рыбацкие шхуны топить. Поэтому просьбы старших товарищей ребята старались выполнить как можно быстрее и с нескрываемым удовольствием, воспринимая их чуть ни как награду. Как же, старший товарищ к нему с просьбой обратился. Да он… Да мигом… Вот глазом не успеете…
Совсем скоро ребята стали замечать, что поручения становились все пустяшнее и пустяшнее, словно их держали не за младших товарищей, а за мальчишек из подворотни, которых можно вот так вот походя отослать за табачком, так как самому пройти пару десятков шагов вроде как и лень и зазорно. А ведь прошло только два дня. Поэтому парни сговорились, если не по делу, то игнорировать такие просьбы. Чай не баре.
— Дядь Антон, дак вон он дядька Семен, сами-то чего не сходите? — наконец пожав плечами, ответил парнишка. Договориться договорились, но моряк-то и возрастом постарше, так что уважение он решил соблюсти.
— Я че, салага, спросил тебя где Семен или велел принести табаку, — построжавшим голосом и недовольно нахмурив брови, бросил матрос по имени Антон.
Малкин, акустик с "Росича", растерялся от того тона, которым заговорил старший. Оно понятно сирота приютская, но почтение к старшим им внушалось строго-настрого и не только в прежнем приюте, но и в Магадане. Чего это он так разозлился, вроде и не грубил ему, просьба пустяшная, а он эвон как взъярился?
