Михаил Ахманов - Странник по прозвищу Скиф
Он поднял взгляд на Сарагосу — тот откровенно ухмылялся.
— Значит, все-таки сон… — протянул Кирилл, ощущая под сердцем какую-то пустоту. — Зачем же вы так?.. Язвительная улыбка на губах шефа исчезла.
— Ну-ка, проверь в другом кармане! — резко приказал он. — Что там у тебя?
Кроме родимой валюты — «мишек», «димок» да «юрок», там было с дюжину синеватых купюр: одна — с треугольником и выпученным багровым глазом, четыре — с квадратом, из коего, словно из клетки, скалился неведомый зверь, быть может, шайкал или трипидавр, а остальные — с кружком. Кирилл взглянул на деньги, затем на кольца и осторожно, словно хрупкую фарфоровую вазу, положил и то и другое на краешек стола. Нет, произошедшее не было сном! Внезапно он вспомнил про свои руки — костяшки пальцев саднили, и кровь — там, где была содрана кожа, — только начинала подсыхать.
— Ну, ценности сданы, — с удовлетворением заметил Сарагоса, пряча золото в ящик и небрежно сметая синюхи в мусорную корзинку. — Теперь послушай, сержант…
* * *Когда Кирилл покинул апартаменты фирмы «Сэйф Сэйв», в голове у него гудело, а перед глазами расплывались радужные ореолы. Точно сомнамбула в полнолуние, он промаршировал к воротам, не замечая уже ни бассейна, ни фонтанов, ни мраморных скамей, вышел на улицу, окинул невидящим взглядом кирпичную крепость кондоминиума и направился мимо длинной шеренги киосков к автобусной остановке. Мужики, толпившиеся у пивного ларька, проводили его сочувственными взглядами. Похоже, перебрал кореш — читалось в них; перебрал, а похмелиться не на что… Ну отчего бы не составить компанию честным людям?
Однако ни у ларька, ни на остановке Кирилл не задержался. Он шел и шел, не поднимая глаз на металлические штыри с желтыми прямоугольниками, пока улица не уткнулась в парковую зону. Тогда он свернул на поперечную магистраль и двинулся дальше, словно хотел добраться пешком с южной окраины до своей Гражданки, отмерив километров двадцать пять, а то и все тридцать. Долгий путь, немалое расстояние! Но сейчас в голове у него кружились совсем другие мысли.
По словам Сарагосы, который действительно оказался отставным полковником, только железнодорожных войск, получалось, что фирма «Спасение» названа так недаром. Тут и вправду спасали — если не от смерти, так от радикулита, подагры и остеохондроза, отпаивали целебными настойками язвенников и сердечников, лечили иглоукалыванием и гипнозом, снимали бородавки, родимые пятна и нервные стрессы. В штате фирмы числилось несколько отличных специалистов по массажу и мануальной терапии, пяток гомеопатов, гипнотизеры-профессионалы и пара загадочных личностей, именовавших себя народными целителями. Правда, деятельность всей этой медицинской братии осуществлялась в филиалах, разбросанных по городу, особнячок же в шикарном новом кондоминиуме был предназначен для иных целей.
Главным в нем являлся Сарагоса, совмещавший должности менеджера, рекламного агента и первого инструктора-проводника, — главным, но не самым важным. Несомненно, красноглазый альбинос был поважнее отставного полковника, ибо на нем, на его уникальных паранормальных талантах и держалось все предприятие. Хотя он именовался Доктором, но лечить не умел, так что титул сей можно было рассматривать как почетное прозвище — точно такое же, как Скиф, Сентябрь или Самурай. По сути дела Доктор обладал лишь одной способностью — навевать сны, жуткие или сладостные, смотря по Желанию пациента. Человеком он был нелюдимым и странным, что, однако, не мешало ему трудиться с потрясающей эффективностью; как утверждал Сарагоса, в голове у него пощелкивало быстрей, чем в любом компьютере.
Но больше всего шеф Кирилла толковал не о Докторе, а о том, что Доктор мог и чего не мог. Результат манипуляций красноглазого экстрасенса он называл то Сном, то Погружением, то фэнтриэлом или странствием в иную реальность, либо эфемерную и воображаемую, либо существовавшую да самом деле где-то в иных пространствах и временах, в прошлом или будущем, на расстоянии ногтя или по другую сторону Млечного Пути. Оба эти предположения имели право на жизнь, ибо факты в пользу той или другой гипотезы, накопленные за три с лишним сотни путешествий, распределялись поровну, а значит, ценность их в части установления истины была близка к нулю.
С одной стороны, Тот мир мог оказаться настолько невероятным, настолько невозможным с точки зрения логики и здравого рассудка, что его полагалось бы счесть сновидением, с другой — его воздействие было столь же явственным, столь же осязаемым, как зубная боль или чувство голода. Свет и краски, ароматы и запахи, жар и холод, звуки, вкус, тактильные ощущения… Если это и был сон, то поразительно реальный!
Но может ли одинаковый сон сниться сразу нескольким людям? Можно ли пропутешествовать в сновидение с мешком, набитым припасами, с ножом на поясе, с золотыми кольцами в карманах? Можно ли надеяться, что твои спутники, снаряженные всем Необходимым для пикника, для охотничьей экспедиции или для праздного времяпрепровождения в каком-нибудь курортном местечке, не исчезнут, не растают, как дым?
Однако они не исчезали. В снах, в которые погружал Доктор, люди оказывались вместе, и все, что они брали с собой, все, что можно было повесить за спину, на плечо, сунуть в карман или прицепить к поясу, оставалось при них — палатки и оружие, рюкзаки и фонари, консервы и фляги, надувные лодки, рыболовная снасть, драгоценности и коробки с дорогими туалетами. Все, что нужно для романтического вояжа в горы и джунгли или для отдыха в более цивилизованных краях. Обвешанные всем этим добром путники садились в кресла и — фьють! Как выразился Сарагоса, они попадали туда, куда стремились их души; если же говорить точнее — в сновидение или реальность, заказанную и описанную Доктору. Ее соответствие желаемому было тем полней, чем более детальную информацию заказчик мог предоставить экстрасенсу, и Кирилл не удивился, узнав, что многие использовали с этой целью документальные или художественные видеоленты.
Итак, компании не распадались, люди не исчезали, отправляясь в Мир Снов, но — что самое поразительное! — и место старта тоже не было пустым. Радужная дымка скрывала путников — на миг, на час, на день или неделю, затем туман пропадал, и странники, пробуждаясь, раскрывали глаза. Так это выглядело со стороны, и случалось, что малое время в земной реальности растягивалось в волшебном сне на сутки или месяцы, если не на годы или на целую жизнь. Пока самый долгий вояж длился всего сто пятьдесят дней, и этот срок был слишком незначительным, чтобы подметить возрастные изменения. Возможно, их не существовало вообще. Способен ли постареть человек, погруженный в сон на пару дней или на долю секунды?
Значит, все-таки сон? Может быть, да, а может быть, нет, говорил Сарагоса с неопределенной усмешкой. Может быть, клиент-сновидец никуда не исчезает под своим радужным колпаком, как и его снаряжение, и все потерянное, все истраченное во сне на самом деле остается при нем, словно в иной реальности он питается запахом взятого с собой хлеба, тратит призрачное золото и убивает дичь не пулей, а звуком холостого выстрела… Все, как положено во сне! Но почему же тогда, пробуждаясь, он достает из кармана камешек или травинку, птичье перо, монетку или цветок — нечто реальное, принесенное из мира сновидений?
Сновидений ли? А травмы, ссадины и синяки, любые телесные повреждения, полученные Там? Разве они мираж, фантом, иллюзия? Раны болят и ноют, они мучительны и столь же опасны, как если бы их нанесли на Земле… Плоть человеческая, в отличие от мертвого металла, от дерева или ткани, сохраняет знаки иного мира — быть может, потому, что сотворен он разумом? Воображением? Ментальной силой? Но, что бы и каким бы способом ни создавало этот мир, можно ли считать его иллюзией? Бывает, что кровь, пролитую в подобном сновидении, удается остановить лишь на Земле…
Так утверждал Сарагоса. Возвращаясь, путник приносит с собой не только безобидные сувениры вроде фотографий, перышек и монеток, говорил он, тыча пальцем в разбитые кулаки Кирилла. Ссадины, царапины — пустяк, но если клиент подвергся нападению хищника?.. Если стал жертвой стихийного бедствия, бури, наводнения или пожара?.. Если получил стрелу под лопатку или пулю в живот?.. Если ему переломали руку или — упаси боже! — свернули шею?.. Если его прикончили одним из сотен способов, изобретенных иномирянами и практикуемых, как правило, на подозрительных чужаках?
Допустить такое было нельзя. И потому, если даже клиент выбирал идиллический отдых на каком-нибудь безлюдном атолле в теплых морях или желал посетить уже проверенную и безопасную реальность, ему придавался проводник-инструктор, персональный ангел-хранитель, отвечавший за подопечного головой. Как правило, любая подобная экспедиция в чужой мир занимала от нескольких дней до месяца, и Доктор умел программировать момент возврата с исключительной точностью практически до минуты; если все шло гладко, клиенту не мешали наслаждаться плодами собственного воображения весь оплаченный срок. Предусматривались, однако, и аварийные ситуации, когда лишь быстрое возвращение могло спасти его здоровье или жизнь. Тут все решал проводник; он мог попытаться ликвидировать опасность на месте либо произнести кодовую фразу и вернуться. Фирма «Спасение» обычно рекомендовала второй путь; ей были не нужны трупы и увечные клиенты.
