Сергей Лобанов - Диверсанты

У курсантов сложилось стойкое убеждение, что он из хвастунов. Если и был где-то, то где-нибудь в хозвзводе, ни разу не поучаствовав в реальных боевых действиях.

В это время из общежития вышли Марина и Настя, а за ними размалёванная.

Парни пошли им навстречу, забыв о неоконченном разговоре, оставив местного, к его счастью, неразоблачённым.

Размалёванная, жеманно улыбнувшись, отправилась к своей компании.

Девушки выглядели настороженно-смущёнными.

— Привет, — поздоровалась Марина, словно они расстались не пару часов назад, а как минимум пару дней. — А чё это вы?

— Мы в самоход сорвались, — сказал Бек таким тоном, как будто извинялся за что-то.

— Куда? — удивилась Марина.

— В самоволку, — добавил Негатив, глядя на Настю, с которой танцевал весь вечер. — Погуляем?

Девушки переглянулись.

— Можно, — согласилась Настя. — А куда пойдём?

— Вот по этому Бродвею, — Негатив показушно небрежным жестом указал на тёмную улицу, освещённую кое-где лампочками над дверями домов.

Девчонки опять переглянулись.

— Ладно, пойдём, — сказала Марина. — Только, чур, не приставать. А то кричать начнём.

Девушки весело засмеялись.

Они шли по парам, причём девушки не возражали, когда руки парней словно сговорившись, легли им на талии. От такой вольности сердца у друзей готовы были выпрыгнуть из грудных клеток.

Разговор не клеился, так они в молчании дошли до окраины, где уже начинались поля. Ленивое бреханье собак осталось где-то позади, впереди — ровное поле, соприкасавшееся на горизонте с небом, начинающем светлеть на востоке. Чуть в стороне от компании стояли стожки сена. Не говоря ни слова, парни обозначили движение в том направлении, чутко улавливая реакцию девушек. Никакого сопротивления не последовало. Окончательно разделившись, пары отдалились.

Бек повернулся к Марине. Близость сводила его с ума, но он сдерживался, опасаясь испугать девушку. С бешено стучащим сердцем сделал ещё один маленький шажок навстречу, положил руки Марине на талию, вновь как на дискотеке ощутив гибкий и хрупкий стан.

Девушка не сопротивлялась.

Их губы сближались сантиметр за сантиметром. Марина уже прикрыла глаза, как вдруг неожиданно ойкнула, вздрогнув всем телом. Одновременно Бек почувствовал на своей шее жёсткий удушающий захват, заставивший прогнуться, опрокидывающий навзничь, впрочем, не грубо, а скорее показательно, как на тренировке по рукопашке.

Испуганная душа ещё не успела осознать, как раздался холодный голос лейтенанта:

— Ты убит, курсант.

— Товарищ лейтенант… — промямлил Шахов.

— Встать, — вполголоса скомандовал офицер.

От его тона тело Бека покрылось мурашками.

— Кто разрешил покинуть расположение?

Голос офицера по-прежнему оставался холодно-спокойным, однако деморализованный Шахов ничуть не обманывался. Из-за спины лейтенанта неслышно вышла молодая женщина, одна из преподавателей, бывшая в числе старших над студотрядовцами.

Увидев её, Марина в смущении прикрыла ладошкой губы.

— Игорь, ну что ты пристал к мальчику? — спросила женщина мягким грудным голосом.

— Он не мальчик, он будущий офицер-разведчик, прозевавший врага. А ещё точнее, он труп, — ответил лейтенант всё тем же холодным тоном. — Я задал вопрос: кто разрешил покинуть расположение, курсант?

В спину офицеру стукнулся кусочек земли.

— Вы убиты, товарищ лейтенант.

Из-за стожка вышел Седых. Следом неуверенно шла Настя.

Неуловимым движением развернувшись, офицер сбил с ног Негатива.

Однако тот, преодолевая боль от падения, произнёс сдавленно:

— Я был первым, товарищ лейтенант.

— Встать, — скомандовал офицер. — Оба за мной.

В его голосе уже угадывалось некоторое смущение.

Они отошли на несколько шагов.

Лейтенант глянул на Негатива.

— Курсант Седых, за проявленное умение объявляю вам благодарность, — сказал он вполголоса.

— Служу России! — вытянулся Негатив, отвечая также вполголоса.

— За самовольное оставление расположения оба встаёте за час до подъёма и бежите кросс десять километров, после этого днём делаете двойную норму по картошке.

— Есть, — в один голос ответили парни.

— А сейчас, шагом марш в расположение. Девушек не забудьте проводить.

— Товарищ лейтенант… — взмолился Бек.

Офицер искоса глянул на оболтусов. По его губам едва скользнула лёгкая усмешка.

— Ладно, — сказал он. — Но за час до подъёма чтоб оба стояли в позе прачки на старте.

— Есть за час до подъёма стоять на старте в позе прачки, — почти одновременно отчеканили друзья.

— А теперь, чтоб я вас тут не видел. Шагом марш.

Парни поспешили удалиться к подружкам и увлекли их дальше в поле, к стожкам.

— Что теперь вам будет, Юра? — спросила Марина у Бека, когда они отошли подальше.

— Кросс утром побегу десять километров, — хмуро ответил Шахов. — А потом двойная норма по картошке.

Марина мягкой ладонью нежно погладила его по щеке ещё не знавшей щетины.

От этой ласки душа Юрки сжалась в сладостном томлении, он обнял девушку, слившись в поцелуе с тёплыми губами…

В назначенное время Бек и Негатив стояли на старте там, где все курсанты каждое утро бегали обязательный пятикилометровый кросс.

Губы распухли от бесконечных поцелуев. Выглядели они как триумфаторы.

До подъёма оставался ещё час.

Появился лейтенант как всегда подтянутый холодно-спокойный. Его облачение в спортивный костюм удивило друзей.

— За то, что ночью был убит курсантом, — пояснил офицер, отвечая на вопросительные взгляды.

А потом лейтенант задал такой темп, что казалось, сердце лопнет от этакой нагрузки.

Больше встретиться с девушками парням на сельхозработах не удалось. Лейтенант держал их стальной хваткой, помня о конфузе.

В редких увольнительных им ещё иногда приходилось пересекаться, девушки даже были на торжественном мероприятии, когда парням вручали лейтенантские погоны.

А потом служба в «горячих точках», где друзьям посчастливилось быть вместе.

Потом война.

Они, как и Янычар, не выбирали, на чьей стороне воевать, они были солдатами, они выполняли приказы.

Впоследствии из них сформировали группу, подчинявшуюся лично Большому Папе.

Чуть позже в группу вошли Мамба и Куба.

Негатив, наконец, слепил из плова конусовидную башенку и принялся её есть.

Бек вертел в руках пульт от телевизора, раздумывая, включать или нет. Всё же включил. Благодаря спутниковой антенне тоже, как ни странно, продолжавшей работать во время войны, парни могли смотреть практически любые каналы. Понятное дело, на войне не до телевизоров, да и нет их там, а тут все насыщали непривычную пустоту, образовавшуюся из-за зависимости от телеящика.

Произвольно нажатая кнопка активировала один из каналов федеральной власти, где как раз начинались новости.

Заставка была привычной ещё с довоенных времён. А сейчас получалось, что они, российские офицеры, смотрят практически вражеские новости.

Вся эта война поистине театр абсурда.

Энергичный ведущий прочитал анонс и начал с главного: сводка с фронтов.

С его слов выходило, что хорошие федеральные войска повсюду ведут успешные наступательные операции, а плохие банды оппозиционеров оказывают ожесточённое сопротивление.

Эти же события с точностью до наоборот трактовали каналы, принадлежащие Объединённой Оппозиции. Информационная война велась с не меньшим ожесточением, чем война на полях сражений.

Парни слушали вполуха, уже поглядывая на резвящихся в бассейне девушек. Но их внимание привлёк сюжет, где энергичный ведущий говорил, что на окраине Красноярска, неподалёку от посёлка Берёзовка обнаружили банду оппозиционеров, трусливо пробиравшуюся в ночи через линию фронта. Несмотря на всю скрытность, банду блокировали и, благодаря выучке и грамотным действиям военных, полностью уничтожили.

Попутно показали какого-то офицера, причём не штабного, а явно окопного. Он со знанием дела рассказал о недавнем ночном бое, рукой, перевязанной грязным бинтом, показывая направление, откуда появилась банда, куда продвигалась и где была уничтожена.

Слушая его, разведчики скептически улыбались, вспоминая, с какой неорганизованной суматохой вёлся огонь со стороны фйдеров, совершенно не готовых к неожиданному появлению отряда. Если б не минное поле, о котором оппозиционеры не знали, то наверняка смогли бы пройти через линию фронта.

Потом пошли другие сюжеты, построенные таким образом, чтобы у зрителя появилось стойкое убеждение в правомерности любых действий федеральных войск, направленных на уничтожение банд оппозиционеров.