Анатолий Дроздов - Витязи в шкурах
— Вы можете взять серебро на западе. У ляхов, немцев, угров…
— Путь к ним лежит через много земель, где каждый князь берет за проезд мыт. Поэтому купцов на запад ездит мало.
— Вы, русские, любите притворяться бедными. У нас любой, у кого только конь и двадцать баранов, ходит как хан. И очень обидится, если ему сказать, что он не сможет купить табун кобылиц. Вы жалуетесь, что нет денег, а ваши дружинники ходят в дорогой броне, носят шелковые рубахи и порты, а на пальцах — золотые перстни. Вы всегда выкупаете ваших пленников. За простого воина даете по гривне, хотя цена ему — пять дирхамов. По белке со двора — это небольшая плата, конязь.
— Поэтому мы и отказываемся от нее. Мы соберем серебро для тебя, хан, но твоим молодым, горячим, не достанется ничего или достанется мало. И они пойдут на Русь, чтобы добыть больше.
— Конечно, пойдут, — ухмыльнулся Кончак. — Молодым всегда нужно много. Они горячи и нетерпеливы, не умеют ждать. Но вы с ними справитесь. Важно, что я не пойду, Кза не пойдет.
— С вами мы тоже справимся. Всегда справлялись.
— Ты говоришь так, конязь, будто мы сидим у тебя дома, а не в моем шатре.
Игорь замолчал. Кончак взял с блюда баранью ногу, не спеша стал сдирать зубами с кости горячее мясо. Закончив, сыто рыгнул и бросил голую кость к входу. Раб суетливо выглянул из-за полога, прибрал.
— Вот так мы обглодаем Русь, конязь. Кза сказал мне: «Идем в земли Игоря. Войска там нет, нам готовый полон приготовлен — только забрать».
Игорь потемнел лицом.
— Ты нам очень помог, конязь, — весело сказал Кончак, прихлебывая кумыс. — Твои воины сами принесли нам броню, мечи, копья. Оружие стоит дорого, и теперь мы сможем взять в поход еще пять тысяч всадников.
— Пойдешь в мои земли?
— Я — нет, — откинулся на подушки Кончак, — а вот Кза пойдет.
— Вам мало выкупа?
— Выкуп когда еще будет, — засмеялся Кончак. — А воины уже собраны и нетерпеливо ждут. Молодые, горячие… Я не могу обмануть их — в следующий раз не захотят идти. Ты сам нераз собирал войско, конязь, знаешь, как это бывает. Мне говорили, что тебе не помешало даже затмение солнца — повел полки в Поле. Я тебя понимаю. Когда за твоей спиной тысячи нетерпеливых воинов, поворачивать назад нельзя. Лучше проиграть битву, но не возвращаться с полпути.
В шатре опять стало тихо. Кончак взял с блюда вторую ногу.
— Какой выкуп назначили? — спросил Игорь.
— Две тысячи гривен за тебя, по тысяче за других князей, двести — за воеводу, по сто — боярина…
— Две тысячи?! Столько мои земли не дают даже за год!
— Ты ведь не один год княжишь.
— Столько все равно не собрать.
— Соберут. Вы, русские, всегда собираете выкуп.
— Но не такой большой!
— Продадите свои шелковые рубахи и золотые перстни. Русские женщины любят носить золото и драгоценные камни. Если хотят увидеть живыми своих мужей и сыновей…
— Не хватит, даже если продать все.
— Святослав киевский заплатит. Ты ведь посадил его на киевский стол?
— За меня, может, и заплатит. Но за остальных…
— Мы не отпустим тебя, пока не заплатят за остальных князей. Кза так просил, и я согласился. Ты один, по моему разумению, стоишь всех остальных, но мы решили не обижать твоего брата и сыновей низкой ценой, — улыбнулся Кончак. — Так что две тысячи за тебя и по тысяче за остальных. Бояре и дружинники — отдельно…
— Столько не собрать в русской земле.
— Я говорил, что вы любите притворяться бедными. Сколько городов в твоих землях, конязь? Восемнадцать?
— Пятьдесят.
— Что стоит городу собрать по сорок гривен для любимого князя?
— Им же выкупать своих. Бояр, дружинников…
— Значит, соберут по сто.
— Вы же пойдете в набег на них.
— Соберем полон по весям. Города останутся. Мои воины не умеют влезать на высокие стены, ты знаешь. Хотя Кза хвастался: какой-то басурменин строит ему осадную машину. Даже просил подождать с набегом, пока тот закончит.
— В прошлом году вы приходили с машиной, что стреляла большими шереширами — пятьдесят человек натягивали тетиву. И басурменин при ней был. Машину воевода Роман сжег, а что он сделал с басурменином, не знаю. Наверное, посадил на кол. Не забудь сказать это Кзе.
— Я говорил, но он все равно похваляется. Пусть. Рано или поздно мы научимся брать ваши города. Тогда вам придется давать не по белке, по резане со двора. А, может, и по куне.
— Не будет этого, хан.
— Будет, конязь. Наши орды множатся год от года, и нам тесно в Поле. При каждом набеге на Русь я теряю тысячи воинов, но на следующий год под мои бунчуки встает вдвое больше. Нам не хватает хорошего оружия, но когда вы заплатите выкуп, мы купим много мечей и копий. Тогда вам не устоять.
— Справимся.
— Нет.
— И вы будете жить на наших землях?
— Нам не нужны ваши земли. Там много лесов, а мои степняки не любят леса. Степняки не умеют и не любят пахать землю, а нашим лошадям нужен овес. На русских землях будут жить русские. И платить нам дань.
— Они разбегутся по лесам. Им не понравятся твои ханы.
— Над русскими будут русские князья. От них не побегут. А если побегут, вы сыщите и накажете.
— А если не захотим?
— Захотите. Если русский князь будет обязан мне своим уделом…
Игорь засмеялся. Кончак терпеливо ждал.
— Ты хочешь сажать на стол русских князей? — насмешливо спросил Игорь, успокоившись. — Да они восстанут на тебя, как один!
— А разве мы уже не сажаем? — спокойно возразил Кончак. — Твой дед Олег с нашей помощью отвоевал свои уделы. Потом долго дружил с моим дедом, даже сына, твоего отца, женил на моей тетке. Если бы она не умерла так рано, ты мог быть моим братом. Ярослав черниговский дал тебе в поход своих ковуев, но дружинников оставил при себе. И никогда не пошлет их против меня — помнит, кто ему помогал. А когда нужно было посадить на киевский стол Святослава, разве ты не позвал меня?
— Нас разбили.
— Но Святослав въехал в Киев. Ростиславичи не решились на вторую такую сечу. Вы, русские, воюете между собой больше, чем с нами. И с каждым годом будете воевать все больше. У князей много детей, на всех сыновей уделов не хватает, а наделять надо. Поэтому брат идет на брата, а сын на отца. Стоит князю умереть при малых детях, как приходит родственник и выгоняет осиротевшую семью из города. Разве не так?
Игорь молчал.
— Скоро ни один русский князь не сможет отвоевать свой удел или защитить его от жадных родственников без нашей помощи. Сначала в Черниговской и Киевской земле. Затем — во всей Руси. Я, может, не доживу до того дня, когда вся Русь будет платить нам дань, но мой сын доживет.
— Я в это не верю.
— Поверишь, конязь. Вам не справиться с нами. У вас сын восстает против отца, а в Поле это немыслимо. Если наш человек обидит старика, ему сломают спину перед всей ордой. Пока жив старший брат, младший не посмеет сказать против него плохое слово — убьют свои же воины. После смерти хана, его имущество и власть наследует старший сын. Если нет сына, только тогда приходит брат. Но он богато наделяет вдову и дочерей, чтобы никто не сказал, что он обидел родственников.
— Ваши орды тоже воюют между собой.
— Ты плохо знаешь нас, конязь. Мы давно не воюем. В Поле осталось только два больших хана: я и Кза. Скоро Кзы не станет, останусь один я. Я буду самой большой хан в Поле.
— Ты убьешь Кзу?
— Зачем? Его убьют русские.
— Как?
— Кза жадный и глупый. Когда я сказал, что за князей нужно по тысяче гривен выкупа, он согласился с радостью. Он не подумал, что так много серебра будет трудно собрать, поэтому князь Игорь пробудет у меня долго. А вот ты понял… Кза предложил мне идти на твои земли, а я отказался. Тогда он сказал, что пойдет сам. Пусть идет! Он не знает Руси. Считает, что раз Игорь погубил свое войско в Поле, его земли некому защитить. Надеется на легкую добычу. Так было, если бы он пошел в Русь сразу после битвы с тобой, конязь. Но он, из жадности, решил сделать осадную машину и потерял время. Я думаю, что Святослав киевский, которого ты посадил на стол, уже собрал войско для защиты северской земли. И Кза встретится в поле с воеводой Святослава. Если это тот воевода Роман, с которым я бился этой зимой, Кза не вернется в Поле.
— Так ты останешься здесь?
— Я пойду в киевскую землю.
— Святослав с Рюриком тебя разобьют.
— Может так. Но я думаю, что меня они не ждут. Они разбили мое войско зимой. Ваши князья считают, раз они прогнали врага с большим уроном, то он побоится придти вновь. Хотя бы в этом году. Поэтому киевские полки будут защищать твой удел. А я приду к Киеву…
— Ты очень умен, хан.
— Как и ты, конязь. Думаешь, я не вижу, как сердце у тебя заливается кровью от моих слов, а руки твои ищут нож. Поэтому я приказал унести все ножи из шатра. Если бы ты был моложе, то набросился на меня с кулаками, и мой нукер, который сейчас посматривает в щелочку полога, зарубил тебя. Я потерял бы две тысячи гривен, — Кончак улыбнулся. — Но ты сидишь смирно, и мне это нравится. Ты умный человек князь и поймешь: дружить надо не с тем, кто близок тебе по крови, а с тем, кто сейчас сильнее…
