Михаил Ланцов - Александр. Книга VI
- Почему?
- Их собирали для этого корабля специально на опытном производстве НИИ Точного машиностроения. Их делали на базе тех, что ставят на дирижабли. Как их там… - Синельников на несколько секунд задумался. - Паровые двигатели высокого давления, замкнутого цикла при малом рабочем теле. Вот! Причем вместо воды в них аммиак. А в качестве топлива выступает сырая нефть. Машинка вышла очень дорогая. Я бы даже сказал - на вес золота. Но столь легкие и маленькие двигатели позволили этот посыльный кораблик разгонять до крейсерской скорости в двадцать пять узлов, при которой запасов топлива хватает на пять тысяч миль. Правда, при его крохотном водоизмещении никакие серьезные грузы возить не получается, но для личных инспекций подходит более чем.
- А максимальная скорость у него какая?
- Признаться ни разу не разгонялся. Механик утверждает, что при больших скоростях износ машины возрастает вдвое, а не верить ему у меня не оснований. Да и, знаете ли, мне хватает и того, что катамаран идет со скоростью не ниже двадцати пяти узлов. А при попутном ветре и двигателях, работающих в крейсерском режиме, разгоняется до двадцати семи - двадцати восьми. Форсировать машины мне всегда было как-то боязно. Я и так от Владивостока до любой части наших Североамериканских владений доплываю в среднем за десять суток. Чего же тут жаловаться?
- Любопытно, - заинтересованно сказал Голицын. - Прокатите нас?
- В чем вопрос? Конечно! - С радостью произнес Синельников. - Мне на нем ходить очень нравиться. Чувствуется скорость.
- Кстати, а как вы решаете вопрос с нефтью для него?
- Так на Сахалине ее добыча разворачивается довольно успешно. Нефтеперерабатывающий завод на Зеленой горе[21], куда мы доставляем нефть тремя танкерами, очень слаб. Поэтому нам приходиться делать нефтяные хранилища по всему побережью и заполнять их. Опасная, конечно, практика, но особенных проблем с топливом у моего катамарана не имеется - он слишком мало кушает, чтобы я переживал по этому поводу.
- Не боитесь поджогов?
- Боюсь. Но вариантов у меня нет. У меня под задачи морского снабжения запрошено два новых танкера специальной постройки, а не эти полумеры. Думаю запускать еще два нефтеперерабатывающих завода - во Владивостоке и в Сан-Франциско. Но центр пока тянет с поставками оборудования. Если я при таких заявлениях начну тормозить добычу, то меня просто не поймут. К тому же, мне по секрету сказали, что военный флот в скором времени начнут переводить на жидкое топливо и мне нужно под него создавать инфраструктуру.
- Кто, если не секрет?
- Путилов.
- Он умер, - грустно произнес Голицын, - а как повернет его дело новый нарком[22] путей сообщения, никому не известно.
- Незадолго до смерти он писал мне о том, что его инициатива одобрена Его Императорским Величеством. Думаю, что вряд ли, при таком раскладе этот проект задвинут. Максимум - притормозят. Но в этом деле год-два не играют никакой принципиальной роли.
- Хм. Весь военный флот переводить на жидкое топливо - это смелый шаг. Хватит ли сахалинской нефти для него?
- Вряд ли. Поэтому, Тихоокеанское генерал-губернаторство сейчас поддерживает двадцать три геолого-разведывательные экспедиции, которые ищут нефть. Ну и, заодно, все остальное, на что наткнуться. Я убежден, что их труд не пропадет.
- Будем надеяться, - улыбнулся и довольно покачал головой Голицын. - Кстати, как поживает Холмоградский[23] оружейный завод? Вы смогли наконец-то наладить выпуск новых боеприпасов?
- Только опытные партии. Остро не хватает нормального оборудования, топлива и особенно людей. В Маньчжурии все еще очень маленькое население, причем, практически полностью наше. Китайцы и маньчжуры ушли и не возвращаются, считая Маньчжурию проклятой после той бойни, что повстанцы тут учинили. Сейчас рассматривается вопрос о создании небольшой гидроэлектростанции на реке Мутной[24]. Но опять-таки нет ни оборудования, ни специалистов, ни техники. В общем - все плохо.
- Вы обращались к Императору за помощью? - Спросил Голицын.
- А то у него других вопросов больше нет? - Недовольно ответил Синельников. - Сами как-нибудь справимся.
- Смотрите сами. - Пожал плечами Голицын. - Если войска не будут получать нужного количества боеприпасов, кто-то за это будет вынужден ответить.
- Так ведь объективная же причина!
- Кого это волнует? - Улыбнулся Голицын. - Вам мой совет - доложите Его Императорскому Величеству. Если потом спросит, то всегда сошлетесь на это письмо. И попыткой оправдаться выглядеть не будет.
- Убедили, - усмехнулся Синельников. - Кстати, что будет делать с……
Спустя два месяца Голицын, Казнаков и Синельников представляли Александру пятилетний план развития транспортной и индустриальной инфраструктуры Сибири и Тихоокеанских владений.
Глава 11
3 марта 1880 года. Железная дорога где-то на просторах Южной Африки.
Андрей Васильевич Киселев дремал в своем купе. Обычный рязанский парень - выходец из простых крестьян сделал совершенно нешуточную карьеру к своим двадцати годам. Приходская школа. Начальная школа. Кадетский корпус. Начальное военное училище. И вот, он, юный поручик, едет в форт А-28 Южного генерал-губернаторства Российской Империи для прохождения службы. Не самый спокойный участок, но он был даже рад этому, ибо его молодые амбиции так и играли, а тут наконец-то серьезное дело.
- Что, - усмехнулся старый, седовласый попутчик, - не терпится завоевать мир?
- Это так заметно? - По-доброму улыбнулся Андрей Васильевич.
- Конечно! - Попутчик пригладил рукой седые волосы и, посмотрев с отеческой добротой на молодого офицера, произнес. - Я-то тут уже десятый год воюю. Много раз предлагали по выслуге перевести в спокойные регионы, но я отказывался. Не могу. Приезжаю к себе под Смоленск в отпуск и от тоски вою. Нет там дела для меня - старого солдата. А тут - война. Настоящая война. Только здесь я чувствую себя по настоящему живым. И не берите в голову то, что пишут всякие газетенки. Стыдно им честно освещать события. Вот и юлят как голодные дворняжки перед хозяином с косточкой. Тут война. Эти пытаются убить нас, мы - их. Да еще и между собой как бешеная свора сцепились. И ненависть… дикая ненависть висит в воздухе. Становясь с каждым годом сильнее, от обильно проливаемой крови.
- Ненависть? - Удивился Андрей. - Но почему? Что мы им такое сделали?
- Что? - Расплылся Петр Сергеевич. - Мы пришли на их землю. Назвали ее своей и установили наши законы. Мы оккупанты, сынок. За что нас любить этим чернокожим?
- Но ведь мы несем им медицину, образование и прочие плоды цивилизации!
- Они им не нужны. Наши враги - дети природы. Им и так хорошо.
- И что же… - Смутился Киселев. - Почему?
- Они такими родились. Ты ведь не спрашиваешь, почему курица клюет зерно, а кошка ловит мышей? Боюсь, что эти чернокожие люди довольны своей жизнью. А их мир слишком мал, чтобы делиться им с кем-то. Вот они и борются за свои идеалы, а мы - за свои. Да еще и между собой у местных единства нет. Сначала тутси режут хуту, потом хуту режут тутси. А потом они вместе ходят за удачей к бушменам. И везде, куда бы кто ни пошел, за ним остаются трупы и кровь.
- И кто берет вверх?
- Тот, у кого лом крепче. - Усмехнулся Петр Сергеевич. - Потому я тут и остаюсь. Помяни меня, сынок, но если патроны будут подвозить так же исправно, то спустя еще лет десять кроме наших крепостиц, то есть фортов, все будет безлюдно. Понятия не имею, почему эти аборигены так набросились друг на друга, но изменить это мы можем, только лишь поддерживая наиболее толковых из племен. Да что я говорю. Скоро сам все увидишь. Первое время я не мог с этим свыкнуться, но потом как-то отпустило. Понимаешь, жизнь негра в этих краях зачастую не стоит даже одного патрона или старых подранных штанов. Причем для самих же негров. - Петр Сергеевич сверкнул глазами. Взял Андрея Васильевича за руку. Положил свою руку ему на плечо и подвел итог: - Если ты не боишься смерти, то приехал по адресу. Тут у нее натуральное пиршество.
Русская Африка. Дикое, совершенно непонятное и невразумительное словосочетание для читателя, привыкшего к тому, что в судьбе этого черного континента поучаствовали все серьезные европейские страны кроме России. Основным ключом этой удивительной экспансии русских на "черном континенте" стал грандиозный разгром Франции в 1872 году и последующий ее раздел, как в Европе, так и в колониях. Учитывая, что Российская Империя, сыгравшая одну из наиважнейших "скрипок" в "Парижской симфонии", отказалась от каких-либо серьезных земель в метрополии, остро встал вопрос о колониях и разделе сферы влияния.
Ажиотаж и неразбериха, вкупе со стремлением "хапнуть" побольше от столь значительного пирога, как Французская метрополия, застилали взор европейских держав на дела, творимые русскими в Африке. Мелкие, но хорошо укрепленные форты росли как грибы после дождя, а между ними сновали караваны до зубов вооруженных людей, которые железной рукой пытались "принести демократию" местным племенам, как любил шутить Император. Без фанатизма, конечно, но любые попытки покуситься на имперские объекты и имперских же подданных пресекались с крайней жестокостью. Благо, что патронов в Африку везли в избытке и никакого дефицита в них не имелось.
